Сказаниада - Петр Ингвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Был у богов, – радостно объявил Бермята, – отдал за совет последние деньги. Вы, должно быть, знаете, что у меня случилось дома, а если не знаете, то догадываетесь. Душа рвалась от боли и тоски, и боги сказали мне: «Лучший лекарь – время. Смирись, отбрось дурные помыслы, не торопи события, помогай ближнему, и счастье придет само». Я сначала возмутился: что за чушь, это же очевидные истины… Но ведь правда: истины! Меня накрыло прозрением. Я не буду торопить события. Пусть у меня нет денег, но здесь бесплатная еда, не пропаду. Я остаюсь. А в качестве помощи ближнему… дарю тебе, доблестный Котеня, победитель Виктора Двойского, своего боевого коня. Он у меня семижильный, на первое время вам его одного хватит, он сможет вас двоих возить, раз уж ты, Котеня, без своего неумехи никак не можешь. Восхищаюсь твоей выдержкой: такого оруженосца я к вечеру первого дня прибил бы, а ты нянькаешься с ним, учишь… и ведь дело идет, в лоб ему коромысло! Неровен час, однажды некий витязь Ульян вызовет меня на поединок, и могучему Бермяте нечего будет противопоставить тому, кто учится медленно, но упорно. Желаю вам счастья.
– Я не могу принять… – начал Котеня.
– Молчать! – прикрикнул Бермята. – Повторяю для не особо умных: дар не от щедрости душевной, а сугубо расчетливый – так боги велели, чтобы мне счастье пришло. Ясно?
Он обнял Котеню, затем – с ума сойти – Ульку, еще раз пожелал обоим счастья и слился с толпой по дороге к котлу с бесплатной кашей.
Улька исподлобья посмотрела на Котеню, вложив во взгляд всю мощь нетерпения, кромсавшего и разъедавшего внутренности. В душе бурлило. Она не могла больше висеть в неизвестности.
– Ну?!
– Поговорил. – Котеня опустил глаза. – Всю дорогу мучился, не знал, что просить. В голове боролись две идеи, никак не получалось остановиться на чем-то одном. Первым моим желанием было решить личные вопросы, вторым – попросить коней, с помощью которых я решу эти вопросы сам. По пути я помогал немощным и тем, кто устал, я специально не торопился, чтобы собраться с мыслями и выявить самое важное для меня. Чем выше я поднимался, тем понятнее становилось: у богов надо просить того, чего требует сердце. Оказавшись в облаке, я сказал главное, к чему шел долгие годы и о чем мечтаю постоянно: «Хочу славы и любви». Слова унеслись в мутное никуда, а я тут же понял, что моя просьба звучит расплывчато, под решение можно подогнать что угодно, от чего-то разового до непредставимо гнусного. Я добавил: «Поправка: прошу славы и семейного счастья».
Котеня умолк. Надолго. Вновь переживал и обдумывал недавнее.
– Ну? – не выдержала Улька.
– Мне сказали: «По совмещенным позициям "слава" и "семейное счастье" – отказ ввиду неправильной формулировки. Указанные запросы исключают друг друга, потому вместе не даются. Высказанная просьба невыполнима». Меня осенило: слава, о которой я прошу, нужна не сама по себе, а как повод для второго пункта, для счастья. В общем, я сократил просьбу до семейного счастья.
Улька чувствовала, как в груди растет нечто большое, что вот-вот вырвется на свободу, чтобы сделать мир светлым и радостным… или разобьется, если правда окажется не той, о чем мечталось. Щеки задрожали.
Котеня, наконец, посмотрел на нее. Его взгляд был нежным, спокойным и ясным, в нем стоял вопрос, на который всем сердцем хотелось заорать «Да!!!» и кинуться в объятия.
– Ну?! – проклокотал перегородивший ее горло интерес, от которого зависела жизнь.
Котеня мягко улыбнулся.
– Боги сказали «Принято» и позвали следующего.
Глава 6. Цвет настроения серый
Сказка, как бы к ней ни относились, для кого-то всегда обыденная реальность. Золушка отправилась на бал и встретила принца? Для прежней жизни Георгия этот набор слов – типичная сказка. Человек позвонил знакомому на другой континент и на самолете полетел в нему в гости? Сказка для здешнего мира. Чудеса случаются там и тут, но отношение к ним разное, и зачастую за чудеса принимаются несопоставимые явления. Видимо, за богов тоже. Скоро станет известно.
Выраставший перед глазами Олин пик все больше напоминал оплывший каменными потеками столб, если надеть на него пушистую папаху. Или исполинский гриб. Возможно – ядерный. Только темный, как смерть, которая, даже яркая, все равно черная. С одной стороны каменного острова стояли корабли, издалека тоже темные, похожие на комариную тучу: часть уже присосалась к плечу державшей небо руки, другие только приноравливались.
Серое небо, серые волны. Серое бескрайнее море. Серый остров вдали. Цвет настроения – серый. Георгий сидел у мачты – спасенные не пустили его за весла, они гребли по очереди, сменяясь, когда устанут. Лада спала, положив голову ему на колени. Только это спасало от черных мыслей. Лада. Простая, чистая, самоотверженная. Прекрасная в своей естественности, даже когда устала как сейчас. Рассудительная и ответственная. При этом решительная и отважная. Нежная и робкая. Безоглядно искренняя. Заботливая. Неравнодушная. Иногда шаловливая. Скромная и трудолюбивая. Ошеломляюще мужественная при бесконечной женственности. Проницательная. Кроткая всегда и страстная, когда дело касалось близких. Добрая и доверчивая. Тактичная и великодушная. Верная. Надежная как якорь – его тоже нельзя сломать, можно только потерять или утопить.
Георгий любовался неровным пульсом, бьющим в венах на тонкой шее. Густыми бровями и морщинками мудрости. Биением век. Жаль, что в свое время судьба не распорядилась иначе.
Почему, чтобы понять смысл сказки, нужно, чтобы она закончилась? Все сказки кончаются свадьбами. Свадьба – та черта, что отделяет сказку от… чего? Неизвестно, ведь у каждого получается по-своему. Возможно, это будет драма. Или трагикомедия. Или посыпанный абсурдом гротеск. Что бы ни было, а сказка, увы, к тому времени останется в прошлом.
Не потому ли, что оказавшись в сказке, мы перестаем считать ее таковой? А ведь сказка – не данность, это процесс, для поддержания которого нужно трудиться. Огню нужны дрова, а сказке… что? Как минимум, чувства. Как максимум, жизнь. Чтобы встретившаяся пара людей жила в сказке, нужно строить ее с обеих сторон, и строительство это – до последнего вздоха. Вот это и есть сказка.
У пристани море кишело кораблями, у причалов не было места даже для небольшой лодки.
– Держите к той заводи! – Седобородый указал гребцам на заливчик далеко за пристанью.
Между скальных нагромождений виднелся галечный пляжик. У берега из воды торчали камни, но выбора не было. Лодка удачно сманеврировала и вскоре шаркнула днищем о берег. Спрыгнувшие недавние невольники вытащили ее на
