Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию? - Виктор Устинов

Генерал Джунковский, возглавлявший корпус жандармов и хорошо осведомленный о поведении Распутина и окружавшей его банды, открыто вредившей России, информировал Николая II об их антигосударственной деятельности и одновременно предлагал меры по пресечению их враждебной работы, но, по требованию императрицы, он был незамедлительно уволен из органов МВД.

С назначением министром внутренних дел Протопопова, немецкие агенты и их пособники пользовались исключительной свободой действий, их никто ни в чем не ограничивал, и они никого не боялись[406]. В то время были освобождены из тюрем банкир Рубинштейн и торговец ювелирными изделиями Симанович, посаженные все же русской контрразведкой за пособничество врагу. Они снова вошли в близкий круг Распутина, а Рубинштейн даже успел получить чин генерала русской армии. Нам нет смысла причислять Распутина к агентам немецкой разведки. В этом не было необходимости, так как рядом с ним всегда находились такие опытные агенты, какими были Рубинштейн, Манус и Симанович. Распутин был их мечом, их орудием, разившем Россию сильнее, чем вся немецкая армия.

В Петрограде, перед крахом самодержавия, стремительно росло германское влияние, и оно тревожило Лондон и Париж. 18 октября 1916 года посол Англии Бьюкенен сообщал своему правительству: «Я не хочу впадать в излишний пессимизм, однако, я никогда, со времени начала войны, не чувствовал себя столь подавленным сложившимся здесь положением, особенно же, имея в виду будущее англо-русских отношений. Германское влияние сделало огромные успехи с тех пор, как Сазонов оставил министерство иностранных дел… Потери, понесенные Россией, столь колоссальны, что вся страна охвачена печалью. В недавних, безуспешных атаках у Ковеля и в других местах, принесено в жертву без всякой пользы столь много жизней, что это дало новую пищу тому взгляду, что продолжение борьбы бесполезно, и что Россия, в противоположность Великобритании, ничего не выиграет от продолжения войны. Бороться с этой клеветнической кампанией гораздо труднее, чем со старой ложью относительно нашего первоначального бездействия»[407].

Самодержавие, действительно, стояло в конце 1916 года перед выбором: либо продолжить войну и столкнуться с восстанием рабочих и крестьян, способным перерасти в революцию, либо пойти по пути мирной сделки с немцами и остановить нараставшее в стране революционное брожение. Избрать другой путь – решительной борьбы с германским влиянием и внутренними врагами, у царского двора, прусского по духу, желания не было, да и мысль такая к ним не приходила. Ведь не могли же они начать организовывать борьбу против себя. Став на путь сотрудничества и пособничества германским планам в войне, все они теперь были связаны с кайзеровской Германией, и ее судьба была теперь и их судьбой.

Но все попытки склонить Николая II к заключению сепаратного мира с Германией заканчивались безрезультатно – царь в категорической форме не хотел эту тему даже обсуждать. Тогда в Берлине и среди заговорщиков в царском дворе было согласовано отстранение Николая II от власти и возведение на престол его сына Алексея, при регентстве великого князя Михаила. События развивались так, что весь их ход свидетельствовал о том, что великий князь дал свое согласие на регентство, потребовав у заговорщиков сохранения жизни Николая, как бы плохо для него события не складывались.

Курс такой был выработан и для этого были приняты важные решения. 9 декабря правительством были закрыты съезды городов и земств. 17 декабря были прерваны занятия Государственной Думы, которые откладывались до 12 января 1917 год. Позже, указом царя от 6 января, открытие сессии Думы было перенесено на 14 февраля. Но уже 8 февраля царь вручил бывшему министру внутренних дел Маклакову свои соображения, чтобы он вместе с Протопоповым подготовил проект о роспуске Думы вообще[408]. Царь, не зная истинных целей заговорщиков, и сам участвовал в выполнении их планов.

