Дядя Фёдор, пёс и кот. Сказочные повести - Эдуард Николаевич Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Печкин продолжает:
– Я тебе за это всё лето буду косточки приносить.
Всё дело было в том, что из печкинского козлёночка козлик постепенно вырастал. А ему молочная коза была нужна.
Шарик задумался. Матроскин в последнее время только грибные супы варил, а у Шарика грибной суп полное отвращение вызывал. Ему очень хотелось, чтобы ему каждое утро косточки приносили. Но он спросил:
– А как же Матроскин?
– А мы ему ничего говорить не будем. Матроскин в поле уйдёт, мы козлёночка и подменим.
Шарик подумал, а потом твёрдо сказал:
– Нет. Он эту Нюшу из соски молоком поил магазинным. С собой в кровать клал в холодные дни. И потом, наш козлик серенький, а твой беленький.
– Какая разница? – говорит Печкин. – Серенький, беленький, красненький – это всё равно.
– Раз вам всё равно, дядя Печкин, – сказал Шарик, – пусть у вас беленький и остаётся.
На этом происки почтальона Печкина закончились. А Шарик ещё долго читал ему свою поэму:
– Ночь, улица, фонарь, стройбаза…
Дружок взял след почти что сразу.
Тот след был от грузовика,
Его не замело пока.
Для тренированных собак
Следы брать – это же пустяк…
И он бежал, бежал,
Бежал…
Бежал, бежал, бежал,
Бежал, бежал…
Против бури, против ветра
Целых двадцать два кил-метра…
Пока Печкин не заснул. И это ещё был не конец поэмы. Конец был Шариком ещё не придуман.
Глава десятая
Фотий – нельзя работать
Однажды, это было в июле, смотрят дядя Фёдор, Шарик и Матроскин – идёт по деревне почтальон Печкин и на гармошке играет.
Дядя Фёдор удивился:
– А вы, дядя Печкин, на гармошке играть умеете?
– И на гармошке, и на балалайке, – отвечает Печкин. – У нас в Простоквашино все жители такие музыкально способные. Дед Сергей с горушки на контрабасе в клубе играет, а Пелагея Капустина на пиле.
Дядя Фёдор поразился:
– Надо же, а я и не знал!
– Это что, – говорит Печкин. – Вот в молодости я даже на скрипке играл.
– На скрипке?!
– Ну да. Я на скрипке в молодости щеглов подманивал.
– Ой, – кричит Шарик, – это как раз для меня. Давайте вы будете для меня разных птиц подманивать, а я буду их фотографировать.
– Я тебе и на гармошке кого хочешь подманю, – сказал Печкин.
Он стал на гармошке петухом кукарекать. Да так задиристо и громко, что десять петухов со всей деревни сбежались и давай его клевать.
Печкин, дядя Фёдор и все остальные скорее в ближайший дом убежали. Это была почта.
Тут Матроскин спрашивает:
– Что это вы, уважаемый гражданин Печкин, сегодня не работаете? А в середине дня с гармошкой разгуливаете?
– А сегодня такой праздник религиозный «Фотий – нельзя работать».
– Вот те раз, – говорит Матроскин. – Вот какие бывают праздники! Нельзя ли поподробнее?
– Нельзя, – говорит Печкин. – Я в календаре только название прочитал. И обрадовался. Там больше ничего не было.
– А может, там написано дальше, что работать нельзя, а надо учиться или книги читать?
– Может быть, – ответил Печкин. – Только пока я дальше не узнаю, я буду отдыхать и на гармошке играть.
– Всё, – говорит дядя Фёдор. – Идём к профессору Сёмину, пусть он нам расскажет, что это за праздник.
Профессор Сёмин очень обрадовался гостям:
– Откуда вы знаете, что у меня день рождения?
А они не знали. Поэтому дядя Фёдор быстро организовал Шарика сбегать домой и принести в подарок пару банок солёных грибов.
Печкин в суматохе добежал до почты и нарвал там красивых тюльпанов. Так что всё обошлось.
Тогда дядя Фёдор спросил:
– Уважаемый профессор, что это за праздник такой «Фотий – нельзя работать»?
Профессор Сёмин сказал:
– Честно скажу – не знаю. Религиозных праздников в календаре пруд пруди. А про такого Фотия я и не слыхивал.
– Придётся к отцу Дионисию в Троицкое топать, – сказал Печкин. – У него там толстая книга есть про праздники.
– Не надо в село Троицкое топать, – сказал Сёмин. – Давайте посмотрим в Интернете, что это за праздник такой.
Он включил компьютер и стал искать в Интернете, что это за праздник такой замечательный.
Пока профессор Сёмин искал загадочного Фотия, кот Матроскин листал красивые альбомы, которые всегда были разложены у профессора Сёмина для гостей.
Он, конечно, выбрал самый интересный – «Интерьеры домашних усадеб русских царей. Петергоф».
Он рассматривал дворец и думал:
«Вот это дворец! Это ж целый аэродром! Это ж сколько дров для него зимой потребуется!
Вот это окна, какая красота! Как же их протирать? Да на них мочалок не напасёшься. Да их с утра до вечера протирать надо! Вот у нас окошки – плюнул на тряпочку, раз – и всё!
А полы – паркетные! Просто загляденье! Мне таких полов даром не надо! Как только последний пол вымоешь, первый уже снова запачкают».
Потом он рассматривал фонтаны и скульптуры и стал почему-то недовольно фыркать. Он позвал дядю Фёдора и говорит:
– Какая неприятная скульптура.
– Вот эта?
– Да, вот эта. «Самсон, раздирающий пасть льва».
– А почему?
– Потому, что мне льва жалко. Да ты сам посуди, дядя Фёдор, – сплошное неуважение к кошачьим. Есть «Витязь в тигровой шкуре». А вот тигра в витязевых доспехах нет. А чёрных кошек вообще преследуют из-за цвета.
Он ещё раз посмотрел на скульптуру «Самсон, раздирающий пасть льва» и сказал дяде Фёдору:
– Надо бы дополнить композицию. Сделать ещё одну скульптуру: «Не получилось».
– Какую скульптуру?
– Лев сидит на груди Самсона.
– А почему «Не получилось»?
– Потому что если у Самсона не получилось, то у льва уж точно получится.
Наконец профессор Сёмин нашёл то, что искал.
– Смотрите, есть такой святой Фотий. Даже есть его фотография. Вот что про него написано:
«Святой равноапостольный Кирилл, учитель словенский святитель Фотий, патриарх Константинопольский, жил в IX веке, происходил из семьи ревностных христиан. Святой Фотий получил блестящее образование и, состоя в родственных отношениях с императорским домом, занимал должность первого государственного секретаря в Сенате. Современники говорили о нём: «Сведениями почти во всех светских науках он столько отличался, что по праву мог считаться славою своего века и даже мог спорить с древними. Православная Церковь почитает святителя Фотия как ревностного защитника православного Востока от владычества пап».
– Но здесь ничего не сказано про то, что не надо работать.
– Может, это какой-нибудь не тот Фотий? – предположил почтальон Печкин.
– Есть ещё один Фотий – митрополит Киевский.
