Донырнуть до звезд (Сборник) - Сергей Лукьяненко

– Знаете, я даже рад, что та зеленая пакость так меня отделала. Иначе я еще очень долго не попал бы на Землю.

– Мы пригласили бы вас в любом случае, – быстро возразил его собеседник. – Чтобы все вам объяснить.

Тимур невольно улыбнулся, взглянув на врача. Произнес:

– Пригласили бы? Возможно. Только у нас, на Аране, очень много работы. Боюсь, я не нашел бы времени… Только не думайте, что я на кого-то в обиде. Рисковать – моя работа. Мы пошли бы в любом случае, и вовсе не стоило нас обманывать.

– Обманывать?

Тимур молча смотрел на играющего среди деревьев мальчишку. Он очень был похож на того, чью фотографию взял перед выходом в джунгли Лейстер…

– В дисколете, когда меня везли на космодром, – неохотно объяснил он, – я пришел в сознание. И услышал слова какого-то офицера.

– Какие слова?

– «Так рисковать из-за старой метеоракеты».

Тимур усмехнулся. Продолжил:

– Я не в обиде. Но зачем этот обман?

Врач опустил голову. Негромко сказал:

– Вот оно что… Пойдемте.

Пожав плечами, Тимур шагнул за врачом. Сегодня ему впервые разрешили встать с постели, и прогуляться, конечно, стоило.

– Да, дело действительно не в ракете, – неожиданно сказал врач. – Дело в той штуке, которую вы тащили за спиной.

– Ранец с записывающей аппаратурой?

– Да. Он работал все время, пока вы шли к цели.

– И что же записывал? Мой путь через джунгли? Или вид с двухсотметровой отвесной скалы?

– Вашу победу.

– Кажется, я понимаю. – Тимур остановился посреди белого больничного коридора. – Стремление дойти, жажда победы…

– Именно. Страшнее всего, когда человек утрачивает волю к борьбе. Этого не вылечишь никакими лекарствами. Тут требуется донор. Человек, умеющий бороться за свою жизнь, никогда не теряющий веры в победу.

– А… это так часто бывает нужно?

– Очень часто. Для тех, кто годами прикован к постели. Для тех, кого мы еще долго не сможем вылечить. Для тех, у кого в катастрофе погибли все близкие люди. Для глупых девчонок, которых первый раз в жизни по-настоящему обманули.

Но Тимур уже не слушал его. Он смотрел сквозь прозрачную дверь палаты, и руки его оправляли чересчур свободный больничный костюм. Потом он раскрыл дверь и шагнул внутрь.

Девушка, лежащая на кровати, внимательно рассматривала его.

– Привет, – сказал Тимур.

– Привет.

– Ничего, что я зашел?

– Ничего.

Они замолчали. Потом девушка улыбнулась.

– Странно, я тебя никогда не видела, а словно бы знаю.

– Это бывает.

– Бывает… Ты шел в сад?

– Нет. Мне надо найти здесь друга. Ему очень сильно досталось… на одной неприятной планете. К тому же он думает, что его обманули, и совсем не хочет поправляться. Мне надо побыстрей его найти.

Девушка едва заметно кивнула головой:

– Я понимаю. Скажи ему, чтобы не вешал носа. И не думал, что если борешься в одиночку, то борешься только за себя. У каждого за спиной тысячи людей, даже если он их совсем не знает.

Тимур вздрогнул.

– Я обязательно передам ему… то, что ты сказала. Он поймет.

– Тогда иди, тебя ждут.

Когда он уже был у двери, девушка спросила:

– Ты зайдешь еще? Потом…

И Тимур кивнул:

– Конечно.

Визит

Он спустился по западному склону Диких гор. Мимо Сухой реки, где в клубах серой колючей пыли кружились огромные хищные рыбы. Мимо Горелых равнин, где в чадящих асфальтовых озерах навеки завязли королевские бронеходы.

Он шел к Дому.

В лес капитан Троев вошел поздним вечером, когда лишь тускло-багровая полоска на горизонте напоминала о прошедшем дне. Лес не имел никакого названия – он был просто лесом. Ведь именно в нем стоял Дом.

Огонек, мерцающий в окне, капитан заметил, выйдя на поляну. Секунду он стоял, разглядывая едва различимый сквозь листву желтый прямоугольник. Дом. Он дома…

Боевой комбинезон капитан скатал в тугой плотный узел. В кармане комбинезона остались и электронный пропуск, и бумажник, и ампула с вакциной от степной горячки. Одежду Троев спрятал в дупле самого большого из окружавших поляну деревьев. На дне дупла нашлись просторная накидка из серебристой ткани и мягкие мокасины, заменившие тяжелые десантные ботинки. Лучемет, немного поколебавшись, капитан оставил себе. В сущности, это всего лишь большая и шумная игрушка…

Он полз к Дому, путаясь в густой, мокрой от вечернего дождя траве. Капитан вымок и устал, перемазался зеленым соком, но бревенчатые стены Дома уже нависали над головой. Ян всегда мечтал о деревянном доме; каменный – это лишь укрытие от непогоды, нерожденная крепость. И здесь, в этом лесу, он мог позволить себе настоящий Дом… Немного бравируя своей ловкостью, он подобрался к самому окну.

Широкие створки были распахнуты, и негромкий разговор сидящих в комнате отчетливо доносился до капитана.

– Он не придет. Он редко приходит ночью.

Капитан узнал его по первым же словам. Летчика трудно было спутать с другими обитателями Дома – он всегда говорил неторопливо, слегка задумчиво. Словно человек, пытающийся что-то вспомнить или понять.

– Но сегодня шел дождь. А вечерний дождь всегда случается перед его приходом.

Капитан почувствовал прикосновение к лицу – теплое, нежное, едва уловимое. Конечно, в действительности ничего не было. Но голос Даны всегда казался Троеву неотличимым от ее рук. Самых нежных в мире рук…

…Оранжевое пламя огнемета бьет по тонкой фигурке девушки. Секунду она неподвижна, словно не чувствует жаркой, облепившей все тело, обугливающей кожу смерти. Потом ломается пополам, кружится, пытаясь вырваться из беспощадных объятий боли. Черные волосы окутаны шлейфом красных искр. И сухой пистолетный щелчок – выстрел милосердия…

Троев поднял лицо, вжатое в мокрую холодную траву. Подтянул ноги, готовясь к прыжку. Мягко качнулась, роняя каскад водяных капель, задетая ветка.

– Мне кажется… Слышали?

А это уже Шен. Он всегда был самым чутким. Молодой разведчик из шестой повстанческой бригады…

…Десяток вакуумных мин накрывает холм, перемешивая землю, воздух, деревья. И лазер, целых полчаса преграждающий дорогу десантникам, замолкает…

Он прыгнул. Кувыркнувшись в воздухе, перелетел через подоконник – тело сжато в комок, чтобы труднее было прицелиться. И мягко встал на пол рядом с накрытым к чаю столом, среди растерянных, обрадованных, начинающих улыбаться людей. Летчик, Дана, Шен, Старик, Утан, Арни… А в углу ярко освещенной комнаты, на затертом диване, испуганно глядел на Троева парнишка лет пятнадцати с нежным полудетским лицом.