Но одновременно с развитием этих тревожных событий шли и другие, направленные на укрепление союза с Антантой. В конце декабря Николаю II была подана записка участников Особого совещания по обороне, ратовавшая за «безусловную необходимость доведения войны до победного конца», которую император и Ставка одобрили[409]. Вместе с тем, для многих влиятельных кругов война в России становилась не популярной. Представители крупной промышленности и банков, тесно связанных с германским капиталом, войну встретили прохладно, но, перенацелив свои интересы на деловые связи с французским и английским капиталом, они открыли для себя большие возможности для приращения производства и капиталов и стояли за продолжение войны с Германией до победного конца. На другой стороне находился не менее влиятельный класс помещиков и дворян, процветавших за счет развития сельского хозяйства и продажи зерна в Германию и Австро-Венгрию. Их радужные надежды, что война закончится в 3–4 месяца блестящей победой русского оружия, не оправдались. Тяжесть первого и второго года войны привела к тому, что урожай этих лет для них был потерян, так как он не был вывезен за границу, и не было никакой перспективы спасения его в 1916 году и последующие годы. Торговые представители этого влиятельного сословия, вместе с классом помещиков и дворян, стали приходить к мысли об осуждении войны и заключению хоть какого-то мира, и, подталкиваемые придворными кругами, они требовали заключения сепаратного соглашения с Германией о прекращении войны в надежде, что тогда, объединенными усилиями русских и немцев, война в Европе будет остановлена.

Близки к этим кругам были и помыслы зажиточного крестьянства, кормившего страну, и отдававшего своих сыновей на войну и потому больше всех испытывавших тяготы военного лихолетья, и желавших мира скорого, независимо с кем и как он произойдет. Одновременно с этими сословиями и классами русского общества существовала и активно вмешивалась в жизнь страны многочисленная русская интеллигенция, широко представленная в буржуазной среде и земском движении, набиравшая силу и авторитет среди широких масс населения, патриотически настроенная, и требовавшая от правительства решительно довести войну с немцами до победного конца. Среди них было много видных политических и общественных деятелей, разочаровавшихся в самодержавном режиме, критиковавших его в начале и середине войны, но, увидев и осознав враждебную для судеб страны политику царского двора, они встали на путь сопротивления, вовлекая в это движение городское и сельское население, армию и даже полицию. Тревога за будущее России, за ее независимость и суверенитет была главным побудительным мотивом, объединившим всех этих людей в крепкий союз единомышленников.

В высших монархических кругах к концу года выработалось твердое убеждение, что Николай II совершенно устранился от управления империей, и его правами всецело распоряжалась императрица и Распутин, за спиной которых стояла сильная группа царских сановников, связавших свою будущую судьбу с Германией. Даже близкие родственники императора «считали Николая II совершенно безнадежным человеком для управления Россией, который перестал понимать, что нужно делать, чтобы найти выход из положения»[410].

В первой половине марта один из великих князей должен был предложить Николаю II отречься от престола в пользу своего сына, а при его отказе намечалось силой заставить его уйти с престола. С небольшими изменениями, временными и техническими, именно этот хорошо отработанный план и был приведен в исполнение заговорщиками в первых числах марта месяца 1917 года. Заговор был поддержан ближайшим окружением Николая II – свитой, состоящей из генералов и офицеров, выходцев из прусских и прибалтийских землевладельцев, чья политика в отношении России следовала в русле политики Берлина. Устранение Николая II от престола давало кайзеру Германии Вильгельму II возможность избавиться от своего упрямого брата, не желавшего и слышать о сепаратном мире с немцами.

Смена Николая II на престоле давала кайзеру Германии Вильгельму II призрачные перспективы вывести Россию из войны и, перебросив миллионную армию с восточного на западный фронт, попробовать нанести поражение войскам Франции и Великобритании, и подписать с ними достойный для Германии мир. Могучая сила Соединенных Штатов Америки была бы неразбуженной, и европейцы могли бы сами заниматься переустройством послевоенного мира. Это была ставка на жизнь германской империи и самого кайзера Вильгельма II, поэтому силы для отстранения Николая II от власти были подключены самые высокие, и в них участвовало высшее руководство Германии, Австро-Венгрии и России в лице близкого царю прусско-немецкого окружения. Это должен был быть династический переворот, который не удался только потому, что все карты заговорщиков спутал сам царь, Николай II, отказавшийся подписывать отречение в пользу своего малолетнего сына, от имени которого собирались действовать враждебные силы внутри России на пользу германской империи. Вмешавшиеся в этот процесс могучие патриотические силы в столице империи и в Москве, воспользовались этой исторической случайностью, чтобы на гребне всеобщего народного возмущения царской властью, в котором участвовали все классы страны, привести во власть политиков, кто отражал самые сокровенные чаяния своего народа, заинтересованного в разгроме германских и австрийских войск, вторгшихся в Россию и грабивших ее национальные богатства. И то, что этим силам удалось выполнить свою роль в начале Февральской революции, есть знак исторической справедливости, всегда карающей тех, кто задумал расширить масштабы преступлений против человечества. Ведь случись так, как задумали это в окружении Вильгельма II, мировая война приняла бы еще более кровопролитный и долгий характер.