Княжна (СИ) - Кристина Дубравина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не близко, — ехидно подметила Князева с остротой, какая не обижала нисколько. Она прищурилась хитро — опять — и почувствовала, как мужчина руки поднял с колен её, облокотился о подоконник за спиной Ани, тем самым девушку чуть наклоняя назад.
Лицо Пчёлкина оказалось сверху. Как и он сам над Князевой навис, кончиком носа упираясь в щеку девушки.
— Можете не переживать, Анна… Как тебя по отцу?
— Игоревна.
— …Анна Игоревна, — кивнул Витя; волосы, что от влаги закудрявились на концах, защекотали лоб и виски Ани так, что она коротко заливисто засмеялась, как смеяться, наверно, только дети могли. Но хохот громкость стал уменьшать, когда Пчёла бедра её к себе прижал, наклоняя ещё сильнее, почти на подоконник укладывая, и совсем стих, стоило мужчине губами коснуться кожи за ушком.
Если бы окно полностью было открыто, то Князева бы голову с рамы спустила. И, вероятно, даже бы того не побоялась, находясь в кольце рук, держащих почти намертво.
— Виктор Павлович вас встретит, сопроводит и до дома довезёт в целости, — шепотом тёплым, почти опаляющим кожу у мочки, проговорил Пчёла. Она не сдержалась, в кокетстве уточнила тоном, какого ещё неделю назад себе бы никогда не приписала:
— Ты, что ли, Виктор Павлович?
— Какая смышленая, — усмехнулся мужчина и снова поцеловал. Чуть ли не после каждой реплики губы Ани своими обхватывал, словно таким образом мысль свою заканчивал.
По коже в ответ на касания эти пробегался волнами почти лихорадочный жар, способный фору дать духоте за окном.
Князева поняла вдруг, что не пыталась сопротивляться; даже мысль, что Пчёла целовал её коротко, буквально секунды какие-то, за которые не успела бы воспротивиться, не успокаивала. Но она так же быстро поспешила себя успокоить. Ведь знала, что, вероятно, спустя час-полтора снова пробудятся от сна мысли дурные, которыми Анна саму себя изнутри пожирать будет.
Что со злостью вспоминать начнёт, как позволяла целовать, по бёдрам гладить, и возненавидит саму себя за простоту, с которой обнимала Пчёлкина в ответ.
«Дьявол. Когда эти мысли, страхи показаться навязчивой, глупой исчезнут уже?.. Надоело».
Она посмотрела на Пчёлу в надежде, что он не прочёл на лице Князевой переживаний, и закатила глаза, артистично думая над предложением. Витя, улыбаясь ни то с хитрецой, ни то с внимательностью, прижался к девушке лбом.
Сказал бы ему кто, что сутки назад боялся Ане в квартиру постучаться — не поверил бы. Засмеялся так, что связки бы надорвал.
— Или в парк Горького хочешь? А, Княжна?
— Я парков особо не помню, — призналась девушка; она намного лучше скверов разных знала библиотеки, в которых Князевой в школьные годы было куда интереснее время проводить. И даже спустя несколько лет Анна помнила точно, что для неё самой лучшей была сто девяностая библиотека, расположенная неподалеку от дома.
Только сказать об этом думала, как Пчёлкин, кивнув каким-то своим мыслям, поймал губами новый вздох Ани.
— Замётано, — подвёл итог Витя, не оторвавшись от девушки. Он распрямился, за собой Анну поднимая, и произнес: — Значит, устроим турне по паркам Москвы.
Князева снова рассмеялась — так же заливисто, но уже дольше хохотала. Она голову назад запрокинула, а Витя прижался лбом к изгибу плеча, головой чуть притёрся, щекоча прядями русыми, и губами коснулся шеи.
Она выдохнула тихо-тихо, душа невесть откуда возникший стон, но в стороне не осталась. Себя не узнавая в смелости, какую, вероятно, спустя несколько часов сочтёт за безумие, провела ступнями по икрам Витиным и уточнила:
— И сколько это времени займёт?
— Если по самым крупным проедемся — то недели, наверно, две, — пожал плечами Витя. — Два-три парка в день — и покатаемся, Анюта, от души.
Она усмехнулась; подумаешь, удовольствие — бензин жечь да атмосферу загрязнять своими «покатушками». Но отчего глупость такая тянет губы в улыбку?..
— Пчёлкин… — подала голос Анна. Она едва ли успела осознать, что ему сказать хотела, и вовремя прикусила язык.
Близость испанского стыда бросила Князеву в пекло, каким, похвастаться мог, вероятно, только адский котёл.
Девушка замолчала, словно думала от Вити ускользнуть, а вместе с ним — и от вопросов его вполне резонных. Но только вот Пчёла распрямился, обе руки расставил по разные стороны от бедёр Анны таким жестом, что Князева всё поняла.
Сама себя в угол загнала. Дура.
— Чего не так, Княжна?
Она ответила не сразу, секунды тратя на попытки понять, что сказать, как пошутить, чтоб стрелки перевести, увести разговор на другую тему. Но только под взглядом Вити, который удивительным образом и серьёзным, и веселым одновременно казался, мысли путались так, что не придумать ничего.
Анна действовать принялась от обратного и, саму себя огорошивая дерзостью, посмотрела в лицо Пчёлы, взором зеленоглазым чуть ли не до самой его сути добираясь:
— Если будешь такой интерес и дальше проявлять, то я подумаю, что ты на свидание меня хочешь пригласить.
От услышанного Витя хохотнул коротко. Так, что в первую секунду у Князевой в плохом предчувствии сжалось сердце, вынуждая напускную смелость смениться вполне серьёзным страхом. Едва ли вздохнуть смогла, когда юноша посмотрел на неё с прищуром, в тот миг ставший Ане незнакомым.
А потом он ладонью прижался к затылку Князевой, к себе лицо её притягивая, и поцеловал девушку в лоб.
— Это и есть свидание, Анюта.
Витя хотел сказать ещё что-то, но вдруг взгляд его, будто сам по себе, скосился на запястье, на котором восседал циферблат излюбленных часов. Стрелки сошлись, образуя собою острый угол, и показывали одиннадцать часов тридцать восемь минут. Захотелось — просто безмерно, до одури — выкинуть часы в окно, словно Пчёла тем самым мог время остановить.
Но, дьявол. Пора.
Он на девушку взглянул коротко, задумавшись на миг, что сказать, чтоб Аня, его Княжна, так любящая слова и взгляды анализировать, лишнего не придумала себе, не корила себя за ошибки какие-то, каких не совершала.
Она поняла всё раньше, чем Пчёлкин мысли смог сформировать в единую фразу.
— Иди. Тебе пора, как я понимаю.
— Пора, — согласно кивнул Пчёла, но отойти смог лишь через секунды три. Оглянулся, словно думал, за что мог зацепиться взглядом, что могло задержать, но одёрнул себя.
Дама дамой, но друзья — это святое. И раз его ждут, он подводить не мог. Даже если хотелось с Анной остаться.
До хруста ребёр хотелось.
Витя эти мысли снова себе под нос продиктовал, будто в голову себе утерянную истину вбить надеялся. Он подошёл к низенькому
