Иннокентий (СИ) - Коруд Ал

— Нет, конечно! — тетку внезапно проняло. Может, она и была «серой мышкой», но не дурой точно и быстро смекнула, куда клонит Васечкин. Феминизм в этом времени понимался превратно с четким пролетарским эффектом. — Ну, если вы так считаете…

Члены комиссии начали переглядываться между собой. Никому не хотелось залезать глубоко в идеологические бредни, тем более в присутствии представителей партии и комсомола. Ну его на фиг, подумали они и начали обсуждать конкретные фотографии. Этого Иннокентию и было надо. Несколько по-настоящему эпатажных снимков он принес специально, потому с легкостью от них отказался. Еще пару откровенно художественно слабых жестко отрецензировал «Художник». Васечкин немного с ним поспорил для порядку, и в конце концов, признал его правоту, удостоившись от старого пердуна снисходительной усмешки. Но зато тот принял остальные фотографии вполне благосклонно, повлияв тем на мнение высокой комиссии.

После отборочной довольного Васечкина перехватил накоротке Семен Семенович.

— Ты где так научился подковано соловьем заливать, Кеша?

— Учусь, Семен Семеныч. У нас же большие перспективы впереди вырисовываются. Надо соответствовать.

Руководитель отдела горкома партии хмыкнул.

— Ну все лыко в строку. И главное — как политически грамотно. Я тогда, пожалуй, на твою выставку товарищей из обкома приглашу. У тебя и в самом деле есть на что посмотреть. Так держать! Май уже скоро!

Не успел Васечкин проводить взглядом куратора, как услышал бархатный голос комсомолки:

— Кеша, а ты часом не охренел?

— В чем проблема, Светочка?

Серые глаза женщины полыхали скрытым гневом. Или неутоленным сексуальным голодом. Иннокентий внезапно понял, где проведет сегодня вечер и ночь, и начал раздумывать, что следует купить к романтическому ужину. Тут же озвучив свои размышления старой подруге. Рязанова непритворно задохнулась от совершенно искреннего возмущения. Но по глазам было заметно, что согласна на все.

— Красиво, — заметила ухоженная светловолосая дама, кого-то неуловимо напоминающая. — Но ощущается влияние американского пин-апа. Не так ли, молодой человек? Вас, кажется, Иннокентий зовут? Мне дочка о вас рассказывала.

С нутряным ужасом Кеша осознавал, что эта важная дама из отдела культуры, и есть мама Анжелы. Он же в том будущем мире её никогда не видел. Хоть и блондинка, но дочь на нее нисколько не похожа. Её в Швеции принимали за свою. Какая порода!

«Нет, её я трахать не буду!»

— Каюсь, использовал некоторые моменты. Подумал, что стиль двадцатых годов в производственном антураже будет смотреться несколько вычурно. И решил смягчить его.

— И этим придали эротизма своим снимкам?

«Вот это глазища! Смотрят прямо в душу!»

— Ну, каждый понимает в меру…

— А вы нахал, Иннокентий.

— Стараемся.

— Теперь понятно, что дочка в вас нашла. Но будьте осторожны, молодой человек, на тонком льду не поскользнитесь.

— Тамара Алексеевна, какими судьбами?

Семен Семенович, как всегда, появился вовремя. Он сегодня буквально сиял. Выставка прошла на ура и, видимо, очень понравилась гостям из области.

— Да вот столько разговоров о молодом даровании…

— И правильно говорят! Иннокентий стал событием года. Кеша, готовься ехать дальше.

— Куда, Семен Семенович? — растерялся Васечкин.

— Сначала в область, а там и… Еще увидимся! — Шпаков растворился в наступающей вечерней тьме, а Иннокентий перехватил любопытный взгляд мамы Анжелы. От нее не утаилось их с Семен Семеновичем тесное знакомство. Видимо, мамаша уже прикидывала, как бы покладисто уложить свою дочку в постель новому фавориту. В семидесятые это тут же подразумевало брак и последующие преференции.

«Мадам, вы опоздали. Да и дочурка ваша думает уже совершенно иначе. Что поделать, другое поколение!»

Васечкин считал, что золоченая молодёжь уже в эти годы ведет себя, как начнут все остальные лет так через десять-пятнадцать. Они первые поняли, что все вокруг тухнет и впереди большие перемены, к которым стоит подготовиться.

