Версальский утопленник - Жан-Франсуа Паро

— А какие сочинения интересуют Ее Величество?

— Религиозные, сударь, исключительно благочестивого содержания.

Ответ прозвучал слишком быстро; при этом госпожа Ренар нервно похлопывала пальцами себя по щеке. Интересно, могла она не знать содержания передаваемых ею книг?

— Религиозные? Что ж. Но разве ваши обязанности оставляют вам время бегать по книжным лавкам в поисках нужных сочинений?

— Вы все правильно понимаете. Я не сама их покупаю.

Я не настолько образованна, поэтому даже не знаю, где их продают.

Ее ответ содержал немало противоречий.

— Так, значит, вы просто передаете книги Ее Величеству?

И кто их вам поставляет?

Он почувствовал, что его прямой вопрос попал в цель. Окинув его надменным взором, кастелянша принялась разглаживать листы шелковой бумаги.

— Я не вправе назвать вам его имя.

— Поверьте, я не собираюсь предпринимать никаких шагов, способных оскорбить вашу чувствительность; тем не менее, сударыня, щепетильность, коя в вашем случае вполне уместна…

С тревогой слушая его витиеватую речь, она от волнения кусала губы, силясь понять, куда он клонит.

— …не дает вам права — и я вас об этом предупреждаю — оказывать неповиновение магистрату, исполняющему распоряжения короля. Ваше упорство удивляет меня и заставляет думать, что за вашим отказом кроется нечто недозволенное.

— Сударь, не настаивайте. Иначе я пожалуюсь королеве.

— Боже, сударыня! Вы заставляете меня перейти к печальным фактам, которые, как я полагаю, вы нисколько не заинтересованы доводить до сведения Ее Величества.

— Что вы хотите этим сказать? И на каком основании вы мне угрожаете?

— Не прикидывайтесь невинной овечкой. В Париже имеется тюрьма под названием Сальпетриер, куда помещают бесчестных женщин. Вам, случаем, она не известна?

Она снова тяжело облокотилось на стол, но теперь не из кокетства, а чтобы удержаться на ногах. Резко побледнев, она уставилась на него широко распахнутыми от страха глазами.

— Сударь, — запинаясь, проговорила она, — какое мне дело до какой-то там тюрьмы?

— Вы все прекрасно поняли. Несколько лет назад, при покойном короле, следствие заинтересовалось деятельностью и доходами вашего супруга, исполнявшего обязанности инспектора по надзору за книжными лавками. Выяснилось, что ваш муж, инспектор Ренар, торговал конфискованными книгами; к тому же, пользуясь смятением арестованных торговцев, он тайно забирал, то есть попросту крал, у них золото, деньги и драгоценности. За эти проступки сьера Ренара посадили в Бисетр, а его жену и сообщницу — в Сальпетриер. Но в один прекрасный день оба вновь очутились на свободе и, явно ощущая чью-то могучую поддержку, стали вести себя еще более вызывающе. Так уверены ли вы, сударыня, что королеве будет приятно узнать, что ее очаровательная кастелянша, в прошлом осужденная за мошенничество, продолжает вершить свои махинации, снабжая ее книгами, которые достаточно только показать королю, как тот немедленно обрушит на голову кастелянши меч правосудия?

Николя показалось, что госпожа Ренар сейчас набросится на него.

— Сударь, вы суете нос не в свое дело. Это государственная тайна. Вы даже не представляете, что грозит наглецу, посмевшему перейти…

— Перейти что, сударыня? Не пытаетесь ли вы мне угрожать? Тогда к предъявленным вам обвинениям добавится еще и оскорбление королевского магистрата. Еще один вопрос: где сейчас находится ваш супруг?

Ему почудилось, что она скрипнула зубами.

— Если бы и знала, не сказала. Идите к черту, там его и найдете!

Внезапно, вскинув руки, она набросилась на комиссара с намерением расцарапать ему лицо. Когда попытка не удалась, она принялась вопить и звать на помощь, одновременно разрывая шнурки на корсаже и стаскивая лиф платья, дабы те, кто сбегутся на ее крики, сразу поняли, что Николя пытался покуситься на ее добродетель. Когда добыча ускользнула от нее, она, упав на спину, изогнулась, изо рта ее повалила пена, и она затряслась в конвульсиях. В этот момент появился Тьерри в сопровождении двух стражников; те быстро привели одержимую в порядок.

— Вы явились очень вовремя, — с усмешкой произнес Николя.

— Друг мой, я прекрасно понимаю, что вы подумали, и вы совершенно правы. Я знаю эту даму, она настоящий демон. Поэтому я явился несколько ранее и даже слышал кое-что из ваших речей. Зная ее способности…

— Что ж, мне остается только себя поздравить.

— …и предполагая, какой оборот могут принять события, я захватил с собой охрану. Не будем предавать огласке сей печальный эпизод, случившийся в покоях королевы, иначе весь Париж завтра будет говорить о нем до тех пор, пока не отвалится язык.

