Летописи Ванильного некроманта. Том первый (СИ) - Тулинова Лена

Она посмотрела прямо перед собой, хотя напротив богини никто не сидел, кивнула и добавила:

— Времени у вас — до новой луны. Три дня осталось. Но лучше поторопиться.

— А ты говорил — отдохните, придите в себя, — повернулся к отцу Омегыч.

— В мои планы богини не входили, а создавать гомункула лучше на свежую голову, — парировал Первый.

— Поверьте, свежие силы вам понадобятся, — Ют Безмолвная усмехнулась.

Она поднялась на цыпочки, и вокруг неё закружился лёгкий ветерок. Но до того, как исчезнуть, богиня обратилась к Омегычу:

— И не забудь вернуть книгу в библиотеку храма, маг.

Чайка бросила якорь возле дома-на-семи-ветрах поздней ночью. На сей раз Мать Пиратов вошла в дом тихо, укрыв огненные волосы светлым покрывалом. Теа, Кара, Морта и два молодых пирата безмолвно следовали за нею.

Затем у двери дома легли две страшные чёрные собаки размером с некрупного пони каждая. Бабушка Некромантов напугала маленького Странника тройной тенью, которую отбрасывало её худощавое тело. Отец Первого Некроманта вышел из небытия, и его бронзовый жезл со змеями приткнулся в уголке кухни — гостиные да спальни он не жаловал, любил держаться поближе к печке.

В кухне, на столе, накрытом белой скатертью, изрисованной рунами и зверями, стоял кубок, а рядом лежал кинжал. Всякий, кто появлялся в доме, брал его и наносил себе рану на руке, и кровь капала в кубок. Затем пришедшие делали глоток вина и отходили в сторонку, чтобы не мешать другим. Даже Нот Уиндвард подошёл к кубку, чтобы оставить в нём каплю крови из глубокой раны на ладони. Анда молча перевязала ему порез, не спрашивая, как и когда он так вспорол себе руку.

Заморозки кончились, из неба сочился дождь. Пятый ветер, западный, склонный как к истерикам, так и к затяжному унылому нытью, болтался в голых кронах деревьев и стонал, словно плакал. Бертина и Хелли в белых рубашках до пят уже изгваздались в грязи и замёрзли, но продолжали толкать маленький плуг, который тащили Тобиас и Винни. Они тоже нацепили белые рубахи, но — поверх обычной одежды, и теперь совсем взопрели.

— Полотно предлагаю стелить ближе к вечеру, — сказал Тоби, поглядывая на пасмурное небо. — Что там говорит по поводу погоды Део?

— Что на закате мы увидим багровое солнце, — сказала Бертина, постукивая зубами. — Идёмте в дом. Я хочу в ванну.

Теренций сидел в своей спальне в большом мягком кресле, держа в руках безмолвный череп с погасшими огоньками в топазовых глазах. Умрах подхватила Гошу в домике на краю кладбища. Вовлечённый в многосуставчатое тело цепоглотки, лишённый воли и возможности кричать, он прибыл к дому-на-семи-ветрах, а затем некроманты в спешке и суете разлучили его дух с последним пристанищем. Что и говорить, в этом мире Гоше не сильно везло. Сначала он заболел корью и умер в восьмилетнем возрасте, затем у какого-то горе-некроманта его не получилось воскресить, потом Ванильный Некромант, раскопав череп и обнаружив, что с ним соединён дух ребёнка, сделал себе из него фамильяр. Потом он проспорил Теренцию и стал копилкой… А теперь дух Гоши наверняка улетучился и пребывает там, за Вратами, куда живым нет пути.

Но сейчас у Теренция был ещё один повод переживать. Он единственный не добавил каплю своей крови в кубок. Конрад сказал, что незнакомый яд ещё не покинул тело Ванильного. Он и сам это чувствовал: его часто знобило, он плохо спал, кости ломило, а рана постоянно пульсировала и не заживала несмотря на все старания доктора.

Как можно добавить отравленную кровь в кубок, призванный воскресить Мать?

А если именно капли его крови не хватит, чтобы это сделать — тогда как быть? «Если не найдёте хоть что-нибудь, то всё будет зря!» — так ведь сказала Ют Безмолвная?

В доме-на-семи ветрах нынче было много людей, и всё же никто не смеялся, не толкался на кухне, чтобы сварить кофе, да и вкусной едой не пахло. Пасмурное утро постепенно перетекало в тихий безветренный день, и в спальне Матери и Первого Некроманта на столе лежало пятно солнечного света — луч, упавший в единственную прореху между тяжёлыми, набухшими влагой тучами. В луче плясали пылинки, двигались, будто живые. Чьё-то дыхание заставляло их кружиться в хороводе.

