Джекпот - Давид Иосифович Гай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Люблю шухерить, – словцо откуда-то выкапывает чудное, Костя его в раннем детстве слышал и больше нигде и никогда. – И выпила тогда для смелости.
– А чего боялись? – искренне удивляется.
Вы полагаете, нормальной женщине звонить незнакомому мужчине и предлагать себя, получая взамен красивую жизнь, так легко? Все мы немножко шлюхи, но не до такой же степени.
– Тогда зачем позвонили? Поиграться захотелось, острые ощущения испытать?
– Отнюдь. Хочется чего-то необычного. Устала от примитива. Деньги?.. Я работаю в адвокатской фирме. Одна, в разводе, детей нет, на жизнь более или менее хватает. Мне тридцать пять, между прочим. В отведенные вами возрастные рамки не вписываюсь, уж извините.
Костя, проникаясь симпатией к незнакомке – ничто в ней не отталкивает, не тяготит, кажется, будто давно знакомы, – приглашает поужинать. Едут к его дому, Костя запарковывает «BMW», пешком направляются в сторону Сохо, выбирают французский ресторанчик «Ле Пескадо» на Кинг-стрит. Разговор по спирали движется, ничего существенного, ни он, ни она не переходят грань, за которой придется определять их дальнейшие отношения, расписывать их «от» и «до». Наташа невзначай спрашивает: чем Костя занимается в этой жизни? Да ничем особенным, пишет роман. На английском? Нет, на русском. Русский писатель в Америке? Звучит довольно смешно, уж извините (она часто, как успевает заметить Костя, использует этот оборот). Может, и смешно, но его такая жизнь устраивает, даже очень. Не надо ездить на работу, вкалывать до зеленого тумана в глазах, как многие, подлаживаться под настроение босса. Деньги? Деньги у него есть. От бабушки наследство получил. Понятно, не раскрывает источник, но дает понять – он и в самом деле состоятельный человек. Один из семи миллионов, живущих на планете. Почему семи? – не понимает Наташа, потом до нее доходит: семи миллионов миллионеров, верно? Верно, кивает Костя.
– Где вы живете в Бруклине? – спрашивает Костя, когда они выходят из ресторана.
– На Эммонс, у канала.
– Вас отвезти или…
– Или что?
– …или пойдем ко мне? Завтра выходной, спешить некуда. Ах, да, мы же забыли подписать контракт, – прикладывает палец ко лбу, изображая непростительную забывчивость. – Сколько раз в месяц посещаем театры, концерты, сколько раз в году путешествуем и так далее. – Впервые за вечер переходит на прежний стиль общения, он выглядит у нее скорее защитной самоиронией. – Ради такого случая придется посетить твои пенаты.
Квартира Наташе нравится. Обходит комнаты, осматривает картины на стенах, угадывая Костиных любимых Климта и Мунка, чем поражает его («Неужто подлинники? Нет, не может быть. Даже тебе не по карману». Угадывает и тут – сделано по его заказу потрясающим стариком-живописцем с Урала, в Нью-Йорке подрабатывающим изготовлением копий такого качества, что искусствовед не отличит от оригинала), застывает перед уже изрядно заполненными книжными шкафами («Какая библиотека! С ума сойти! Я ведь филолог, у меня в Москве была не хуже…»).
Она просит коньяк, методично, с упрямой решимостью пьет рюмку за рюмкой без закуски – лишь дольки лимона, курит. Тени вокруг глаз густеют, она заметно пьянеет.
– А ты ничего мужик, в моем вкусе, только не думай, что меня твои миллионы прельщают. С тобой, кажется, поговорить можно. Писатель… Каждый пишущий свою биографию пишет, и лучше всего это ему удается, когда он об этом не знает. Кто сказал, не помню, только не я.
Она встает с дивана, идет нетвердой походкой в ванную, вскоре появляется на каблуках и с ворохом одежды в руках и просит проводить ее в спальню…
Так в Костину жизнь легко и непринужденно входит рыжая бестия, как он про себя не шибко оригинально называет Наташу.
Встречаются они в будние дни, обычно по средам, и в выходные. Наташа любит вкусно поесть, всякий раз внимательно изучает справочник с перечнем всех ресторанов и оценкой их достоинств, выбирает изысканные. Костя и представления не имел, что в Нью-Йорке такое количество потрясающих едальных заведений. Благодаря Наташе узнает. Единственное – побаивается потолстеть и удлиняет занятия в фитнес-клубе: почти до изнеможения крутит велосипед, бегает по дорожке, упражняется с разными железяками. Изредка ходят в кино и, как правило, три-четыре раза в месяц – в «Карнеги» и в «Метрополитен».
Писание его подвигается довольно быстро, находит в нем все больше радости и интереса, предвкушает момент, когда нагонит события, в его жизни происходящие сегодня, сейчас, и опередит их, придумывая ситуации неожиданные, порой невероятные, в которые ввергнет героя и в которых, естественно, захочет оказаться сам. Замечательная игра ума и воображения, неведомая ранее и оттого еще более привлекательная.
В романе он найдет место и рыжей бестии, описав их знакомство и все дальнейшее. Что произойдет, Костя не ведает, но уверен – читателю не наскучит. Как не наскучивает ему слушать Наташины разговоры и странным образом гипнотизироваться ими, размягчаться, впадать в нежную летаргию, целовать ее волосы, гладить прохладную кожу, начисто забывая, на чем держится и чем подпитывается их союз-сделка. Чтобы получать подлинное удовольствие от женщин, необходимы время, деньги и близорукость. Первого и второго у Кости вполне достаточно. Близорукостью же не страдает. Он все видит и понимает. И, однако, нет-нет и начинает казаться наивно: скоротечные, не прошедшие проверку отношения их уже выходят за рамки пресловутого контракта, по поводу которого Наташа изредка хохмит, сулят нечто большее, чем примитивный до пошлости процесс купли-продажи. Что-то же она к нему чувствует, не одна корысть голая движет ею, хочется думать Косте, и он думает так, привязываясь к Наташе все сильнее…
Без малейших намеков или просьб с ее стороны он регулярно покупает ей одежду в недоступном для большинства «Блуминг-дейле». В начале января у Наташи день рождения, он дарит ей кольцо и серьги с бриллиантами. Наташа не скрывает восторга, он доволен, и ему кажется – это сюрприз, которого она не ожидала.
За два с небольшим месяца слушают «Фиделио», «Лючию ди Ламмермур», «Турандот», «Кармен», «Трубадура», «Аиду»… Наташа взмаливается: «Давай сделаем перерыв, я перекормлена оперой…»
Это выглядит своего рода ритуалом: она в декольтированном длинном платье и в палантине из дымчато-голубого песца (песец, кстати, ее собственный, из Москвы привезенный, Костя не покупал), он в токсидо, в «Метрополитен» их привозит белый лимузин, который ждет до конца спектакля (75 долларов в час), сотню метров до театра они проходят медленным шагом, держась за руки, как влюбленные молодожены, на них обращают внимание – дама средних лет в строгом темном брючном костюме однажды без церемоний подходит и, глядя на Наташу, произносит преувеличенно слащаво, в духе типичных американок: «Вы потрясающе красивая женщина, и