Идея созрела во время просмотров старых советских черно-белых фильмов. В будущем Иннокентий такие терпеть не мог, и ничего кроме цвета не признавал. А здесь телеканалов всего было ничего и по взятому напрокат телевизору смотреть особо нечего. И внезапно Васечкин открыл для себя кино двадцатых и тридцатых годов. Наверное, все-таки глубоко в душе он был художник. Или им был тот отравившийся насмерть Васечкин. Так или иначе, но «стайл» тех лет ему однозначно зашел.

Осталось придумать концепт и воплотить его в жизнь. И еще прикинуть, как выгодно подать это партийно-профсоюзной публике. Технические решения Кеша взял на себя, а с идеями помогли старички-разбойники. Они пришли в полный восторг и с большим энтузиазмом достали Кеше старые журналы, тот альманах и плакаты. Посмотрев оказией знаменитый «Броненосец Потемкин» и изучив под лупой известные фотографии Александра Родченко и Бориса Игнатовича. Васечкин продумал эскиз будущих снимков, согласовав попутно с Корзоном идею. Проекту был дан «зеленый свет». Выделена техника и материала. Даже с машиной помогли.

Началась горячая пора. При покровительстве высокого идеологического начальства договориться с руководителями предприятий, цехов и учреждений было не так сложно. Партий сказала надо — начальник участка заткнул луженую глотку. Отбор моделей также не занял много времени. Эпоха гламурных красоток с утиными ртами и силиконовыми титьками еще не наступила. Все выглядело предельно натурально и ёмко.

Для мейкапа и создания причесок уже был присмотрен человек с их комбината. Иннокентий часто ездил с ними в район и потому был со многими работниками знаком накоротке. Тем более что каждый выезд оплачивался. Плюс используемая польская косметика должна была отойти после съемок Наташке, что помогала ему создавать образ каждого снимка. С освещением в цехах было так себе и потому зашевелилась техническая мысль Васечкина. Паяльник, провода и старые вспышки, дождевые зонтики и растерзанные экраны для кинофильмов превратились в итоге в подобие софтбоксов и отражательных зонтиков. Что здорово помогло выстраивать нужный свет и не использовать пленку высокой чувствительности. Кеша отнюдь не был поклонника зерна или искусственного шума.

Изображение должно быть четким и контрастным!

Съемка проходила на салонный фотоаппарат «Салют». Директор «Юпитера», не скупясь, выделил кучу Ролфильмов, как и бумагу. Фонды у него имелись. Это же престижно, когда фотограф салона участвует в знаковой выставке. Народ в Союзе был в меру простой, но временами здорово настырный. Предложений о помощи во время фотосессий было больше, чем требовалось. Каждая съемка в итоге превращалась в целое шоу с шутками, прибаутками, с попутной съемкой бэкстейджа. Народу такой подход нравился. Никакой элитарности, а настоящий выход искусства в массы!

Вдобавок ко всему Васечкин приобрел на предприятиях массу клиентуры. Особенно клиенток. Да и руководство сполна оценивало мастерство молодого фотографа. Многие решил поменять снимки на Доске Почета. То-то Оксана «Ротару» будет недовольна! Затем пришел через «художественной» печати. Подбор нужного контраста, печать через маски, ловкое жонглирование рук перед объективом во время засвета кадра. Жесткая ругань со стариками-разбойниками. У всех был собственный взгляд на печать и на итоге. Но все-таки совершили, построили. На пятнадцати фотографиях оказались созданы образы «пролетарских женщин» на своих рабочих местах. Разных возрастов и разной толщины, они запечатлели трудовой подвиг обычной советской женщины. У станка, у кухонной печи, за баранкой машины, у бухгалтерского стола

Хотя многие зрители отмечали излишнюю вольность в позах и одежде. Это уже было влияние тлетворного капиталистического будущего. Ну что поделать, Петров не мог обойтись без этого. Но все равно смотрелось шикарно. Яркая косметика на лице, контрастные тени под глазами, резко направленный свет, авангардные ракурсы, все это делало снимки какими-то «ненашенскими», вызвав интерес у совершенно разных людей.