Всё было готово — оставалось лишь дождаться вечера.

Чёрная и белая фигуры явились в час заката, когда багровое солнце уже медленно ложилось в облака, и всё вокруг пылало.

Белая и чёрная фигуры ступили на белое полотно, лежащее на вспаханной чёрной земле, и кровь четырнадцати кур пролилась на них из двух кувшинов, которые держали Бертина и Хелли.

Ют Безмолвная, в белых одеждах, и Эльвжанни-Без-Прозвища, в чёрных, протянули руки к кубку.

Омегыч подмигнул Теренцию и добавил в кубок каплю крови Ванильного, извлечённую им из зелья левитации — чистую, без примеси яда.

Анда и Первый Некромант положили тонкую нить, свитую из длинных рыжих волос, по небрежности оставленных Матерью на расчёске, выбранных с её одежды, снятых с её платка. Эльвжанни, легла справа, а Ют — слева от силуэта, и велели лить кровь из кубка на землю, очерченную рыжей нитью.

И их песня повисла в воздухе, похожая на туманное покрывало, а в небе тем временем угасала вечерняя заря, рыжая, как волосы Матери.

— Теперь нам нужен огонь, — сказала Эльвжанни.

— Но у нас нет потомка дракона, — помертвевшими губами молвил Теренций.

Но Ют ответила:

— В крови одного из вас течёт огонь. Пусть он сделает то, что должен. Нам нужна его огненная кровь!

Омегыч стиснул зубы, коротко замахнулся кинжалом и отворил вену на левой руке. Огонь не хотел течь вниз, он рвался к небу, но богини потянули его к себе, вобрали в себя, и повернулись к силуэту и кровавому пятну на земле лицами, выдыхая пламя.

Первый Некромант стоял в изголовье, а по обе его стороны — небесные всадники, Терхаллоу и Каннах. Втроём они держали в руках неуловимое, похожее на солнечный зайчик, пятно света, пойманное этим утром. И когда из уст богинь потёк усмирённый огонь, они выпустили дыхание Матери, и оно на вдохе Ют притянулось к земле, а на выдохе Эльвжанни дрогнуло и пропало.

Бертина и Хелли накрыли силуэт покрывалом, пряча то, чего ещё не было, от взглядов семьи.

Спустя несколько томительных мгновений покрывало дрогнуло, зашевелилось, и Мать Некромантов села, прикрываясь им, и сказала:

— Вы чего… холодно же.

Вот тут-то семья и поняла, почему Ют говорила, что им понадобятся силы. Каждый, кто отдал Матери каплю крови, ощутил, что от него оторвалась частичка и ушла к ней, и слабость разлилась по их телам. Она отдавала им себя понемногу, но теперь пришла пора, когда ей пришлось взять отданное назад. И оказалось, что это не так уж мало. Некоторые даже пошатнулись от недомогания.

— Ты вернулась, — сказал Первый Некромант, накидывая на Мать Некромантов тёплый плащ и подхватывая её, закутанную, на руки.

— Угу, — кивнула Мать. — Вы уверены, что не прилепили ко мне десяток лишних фунтов? Омегыч, если ты не в курсе, сын, у тебя из руки всё ещё течёт огонь. Ты бы перевязал её, что ли. Бертина, Хелли, вроде бы не май месяц, босиком-то ходить…

Так все поняли, что Мать действительно вернулась.

Она окликала всех по очереди, пока отец нёс её к дому на руках, и вся семья шла за ними в дом-на-семи-ветрах.

Только Бабушка Некромантов ненадолго задержалась возле богинь, которые сворачивали окровавленные полотна, лежавшие на земле. И спросила:

— Вы хоть понимаете, что сделали?

Ют и Эльвжанни переглянулись.

— Ну а то, — коротко сказала Ют.

— Иначе с чего бы в книге было сначала написано, что Фафнарх наш брат, а спустя несколько глав — что он наш сын? Да и где это видано, чтобы сын родился у двух матерей? — усмехнулась Эльвжанни-Без-Прозвища. — Хотя нынче никто не читает старых книг полностью, а ищут только то, что на их взгляд, нужно прямо сейчас…

Они все вместе посмотрели на семью, которая уже почти вся длинным хвостом втянулась в дом.

— Хорошо, что понимаете, — сказала Бабушка. — И ещё хорошо, что эта история кончилась достаточно неплохо.