Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны - Соня Пернелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вирджиния встала рано и, услышав новости, бросилась добросовестно подчищать хвосты. Спешно передвигаясь по пугающе пустынным улицам, она наткнулась на бывшего агента Второго бюро, французской секретной службы, который в прошлом ей помогал. Он «от всей души посоветовал» ей немедленно уехать. Но она не могла этого сделать, не увидев Близнецов, которые отправились на встречу с «дружественным жандармом» по вопросу операции в Кастре и должны были прийти в ее квартиру в шесть. Она вернулась на улицу Гарибальди, чтобы их встретить, но они так и не явились. Еще дольше она нервно ждала Николаса, который обещал приехать за дальнейшими инструкциями. Но и он не пришел. «Вероятно, они переживают, что приходить в квартиру небезопасно, или же они решили, что я уже уехала», – писала она в Лондон. Вирджиния снова вышла в девять вечера, чтобы разыскать агента французской разведки для дальнейших новостей, но он умолял ее немедленно исчезнуть, так как от этого зависела ее жизнь. Ни французские протекторы, ни американские дипломаты, ни журналистское прикрытие теперь не могли ее защитить. Немцы знали о ней все и, когда придут за ней, будут беспощадны. У агента даже была информация, что передовой отряд ожидается в Лионе – первом городе-мишени – где-то «от полуночи до утра». Вирджиния в последний раз посетила свою квартиру, упаковала оставшиеся деньги и сумку с одеждой и потащила их до станции. Она шла настолько быстро, насколько позволял ей Катберт, пройдя пешком две мили[230]. Она с трудом успела на последний поезд из Лиона, идущий на юг и отправляющийся в одиннадцать часов.
Вирджиния никому, даже Руссе или Жермен, не сказала, что направляется в Перпиньян, самый южный город материковой Франции, расположенный в трехстах милях[231]. Это была долгая ночь. Дорога мучительно извивалась мимо фабрик, складов с шелком и нефтеперерабатывающих заводов в направлении Марселя, где ей пришлось сделать пересадку под бдительным, напряженным наблюдением офицеров гестапо. К этому времени, предполагала она, немцы были в Лионе и готовились ее арестовать. Она еще не знала, что Алеш предоставил своим новым господам в гестапо (а он работал на любого, кто был готов платить) точное описание ее внешности; однако одна из ее маскировок наверняка помогла Вирджинии пройти через блокпосты. После бессонной ночи она благополучно прибыла в Перпиньян в двадцати милях от испанской границы у восточной окраины Пиренеев. Это был старинный мятежный французско-каталонский город с напряженной атмосферой. Вирджиния хорошо знала город, так как часто использовала его как базу, чтобы помочь соратникам бежать из Франции. Она поселилась в «Отель-де-ла-Клош», владельцы которого сочувствовали Сопротивлению. Вирджиния старалась оставаться в своей комнате до полудня, пока не узнала, что ее контакт, Гилберт, каждый день с двух до трех дня дежурил на площади. Гилберт сразу же заметил скрывавшуюся за деревьями высокую эффектную американку, которую он знал как Жермен. Он работал с ней раньше, так что дал знак следовать за ним в переулок, где они могли поговорить. Пронизывающий северный ветер пробирал до костей даже здесь, на прибрежной равнине, и в ноябре того года в воздухе уже пахло снегом. Единственный шанс на спасение Вирджинии лежал через один из самых суровых горных перевалов в Пиренеях, на высоте восьми тысяч футов[232], проходя мимо ледников и острых склонов массива Канигу. Это был коварный и иногда непроходимый даже в летние месяцы путь. Редкий беглец пытался преодолеть узкую каменистую тропу, где зимой снег мог достигать высоты пояса, а ледяной ветер, называемый трамонтаной, не давал сделать вдох. Но теперь другого способа покинуть Францию не существовало – было слишком поздно бежать на лодке или самолете, поезда через границу усиленно патрулировались, и преследователи ждали ее на всех остальных, более легких путях через горы на границе с Испанией.
Гилберт обещал попытаться найти горного проводника, готового провести Вирджинию, но предупредил, что может не добиться успеха, поскольку ставки были очень высоки. Проводники не любили брать с собой женщин при любых условиях, не говоря уже о том, чтобы идти с ними зимой. Тем более что после новостей из Северной Африки в городе должно было стать больше жандармов, а в горах – патрулей: внимательных, в сопровождении собак-ищеек, обученных брать след по снегу и искать оброненные предметы одежды. Переход через горы в так называемой «запретной зоне» без специального пропуска был строго запрещен; любого замеченного останавливали и арестовывали.
Проводники были людьми жесткими, часто контрабандистами; они не стали бы рисковать собственной шкурой, беря с собой человека, который мог их замедлить, сдаться на полпути или попасться. Рассказывали, что проводники стреляли в отстающих, толкали их в овраги или просто оставляли в снегу на милость немцев или медведей с волками, бродивших по горам. Другие, слишком ослабев, чтобы идти дальше, просто сами ложились на снег и ждали прихода смерти. Много здоровых и крепких молодых людей пропадали без вести; хотя время от времени спасательные группы натыкались на замороженный труп, иногда в вертикальном положении, с пристальным, направленным перед собой взглядом. Гилберт объяснил, что в данных обстоятельствах, чтобы иметь хоть какой-то шанс, следовало предложить очень высокую цену, до 20 000 франков с человека. И чтобы проводнику было выгодно браться за это дело, ей нужно будет взять с собой еще двух беглецов – мужчин, которых она не знала, но которые ждали уже некоторое время. Денег у них пока не было, поэтому ей нужно было набраться терпения. «О задержке не может быть и речи», – ответила Вирджиния.
