Балтийская трагедия: Агония - Бунич Игорь Львович

«Эверита» встала к причалу почти без всяких помех, и «Эзро», отсалютовав ей гудком, поспешил обратно в гавань кого-то оттуда выводить.

Матросы во главе с боцманом Карлисом Бертманисом опустили трап и сбросили на причал грузовые сети, по которым потоком стали взбираться моряки и красноармейцы, затопляя верхнюю палубу.

Пароход «Эверита» вместимостью в 3251 тонну был построен в Англии в 1917 году и носил имя «Эфеларис». В 1932 году судно было приобретено Латвией, соответственно «национализировано» в ноябре 1940 года, а с началом войны переоборудовано в военный транспорт с присвоением бортового номера 545 (ВТ-545).

С начала войны судном командовал капитан Занис Озилинс, который неожиданно был заменён капитаном Шпорре. Сам Шпорре ранее командовал пароходом «Кандава», захваченном немцами в Пярну 3 июля 1941 года. Таким большим судном ему приходилось командовать впервые в жизни и он заметно нервничал.

В переговорной трубе раздался голос радиста «Эвериты» Микелиса Козакса. Он только что прослушал немецкое коммюнике. Немцы сообщали, что Таллинн ими взят и все суда, находящиеся в его гаванях, либо уничтожены, либо захвачены.

Шпорре и Дисьлерс переглянулись. Оба вздохнули, но никак это сообщение не прокомментировали.

21:30

Фотокорреспондент ТАСС Николай Янов прибыл на ледокол «Кришьянис Вальдемарс», закончив своё почти месячное прибывание в Таллинне. Все это время он работал, не покладая рук, мотаясь со своей трофейной «Лейкой» по всем воинским частям осаждённого города. Он снимал летчиков Бринько и Антоненко на фоне сбитого ими «юнкерса», встречал объективом вернувшиеся из похода подводные лодки из бригад капитанов 1-го ранга Трипольского и Египко, фотографировал ещё не остывших после боя морских пехотинцев полковника Парафило, выходил в море на торпедных катерах и снимал на плёнку постановку ими минных заграждений.

Получив в Пубалте направление на ледокол «Вальдемарс», Янов вместе с операторами военной кинохроники Лампрехтом и Знаменским направился в порт. Даже видавший виды фотожурналист несколько растерялся от увиденного. Горели склады, гулко ухали взрывы — взрывалось всё, что невозможно вывезти. На пирсах горы брошенных чемоданов, вещмешков, шинельных скаток, касок, белые змеи окровавленных бинтов. Особенно бросались в глаза пирамиды брошенных винтовок. Где-то совсем рядом отрывисто лаяли немецкие автоматы. От пирса буксир выводил какое-то судно. Палубы, надстройки и даже такелаж были облеплены людьми...

Не прошло и 20 минут после прибытия Янова на борт, как «Кришьянис Вальдемарс» стал отходить от стенки. Стоя с наветренной стороны, ледокол не нуждался в буксирах.

В помещении, куда попали корреспонденты, видимо, была столовая команды. Люди сгрудились вокруг большого продолговатого стола. Поняв, что ледокол начал движение, Янов схватил фотоаппарат и бросился на верхнюю палубу. Уже смеркалось, но он надеялся на свою плёнку высокой чувствительности. Попытка увлечь за собой Лампрехта не увенчалась успехом. Кинооператор сидел, не снимая каски, положив голову на руки и ни на что не реагируя. На верхней палубе другой оператор — Знаменский — стрекотал своей кинокамерой, снимая уплывающие за корму таллиннские причалы...

На верхней палубе находился и Николай Браун, которому наскучил разговор с актрисами в кают-компании. С пирсов долетали звуки одиночных выстрелов, сменяемых оглушительным треском пулемётных очередей.

Ледокол раскачивало на волне, благодаря особенностям его корпуса, «восьмеркой». У многих пассажиров на палубе начались признаки морской болезни...

Актриса Валентина Богданова и другие женщины из концертной бригады политрука Мирского находились в каюте старшего механика ледокола, нисколько не растеряв своего оптимистического настроения. Тем более что механик, рассказывая им о ледоколе, особо подчеркивал, что «Кришьянис Вальдемарс» — судно специальное, спасательное и его конструкция со множеством водонепроницаемых переборок и воздушных ящиков, позволит ему долгое время держаться на плаву даже при получении самых серьёзных повреждений. Не говоря уже о том, что на ледоколе большое количество спасательных шлюпок...

