Первый и Единственный - Дэн Абнетт

Жар камней пронизывал юного адъютанта до самых костей и сухожилий. Сознание едва удерживалось от спасительной темноты обморока. Горло сводило приступами жажды. Майло вспоминал кусачий мороз городских окраин на Пирите, казавшийся таким неприятным. Он многое отдал бы, чтобы оказаться там сейчас. Достав флягу, Майло хлебнул воды — омерзительно теплой, как кровь.

Чья-то тень накрыла его. Колм Корбек задержал его руку с флягой.

— Не торопись. На такой жаре нам нужно сохранить припасы, чтобы было чем подпитывать организм. Выпьешь сейчас слишком много — сведет желудок и все выблюешь. Или с потом уйдет.

Майло кивнул и закрыл флягу. Корбек выглядел уставшим. По его бледной коже струился пот. С ним явно было что-то не то, будто он страдал сильнее других. От боли.

— Вы ранены, сэр?

Корбек оглянулся и мотнул головой.

— Да нет, все нормально. Я здоров и силен. Да, точно, здоров и силен, — хохотнул он.

Слабость в голосе.

Майло разглядел рваную дыру на боку кителя полковника. Корбек старательно прятал ее. На черной ткани не различить цвета, но Майло был уверен, что мокрые пятна на ней совсем не от пота, как у всех остальных.

Из глубины ущелья послышался крик одного из разведчиков. Порыв ветра донес треск выстрелов. Повинуясь громким приказам Корбека, Призраки укрылись за раскаленными камнями, стараясь не касаться их. Враг наконец контратаковал.

Войска Хаоса обрушились на них с воздуха. Поддерживая немногих пехотинцев на земле, на гвардейцев двигался целый флот ярких, разномастных воздушных судов. Лезвия винтов остервенело рубили воздух. Трубы извергали клубы черного дыма. Гондолы, корзины и транспортные платформы были полны воинов Хаоса. Рой примитивных кораблей повис над Призраками гудящей тучей, пролившейся дождем пуль и лазерных лучей.

Теперь — все или ничего, победа или смерть.

В медицинский блок ворвался разъяренный Дравер. Оттолкнув с дороги врачей, он резким движением откинул полог и уставился на Хелдана бешеными глазами. Инквизитор смотрел на него из паутины трубок и проводов совершенно ясным, невозмутимым взором.

— Ты что-то хотел, Гектор?

Дравер без единого слова бросил ему информационный планшет. Единственной здоровой рукой инквизитор аккуратно положил зеркало на место и включил планшет прикосновением когтистого пальца.

— Это просто безумие какое-то! — нервно выкрикнул генерал. — Янтийцы заняли высоту и вырезали арьергард танитцев. И тут Фленс докладывает мне, что Гаунт взял капище Примарис! И что, именем Трона Терры, мы теперь будем делать? Мы теряем больше людей в стычках друг с другом, чем с врагом. Если вы не забыли, я все еще хочу одержать победу на этом фронте! И я не собираюсь отвечать перед Макаротом за провал!

— Остальные полки уже на подходе, — заговорил Хелдан, читая содержимое планшета. — Вот здесь — мордианцы, и еще витриане, они тоже рядом. Позвольте Призракам Гаунта продолжать штурм склепа по своему разумению. Пожертвуйте ими ради прорыва. Пусть янтийцы двинутся следом, прикончат Гаунта, а заодно закрепят его успех. К тому времени основные силы как раз будут готовы к общему наступлению.

Дравер сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. С точки зрения тактики совет выглядел разумным. Хороший способ тихо и незаметно избавиться от Призраков, при этом не прекращая двигаться к победе.

— Кстати, как там Гаунт?

Хелдан снова взял зеркало и внимательно вгляделся в отражение.

— Пока он неплохо держится. Моя марионетка все еще рядом с ним. Мы можем нанести удар в любой момент. Терпение, Гектор. Мы играем в сложные, многоуровневые игры. Из них соткан узор войны.

Хелдан смолк. Его взгляд углубился в реальность отражения, невидимую генералу.

Дравер отвернулся. От инквизитора пока есть прок. Но лорд-генерал твердо решил избавиться от Хелдана, как только перестанет в нем нуждаться.

Глядя куда-то глубже зеркальной глади, Хелдан буднично отметил эту мысль в недалеком сознании генерала. Похоже, Дравер плохо понимал свое место в этом спектакле. Он считал себя лидером, командиром, манипулятором. На деле же он был обычной марионеткой, не лучше и не хуже других, и жизнь его ценилась не выше всех остальных.

