Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина

Спрятав лицо в ладонях, женщина отвернулась и убежала в другую комнату. Из кухни выплыл осоловелый мужик с наполовину подкатанными глазами и направился к Кэрол. Та попятилась к двери.

— Крошка… иди сюда, побалуемся…

Кэрол выскочила из квартиры и бросилась вниз по лестнице, на улицу. Поймав такси, поехала, наконец-то, домой, не замечая, что продолжает сжимать в руках фотографию, на которую даже не успела взглянуть.

Войдя в просторный холл ставшего за пять лет родным дома, Кэрол растерянно остановилась, вслушиваясь в неприятную тишину. Зачем она сюда приехала? В этот огромный, опустевший дом, который теперь наполнял ее сердце тоской и холодом, а не согревал и не радовал так, как раньше?

Навстречу ей вышла Нора.

— Вы одна? — удивилась женщина. — А для кого же праздничный стол, торт и шампанское?

— Извините, Нора… все отменяется, — губы Кэрол нервно задергались и, резко отвернувшись, она выскочила снова на улицу и, перегнувшись через перила крыльца, разразилась судорожными рыданиями.

— Что-нибудь случилось? — раздался за спиной голос Норы.

Кэрол выпрямилась, но не повернулась к ней, вытирая слезы с лица.

— Ничего, Нора… не беспокойся. Я поеду к Куртни, переночую у нее.

— Вам не кажется, что то, что ваш муж в больнице, еще не значит, что вы не должны показываться здесь, дома, и жить в другом месте?

— Я еду в дом, где выросла, к Куртни, а не в «другое место», — резко ответила Кэрол, продолжая стоять к ней спиной. — И мой муж ничего не имеет против.

— Это вы так думаете, потому что он вам это позволяет. Странное желание сбегать из собственного дома… предпочитая его общению с чужой для вас женщиной. Или, быть может, вы ездите туда не к ней?

Кэрол захлестнула волна гнева и, обернувшись, она устремила на женщину загоревшийся взгляд.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что своим поведением вы обостряете ревность своего мужа к… к мистеру Мэтчисону. Вы проводите там больше времени, чем допустимо и, учитывая…

— Если мне понадобиться ваш совет в том, что и как мне следует делать, я вас об этом спрошу, — сдержанно перебила ее Кэрол. — А теперь, извините… мне пора.

— Джек звонил уже раз десять. Он очень обеспокоен. Говорил, что вы давно уже должны были быть дома, и переживает, почему вас так долго нет.

— У меня были дела, можете так и передать, когда он в следующий раз позвонит.

— Он просил, чтобы вы сами ему позвонили, как только приедете. Он волнуется, — в голосе Норы послышались возмущение и упрек.

— Хорошо, я сейчас позвоню, — холодно согласилась Кэрол и пошла в дом. Нора поспешила следом.

— Еще вас спрашивал доктор Тоундс.

Кэрол резко остановилась и обернулась к ней. Кровь у нее в жилах похолодела от мгновенно охватившего ее страха.

— Тоундс? Что он сказал?

— Что ему надо с вами поговорить. Он оставил свой домашний телефон и просил вас перезвонить ему, как только…

— Ясно, спасибо, Нора.

— Номера телефонов доктора Тоундса и дежурной медсестры в отделении травматологии — в блокноте на телефонном столике в зале, — невозмутимо продолжила Нора и удалилась. Не смотря на то, как спокойно и равнодушно она держалась, Кэрол почувствовала ее неприязнь и обиду. Но сейчас ей на это было наплевать. Она разозлилась на женщину, но не за попытку вмешаться в то, что ее не касалось, а за явное осуждение и наглое высказывание подозрения в любовной связи с Рэем. А своему обожаемому Джеку она, эта Нора, не хочет ли высказать свое мнение о том, что ему следует и не следует делать? На это она никогда не осмелится, Джек быстро поставит ее на место, да так, что та и рта больше не захочет открыть. А с ней, Кэрол, значит, можно себе позволять так себя вести?

Вырвав из блокнота страничку с номерами телефонов, Кэрол пошла в кабинет Джека, чтобы позвонить оттуда, чтобы любопытная Нора не слышала разговор. Сначала Кэрол, не в силах справиться с волнением, позвонила доктору, но вежливый женский голос сказал, что в данный момент он подойти не может, и попросил перезвонить через десять минут. Тогда Кэрол набрала номер отделения травматологии и попросила к телефону Джека. Он сразу же откликнулся в трубке, как будто сидел рядом с телефоном и вырвал трубку из рук медсестры, как только понял, что звонит она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кэрол, где тебя черти носят? — гаркнул он в бешенстве.