21:35

Командир лидера «Ленинград» капитан 3-го ранга Горбачёв вежливо, но твёрдо попросил полкового комиссара Вишневского покинуть мостик и спуститься в отведенную для него каюту. Представитель Главпура решил использовать мостик лидера как трибуну для митинга, чьей аудиторией он рассматривал комендоров носовых орудий.

«Товарищи краснофлотцы, — кричал он через гром канонады. — Фашистские оккупанты уже истекают кровью!»

Артиллерийский офицер лидера старший лейтенант Нефёдов уже несколько раз умоляюще смотрел на командира. От собственного огня вышли из строя выведенные на КДП динамики радиопередатчиков «Шторм» и «Бухта», используемых для связи с корректировочными постами. Было неизвестно, приняли ли корректировщики переданный им приказ возвращаться на лидер. Никто не вернулся и из 35 человек, отправленных с «Ленинграда» на сухопутный фронт, хотя в штабе флота уверяли, что все, снятые с кораблей, будут отозваны на них в первую очередь.

На мостике царила нервная обстановка, и капитан 3-го ранга Горбачёв, прервав на полуслове какой-то очередной пламенный призыв Вишневского, предложил ему спуститься вниз. На лице маститого писателя, драматурга, публициста и лектора появилось выражение крайнего возмущения и он открыл уже было рот, чтобы поставить зарвавшегося командира лидера, который был младше его и по званию, и по должности, на место, но осёкся и послушно стал спускаться по трапу. Видимо, и его военно-морских познаний было достаточно, чтобы понять, к каким последствиям может привести пререкание с командиром на мостике в боевой обстановке. Но случай этот капитану 3-го ранга Горбачёву ещё припомнят...

Горбачёва же в данный момент больше беспокоили не последствия его стычки с Вишневским, а состояние своего корабля.

Лидер «Ленинград», несмотря на свои превосходные номинальные проектные характеристики, был построен с великим множеством заводских дефектов. Если говорить проще — был построен халтурно. После официальной сдачи лидера флоту 5 декабря 1934 года, корабль до июля 1938(!) года простоял у стенки завода, исправляя немыслимое количество дефектов, обнаруженных при первом выходе в море. Проремонтировавшись почти четыре года, «Ленинград» начал свою первую кампанию лишь во второй половине 1938 года, но 31 июля 1939 года снова ушёл на капремонт, когда на скорости 18 узлов у него стали лопаться трубки одного из котлов (№2). На заводе лидеру сменили 732 трубки. Старые трубки оказались дефектными и к тому же халтурно смонтированными.

А затем началась война с Финляндией, где «Ленинград» решили использовать в режиме линейного ледокола. Из своего первого боевого похода лидер вернулся иссеченный осколками финской береговой батареи, которая накрыла его первым залпом, когда «Ленинград», «Минск» и «Стерегущий» со своими «стотридцатками» были посланы подавить 10-дюймовую (243-мм) батарею противника.

Из второго боевого похода «Ленинград», пытаясь поспеть через лёд за линкором «Октябрьская Революция», вернулся с деформированными бортами на протяжении 60 шпангоутов. Вмятины достигали площади до трёх квадратных метров со «стрелкой прогиба», говоря техническим языком, 300 мм.

Через две недели лидер был снова послан в море для дозорной и блокадной службы в районе маяка Бенгтшер. Сила ветра достигала 9 баллов, был двадцатиградусный мороз, «Ленинград» валило с борта на борт — размахи качки достигали 42 градусов, корабль накрывало волной, орудия, торпедные аппараты и глубинные бомбы обмёрзли, ледяной покров на верхней палубе достигал 30 сантиметров, а на надстройках — 15. Никакими видами оружия пользоваться было невозможно и любой вооруженный финский каботажник мог легко лидер утопить. К счастью, этого не произошло.

В следующем походе лидеру пришлось преодолевать, чтобы вернуться на базу, тридцатисантиметровый лёд. «Ленинград» деформировал себе корпус от 0 до 140 шпангоута. Некоторые вмятины корпуса достигали высоты 2 метров, ширины 6 метров и прогиба до полуметра. Лопнули два и деформировались десять шпангоутов. Во многих местах разошлись швы обшивки и топливных цистерн. Почти в состоянии металлолома «Ленинград» был поставлен в ремонт. Кому и зачем понадобилось так бесполезно калечить новейшие корабли Балтийского флота, видимо, никто не узнает. Это одна из великих тайн Финской войны.