Хоккейные истории и откровения Семёныча - Николай Эпштейн

Позже, когда я сам стал тренером «Химика», осознал, каким оскорбленным чувствовал себя Эпштейн после очередного «ворошения» в его хозяйстве чужими «лапами». И сколько выдержки, чувства собственного достоинства проявлял он в полемике со всеми своими оппонентами, главным образом — с Тарасовым. Убежден, что Анатолий Владимирович не мог не понимать, что Эпштейн — тренер высочайшей квалификации, что никакой особой обороны он не строит, напротив, ведет игру в зависимости от складывающихся обстоятельств, а такое подвластно только большому специалисту. Понимал, а наседал на Эпштейна. И крови последнему попортил немало, хотя Семёныч виду не подавал и держался — не побоюсь этого слова — доблестно. И мы все им гордились, но особенно по этому поводу не распространялись. Не было принято. Тогда ведь многое было иначе. Бывало, шайбу забьем тому же ЦСКА — радость же, конечно! А какова реакция? Ну, постучим клюшками друг другу по щиткам, похлопаем автора гола по плечу и на скамейку запасных. А там Семёныч: молодцы, давай и дальше так же!

Это не то, что сейчас — только что взасос друг друга хоккеисты не целуют после обычных игровых взятий ворот. По нескольку минут празднуют сие событие. И тренеры стоят у бортика — лицезреют, мол, игрокам надо сбросить нервное напряжение. Оно, на мой взгляд, сбрасывается иначе. Забитыми шайбами, полной самоотдачей в игре, товарищеской взаимовыручкой. А эти поцелуи и свалки по случаю забитых голов у меня лично ничего, кроме какого–то даже брезгливого отношения, не вызывают.

Словом, отказывался я от всяких лестных предложений из Москвы и в национальную сборную так и не попал. Хотя на сборы привлекался неоднократно. Была еще, конечно, формальная и нешуточная причина — был у меня привычный, или по–медицински говоря, хронический вывих плеча, а это аргумент серьезный. Какой тренер захочет брать в состав игрока, который в любой момент может оказаться травмированным? А чемпионат мира — это не тот турнир, когда надо подвергать команду такому риску. Тем более, что в мои времена прекрасных игроков хватало.

Но бывает, что справедливость торжествует. Я получил звание заслуженного мастера спорта в сезоне 1970 года, когда «Химик» во второй раз стал бронзовым призером всесоюзного первенства. За верность клубу. Между прочим, такой же чести — за верность клубу — получили звание заслуженный мастер спорта Игорь Дмитриев — капитан «Крыльев Советов» сезона 1974 года, когда «Крылышки» золотые медали первенства СССР в Кубок страны положили, и Виктор Цыплаков из московского «Локомотива», игравший в знаменитой тройке вместе с Николаем Снетковым и Виктором Якушевым.

Был в карьере Морозова и эпизод, когда он стал главным тренером «Химика», сменив на этом посту Эпштейна.

— Когда мне стали предлагать это место, — а ведь вызывали в ЦК, беседовали — я поначалу даже опешил, стал отказываться, и Николаю Семёновичу говорил: не могу и не хочу… Вы представляете мое–то состояние? Просто подставляли меня, а я к Николаю Семёновичу относился, ну… вы думаете, как я к нему относился? Но наверху все уже было решено. И говорили так: а кого, кроме Морозова, ставшего символом «Химика», на этот пост ставить–то? Им хорошо было говорить, а мне–то каково было? Но, слава богу, остались мы с Эпштейном друзьями, несмотря на разницу возрастов, и я этому обстоятельству страшно рад.

Я сейчас как бы почетным директором–наставником в спортивной школе «Химика» в Воскресенске работаю, в том Воскресенске, который был деревней, не поселком даже, только комбинат химический «держал» его на Земле. И вот приехал в эту деревню человек с горячим сердцем, волнующейся душой, настоящий энтузиаст–подвижник. Звали его — Николай Семёнович Эпштейн. Человек с даром убеждения. Это благодаря ему стал Воскресенск общепризнанным хоккейным центром, кузницей хоккейных кадров в масштабах всей страны. И великое счастье, что встретил на своем пути Николай Семёнович Николая Ивановича Докторова. Вот эти два замечательных человека и сделали Воскресенск таким, какой он есть сегодня. Честь им за это и низкий поклон.

Три успеха «Химика»

Да, был Юрка Морозов, или «Мороз», как звали его в команде: на таких игроках многое в коллективе держится, их авторитет — опора тренеру. А в хоккее ситуации, когда такая опора нужна позарез, встречаются ох как часто. У Морозова, что я особенно в нем ценил, очень развито чувство порядочности. Он не способен на грязный наговор и наушничество. В свои 67 лет он постоянно в контакте со всеми ветеранами «Химика», выбивает деньги у спонсоров на поддержку тех «стариков», кто отдал команде лучшие годы, силы и душу. Как игрок был надежен и авторитетен. Позволю себе привести полностью поздравление, напечатанное в еженедельнике «Футбол–хоккей» в номере 25 за 1970 год в связи с постановлением Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров СССР о присвоении звания заслуженного мастера спорта хоккеисту Воскресенского «Химика» Юрию Морозову: «Вот уже 14 лет Ю. Морозов выступает за Воскресенский «Химик». Товарищи по команде из года в год избирают его своим капитаном. Он самый результативный нападающий «Химика» (в чемпионатах страны забросил 170 шайб — один из лучших результатов в нашем хоккее). Ему 32 года. На льду Ю. Морозов отличается большой самоотверженностью, четким выполнением силовых приемов, у него сильный и хлесткий бросок.

С Ю. Морозовым на протяжении 14 лет занимается заслуженный тренер СССР Н. Эпштейн. Новый заслуженный мастер спорта два года назад закончил факультет физического воспитания Московского областного педагогического института имени Н. К. Крупской».

Вот какая краткая, но, я бы сказал, весьма и весьма емкая характеристика. Добавлю к этому, что Морозов был дважды бронзовым призером чемпионатов СССР в составе «Химика» — в 1965 и 1970 годах, то есть прошел с командой весь путь — от становления до возмужания — и достиг трех вершин в истории «Химика» в те годы, когда я был там тренером: первая вершина — это период становления команды, ее утверждения в классе сильнейших хоккейных грандов страны; вторая вершина — бронзовые награды 1965 года. Это был триумф! Для заштатного подмосковного городка, каковым тогда являлся Воскресенск, те бронзовые медали были воистину на вес золота. Хоккеисты, и так–то пользовавшиеся особым расположением со стороны рабочего заводского люда, стали в одночасье просто кумирами публики, которая готова была носить их на руках по всему Подмосковью. Наконец, третья вершина — «бронза» 1970 года — свидетельство взросления «Химика», роста его класса и мастерства. Если в 1965 году многое решала самоотверженность игроков, их командная спайка и взаимовыручка, то в 1970 году в «Химике» играл уже целый ряд хоккеистов, которых я бы рекомендовал в сборную страны, поскольку, на мой взгляд, их мастерство позволяло им решать самые ответственные и трудные задачи. Тут я прежде всего говорю о новой «волне» игроков команды, не сбрасывая со счетов и нескольких ветеранов.