— Я вам признателен за вашу предусмотрительность. Черт побери, в каком дурном окружении оказалась королева!

— Ренар давно беспокоит госпожу Кампан. Наконец вы ее разоблачили. Полагаю, она и украла драгоценность?

— Этого я утверждать не могу. Скорее всего, она является сообщницей, однако…

— Какое решение вы приняли? Что с ней делать?

— Окружим случившееся мраком молчания, как сказал бы господин де Сартин. У меня имеются надлежащие полномочия. Ей надо заткнуть рот и, не привлекая внимания, вывести из дворца, посадить в карету, отвезти в Париж и запереть в одиночной камере Сальпетриер. Раз вы слышали наш разговор, значит, знаете, что это место ей хорошо знакомо.

— Вы все еще сердитесь на меня? О! Но ведь я хотел как лучше!

— Нисколько не сержусь, друг мой. Ваше вмешательство оказалось как нельзя кстати. Кто повезет ее? Я не могу покинуть Версаль, и вы знаете, почему.

— Не беспокойтесь, мои люди позаботятся о ней. Но коменданту Сальпетриер необходимо предъявить ордер.

Порывшись в карманах, Николя вытащил подписанное королем «письмо с печатью».

— Осталось только вписать имя и условия заключения. Это я поручаю вам.

— А королева?

— Она еще несколько дней пробудет в Шуази. Потом ей сообщат, что госпожа Ренар внезапно тяжело заболела и оставила службу, дабы отправиться в Париж для лечения. И немедленно тайно известить госпожу Кампан о том, что произошло на самом деле. Она поможет нам подготовить королеву к неприятной новости. А сейчас до вечера.

Николя покинул апартаменты королевы, предоставив Тьерри заниматься вопросом перевозки жены Ренара в Париж. Когда он шел по парку, его обогнала карета, увозившую кастеляншу; карету окружал плотный конвой. А что, собственно, он может ей предъявить, вновь подумал Николя. Разве что кражу драгоценности. Но он никак не мог убедить себя, что кража произошла во дворце. Зачем жене Ренара совершать столь необдуманный поступок, который в случае разоблачения повлечет за собой тяжкое наказание, клеймение раскаленным железом и позорный цветок лилии, навеки въедающийся в кожу? Да и что она могла знать? Для похитителя опасно привлекать к делу сообщников: чем больше сообщников, тем больше риск провала. В сущности, помимо прошлых грехов она виновна только в том, что компрометировала королеву, поставляя ей непристойные издания. А так как при дворе ничего не удается сохранить в секрете, хорошо бы понять, когда началась кампания по очернению репутации королевы: когда та собралась подарить Франции наследника или еще раньше? Если послушать Ноблекура, кастеляншу можно обвинить только в том, что она, ловко используя сплетни, создавала нелестный, но весьма убедительный образ Ее Величества, ибо речи, исходившие от приближенной королевы, воспринимались как истина. Да, в этом она, несомненно, виновна, а значит, пробыв срок в тюрьме, заслуживает изгнания из Парижа. Без сомнения, ее приговорят именно к такому наказанию.

Что же касается отношений между супругами Ренар, то они, похоже, не слишком близкие и весьма двусмысленные. Не исключено, что супругов связывают исключительно преступные замыслы, а вовсе не сердечная привязанность. Если верить Мерси, госпожа Ренар обманывает мужа направо и налево. Любовные пристрастия Ренара к ганимедам позволяют выдвигать любые гипотезы. Ответ госпожи Ренар на вопрос о муже свидетельствует об отсутствии нежных чувств. Не стоит ли в таком случае проявить любопытство и попытаться отыскать кого-нибудь из ее случайных любовников, в частности, того, с кем видел ее Мерси в стенах дворца? Может, его тоже есть основания подозревать? Но вот только в чем?.. Он чувствовал, что начинает ходить по кругу. Значит, пора заняться делом и опросить других прислужниц королевы. Без сомнения, зависть и ревность помогут ему извлечь на свет крупицы истины.

Когда неприятное впечатление от неожиданного появления Тьерри рассеялось, он осознал, что вмешательство первого служителя королевской опочивальни оказалось не только полезным, но и похвальным. Он никогда не таил обиду, это чувство было ему чуждо. Впрочем, покопавшись в глубинах собственной совести, он извлек на свет имя Бальбастра и осознал, что на этого человека у него до сих пор есть зуб. Конечно, сейчас он о нем не вспоминает, почти не вспоминает. Заплаканная тень Жюли де Ластерье долго не давала ему выбросить из головы этого субъекта. Он снова принялся обдумывать случившееся. Благодаря предусмотрительности Тьерри ему удалось избежать неприятной сцены с непредсказуемыми последствиями. Почувствовав себя игрушкой темных сил, чьи козни ему никак не удается разрушить, он глубоко вздохнул.