Во главе колонны янтийцев полковник Фленс спустился в долину, в предместья некрополя. Под ногами хрустели белесые осколки талькового камня и обгорелые человеческие кости, напоминания о недавнем штурме Корбека. Из арок в скале доносились звуки отдаленной перестрелки. Похоже, кто-то пережил атаку Патрициев.

Тянулся день. Белесое небо над головой покрылось черными жилками дыма близких сражений. За спиной Фленса сейчас было шестьсот двенадцать человек его роты. Сорок из них получили такие тяжелые ранения, что полковнику пришлось отправить их в полевой госпиталь в глубоком тылу, рядом с зоной высадки. Жалкие пятьдесят танитцев дрались до последнего вздоха и перебили почти треть его полка. Ненависть заживо пожирала Фленса изнутри. Искра злости на Ибрама Гаунта и его Первый Танитский теперь вспыхнула настоящим пожаром гнева и горечи. Наконец-то ему выдался шанс открыто вступить в бой с Призраками, и беспомощная легкая пехота, сражаясь с превосходящими силами, вдруг одержала невероятную победу. Пусть даже ценой гибели всего взвода.

Теперь ему было наплевать, что будет дальше. Призраки могли выжить, а могли и передохнуть все до единого. Фленса интересовал только один человек: Ибрам Гаунт. Он даже отправил Драверу сообщение под кодом Пурпурный, в котором изложил свое простое и четкое желание.

Ответ приятно удивил его. Лорд-генерал приказал Фленсу оставить основные силы под командованием Брохусса, который должен был продолжать наступление на цель Примарис. Дравер приказал уничтожить Призраков и продолжать атаку на непосредственного противника Империума. Если повезет, то танитцы окажутся между жерновами имперского наступления и контратаки поклонников Хаоса.

Сам Фленс получил отдельный приказ. От инквизитора Хелдана стало известно, что Гаунт возглавляет диверсионную группу, пытающуюся проникнуть в некрополь через подземные туннели. Вход туда находился у подножия одной из башен на склоне холма. Путь уже был проложен во всех деталях. Фленсу оставалось возглавить огневую группу и следовать за комиссаром.

Полковник негромко рассказал все это Брохуссу, пока янтийские офицеры наблюдали с холма за движением трех стрелковых шеренг своих войск. Майор светился от гордости — ему наконец представилась возможность командовать полком. В глазах могучего янтийца вспыхнула жажда битвы. Он снял перчатку и протянул Фленсу руку. Тот последовал примеру майора. Офицеры крепко пожали руки, сцепив большие пальцы — знак боевого братства выпускников почетных военных академий Янта Норманид.

— Иди с надеждой, сражайся с удачей, побеждай с честью, Брохусс, — произнес Фленс.

— Обагрите клинок на славу, полковник, — отозвался Брохусс.

Фленс надел перчатку и активировал микропередатчик.

— Рядовые Херек, Стиганд, Аваранч и Эбзан — к полковнику! Захватите надежный трос.

Фленс подобрал лазган одного из погибших солдат, беззвучно вознес молитву за душу ее предыдущего владельца и проверил заряд. Двое гвардейцев из взвода Брохусса уже собирали запасные фонари. Вскоре арьергардный взвод проводил взглядами ударную группу Фленса, солдаты которой один за другим исчезали в темноте шахты.

Под мостиком «Левиафана», в медицинском блоке, инквизитор Хелдан уловил незапланированное движение войск. Он не присутствовал в мыслях этого глупца Фленса достаточно долго, чтобы обратить его на свою сторону, но успел оставить там свою печать. Сквозь это телепатическое окно он мог услышать и разглядеть немало. И прежде всего — яростно-горькую ненависть Фленса.

Итак, Дравер решил разыграть свою собственную карту — Фленса, чтобы обратить всю интригу в свою пользу. Наверное, Хелдан должен был разозлиться на генерала. Эта мысль отозвалась тупой болью внутри. Но на такую роскошь у инквизитора не было ни времени, ни свободных сил. Он поразмыслит, чем может быть полезна эта маленькая диверсия Дравера, и воспользуется ею. Ради всего Человечества и ради своего плана он будет прикидываться слугой и вести закулисную игру. И он получит это сокровище цвета Вермильон, скрытое в самом сердце цели Примарис. И только после этого он подпустит к себе смерть.

Он терпел боль, отталкивая мягкие, успокаивающие объятия смерти. В каком-то смысле боль приносила пользу. С ее помощью было легче подключаться к разуму пустышек. А сейчас она помогала Хелдану сконцентрироваться. Он впитывал силу собственной агонии и ножом вонзал ее в разум марионетки, заставляя покориться его воле.

Инквизитор взглянул в зеркало и увидел, как трясется его голова. Жесткими тисками воли он остановил дрожь.