Антиклассика. Легкий путеводитель по напряженному миру классической музыки - Арианна Уорсо-Фан Раух
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С другой стороны, самые запоминающиеся прослушивания музыки были у меня на живых выступлениях. Ничто не сравнится с энергетикой концертов: великолепные выступления заряжают так, как не сможет ни одна звуковая система.
Завершая эту книгу, я хочу оснастить вас всем, что может понадобиться для прослушивания классики – где угодно и как угодно. Я предложу вам рекомендации для прослушивания дома и дам обзор концертного этикета, чтобы вы могли противостоять снобам, с которыми можете столкнуться на живых выступлениях.
Я расскажу о факторах, которые стоит принять во внимание, – выбор исполнителя, вид мероприятия, где сидеть, как расшифровать сложные музыкальные названия. Здесь нет единственно верного пути, моя цель – просто выяснить, как максимизировать ваше удовольствие и восхищение от этих прекрасных произведений.
Вам не нравится просто тихо сидеть на стуле в течение двух часов? Это не важно. Готова поспорить, что первые пять минут Also sprach Zarathus-Tra Штрауса отлично подойдут к прыжку с парашютом. Отличный момент для прыжка – примерно 1:15. Затем произведение начинает звучать немного странно и встревоженно – хотя, наверное, примерно так себя чувствуют люди сразу после прыжка. Но если ваш парашют раскроется примерно на третьей минуте, вы будете парить над миром под великолепную мелодию и приземлитесь как раз вовремя, чтобы выключить мелодию до того, как она снова станет странной.
Но сначала: к чему прислушаться
Время от времени, когда кто-то узнаёт о моем профессиональном прошлом скрипачки, человек говорит: «Я не понимаю классическую музыку. Я не знаю, к чему нужно прислушиваться». Возможно даже, что некоторые из вас купили эту книгу, надеясь на пошаговое решение этой самой проблемы, – в таком случае вы, наверное, чувствуете себя разочарованными.
Существует огромное количество книг, которые в простых методических понятиях объясняют, как слушать отдельные компоненты – ритм, размер, мелодию, гармонию. Но я не хочу, чтобы моя книга была такой. Я часто вспоминаю момент, как во время одного из моих занятий по скрипке один эксцентричный преподаватель виолончели в бешенстве ворвался в класс и закричал моему преподавателю: «Стой! Больше ничего ей не говори! Я только что понял, что лучшее, что мы можем сделать, – запутать их! Просто сбивай их с толку – все время – настолько, насколько возможно, – чтобы им пришлось часами сидеть в репетиционных комнатах, пытаясь вникнуть, о чем вы говорили!»
Кажется, в чем-то он был прав, и последнее, что я хотела бы сделать, – это разрушить магию и тайну классической музыки, сведя ее только к основным частям. Но в то же время я хочу помочь. Поэтому я покажу вам несколько случайных музыкальных эффектов, которые кажутся мне очень крутыми. Они откроют вашему сознанию богатства потрясающего и обширного репертуара, так же как коллекция глиняной посуды и столовой утвари Русалочки породила ее нездоровую одержимость людьми.
Все эти эффекты связаны с идеей музыкальной звукописи, которую мы кратко рассмотрели в главе 9. Если вы забыли, музыкальная звукопись (или звукоизобразительность) – это использование музыки для выделения или отображения сопутствующего текста. Если слова описывают что-то восходящее, как в Im wunderschönen Monat Mai, то мелодия тоже поднимается. Если описывается тьма или грусть, музыка практически наверняка будет это отображать. Если речь идет о боли и тоске, вы с большой вероятностью услышите что-то, что вас заденет и заставит сердечные струны бесконтрольно дрожать, пока этот момент не разрешится. (Это называется диссонанс.)
Хоть термин звукопись применяется только к музыке, в которой есть слова, но все композиции, с пением или без, используют музыку, чтобы передать смысл, – и этот смысл может быть на удивление конкретным.
Однажды в письме другу Бетховен описал свое состояние так: «Сегодня я весь в триолях», потому что триоли – особенно быстрые – часто используются, чтобы передать волнение или тревогу[172]. Барабанная дробь часто передает раскаты грома. Повторяющийся пунктирный ритм[173]используется для изображения стука копыт, но если тот же ритм представлен в медленном темпе, он обозначает благородство или военную силу, особенно в музыке барокко и классицизма. Скачки́ – от низкого к высокому и от высокого к низкому – используются в моменты сильных эмоций, а если в композиции для голоса скачков много, это почти всегда указывает на злость. Прекрасный пример этого есть в «Дон Жуане», когда Донна Анна клянется отомстить титулярному мудаку в ее арии Or sai chi l’onore, которая катапультируется с одного конца ее вокального диапазона до другого, в то время как неистово дрожат струнные. Ария еще наполнена пунктирным ритмом, который я упомянула, потому что Донна Анна одновременно благородная и грозная.
В этом случае есть слова, но музыка меньше озадачена тем, чтобы отразить сам текст, чем изобразить полную картину. В «Дон Жуане» есть еще один похожий пример, – в арии Là ci darem la mano. Мелодия Моцарта здесь нежная, но неискренняя – и очень незамысловатая, – отражает непринужденный, спортивный подход Дон Жуана к соблазнению, а также интеллектуальную простоту и социально-экономическую позицию его мишени Церлины (Церлина – «крестьянка», и она была буквально на пути к алтарю, когда Дон Жуан уговорил ее заняться с ним сексом). Ария начинается двумя законченными заявлениями темы – одна для Джованни и одна для Церлины, с паузой между ними. Но по мере того как музыка развивается, уменьшается расстояние между певцами.
Их вступления (вокальные) становятся ближе, вскоре они перекрывают друг друга, у них появляются общие строфы, пока Церлина наконец не подчиняется, и они начинают петь вместе. Скорее всего, в зависимости от постановки, они начинают заниматься и другими вещами.
Многие оперы и симфонические поэмы используют лейтмотивы – короткие музыкальные фигуры, привязанные к конкретным персонажам, событиям или идеям. Они могут выступать в роли коротких музыкальных тем, означая вступление определенного персонажа, или использоваться в качестве напоминания аудитории о чем-то или о ком-то из более раннего эпизода. В опере Верди «Отелло» это встречается во фразе, известной как тема «поцелуя» (или baccio), впервые она появляется после возвращения Отелло домой, во время его эмоционального воссоединения с Дездемоной. (Он просит ее о un baccio – отсюда и название темы.) Затем