Кэрол ответила ему ледяным молчанием, которое действительно подействовало на него охлаждающе. Чувство собственной вины перед ней сделало из него прямо-таки пай-мальчика, с усмешкой подумала Кэрол. Надолго ли?

— Где ты была, милая? Я так беспокоился, — уже мягче спросил он.

— Я немного прогулялась, чтобы успокоится, — равнодушно солгала ему Кэрол, не чувствуя в себе никакого желания делиться с ним ни произошедшим, ни своими чувствами и мыслями. Раньше с ней никогда такого не было, по крайней мере, за время их совестной жизни.

Что хочет ей сказать доктор Тоундс? Что такое срочное и важное, что он искал ее, когда они только сегодня виделись, и даже просил позвонить ему домой? Кэрол почувствовала, что силы и мужество вновь покидают ее. Может, Джек ей скажет что-то об этом? Сама спросить его она не решалась. Вдруг доктор не сообщал ему то, что хотел сказать ей? Но Джек не упоминал ни о докторе, ни о своей болезни. Он рассказывал о своем разговоре с Даяной, о пистолете, о Тиме, который вовремя забрал свою прибабахнутую сестренку. Кэрол молча слушала, не вставляя ни слова, и Джек тоже вдруг резко замолчал.

— Ты мне не веришь? — напряженно спросил он после паузы.

— Неужели потребовалось столько времени для того, чтобы выставить ее за дверь, как, ты мне говорил, ты собирался это сделать? — не выдержала Кэрол, поддавшись мучительной ревности и недоверию.

— Ты думаешь, что я… — он задохнулся от возмущения. — Кэрол! Спроси у Тима, если мне не веришь! Он скажет тебе, что когда он пришел, она держала меня на мушке и угрожала! Я выставил ее, а она опять приперлась, пистолет из сумочки достала… ну я же тебе рассказывал! Почему ты мне не веришь? Неужели ты думаешь, что после того, как мы с тобой помирились, и ты дала мне возможность исправить свои ошибки, я стану опять тебе лгать? Или… или того хуже?

— Я не знаю.

— Кэрол, я же пообещал, что я никогда не буду тебе больше лгать. И ты должна мне поверить, если мы хотим, чтобы у нас все было хорошо. Или… или ты помирилась со мной только потому, что рассчитываешь вскоре от меня избавиться другим, более надежным способом?

— Не смей так говорить, Джек! — встрепенулась Кэрол.

— Тогда зачем ты мучаешь меня?

— Я не мучаю тебя, Джек. Просто мне тяжело верить тебе… снова, — откровенно призналась она.

— Я понимаю, любимая, понимаю. Но ты должна мне верить, слышишь меня?

— И ты… ты будешь откровенным со мной?

— Я уже с тобой откровенен, разве ты этого не видишь, не ощущаешь?

По его голосу она поняла, что он улыбается. Знал бы он, как ей хотелось ему верить. Слушать и знать, что он говорит ей правду, что не посмеивается над ней про себя, водя в очередной раз за нос, как наивную глупую дурочку.

— Как ты себя чувствуешь? — сменила она тему.

Он тяжело вздохнул в трубку.

— Ужасно одиноким и тебе не нужным!

— Почему — не нужным?

— А разве нужным?

— Да.

— Очень?

— Очень.

— Очень-очень?

Кэрол невольно улыбнулась.

— Да, Джек, ты мне нужен, очень-очень.

— И больше всех на свете? Не считая Патрика…

— Да, больше всех на свете.

— Когда ты завтра придешь?

— Утром заскочу, а потом вечером, скорее всего.

— Послезавтра меня выписывают. Выходные побуду дома, а потом… отдамся в руки доктору Тоундсу, — сказал он шутливо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сердце Кэрол тревожно забилось при напоминании о докторе.

— А если серьезно, Джек, как ты?

— Нормально. Немного устал. И страдаю оттого, что только послезавтра окажусь в нашей любимой постельке, с тобой…

— Джек, ты о чем-нибудь другом, помимо этого, можешь думать? — с раздражением хмыкнула Кэрол.