Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее - Андрей Кузьмичев

Чудо-девочку «рыбину» с первых же лет в стране, где граждан кормили обещаниями светлой коммунистической жизни вместо настоящей докторской колбасы, не говоря уже о заморских апельсинах, родители, вместо сюсюканий и балования, стали воспитывать в строгости. «С пяти лет я ходила в детский сад. Мой брат появился, – мне было три года. Сразу же во мне стали воспитывать ответственность, – строго произносит Надежда. – Вот у нас есть нянька – вот у нас есть лялька в лице брата. Достаточно рано стала ходить в магазин за хлебом и молоком. Была моя ответственность за то, чтобы присмотреть за братом, позаботиться о нем».

Но и это еще не все! В беседе с Олегом Тиньковым Надежда поведала, как выковывала характер: «Я все время доказывала, что я не хуже мальчика… ждали в семье мальчика, и родилась девочка, и назвали эту девочку Надежда. И вот эта Надежда всю жизнь доказывала своим родителям, что она никак не хуже мальчика и имеет право на жизнь»[176].

ОДЕТЬСЯ ЗА 45 СЕКУНД

Уважаемая редакция, помогите! Ребенок утром просыпается и не хочет идти в детский садик! Как ему объяснить, что его никто не спрашивает?!

В СССР после детского сада надо было отправлять детей в школу в обязательном порядке: никаких частных школ и заморских пансионов в помине не было, спецшколы не в счет. В ней учебники и оценки по поведению в дневниках были типовыми, и всех детей поголовно убеждали, что «пионер – всем ребятам пример», а потом зазывали в комсомол, куда требовалось вступить, совершив походы за макулатурой (собиралась у сердобольных граждан) и металлоломом (собирался где попало, утащишь – твое), чтобы успеть на поезд, уносящий настоящих героев к светлому будущему. Ведь из песни: «Наш паровоз, вперед лети! В коммуне остановка» – слова не выкинешь. Вот и строили коммуны-общежития для молодых по всей необъятной стране (в Москве Надежда начинала с общежития), трубя из обязательной радиоточки: «Молодым везде у нас дорога! Старикам везде у нас почет!»

Но если старики Страны Советов точно знали, что почет трудовой померкнет на стенах пожелтевшими похвальными грамотами и иными знаками отличия, то молодежь со свойственным максимализмом устремлялась без оглядки в неизвестность. «Я просто никогда не задумывалась о том, что раз родилась в Тюмени, а жила в Нижневартовске, то мне чего-то нельзя, что-то для меня закрыто, – сказала Надежда в интервью одному журналу. – Если делать все без оглядки, то достигнешь того, о чем мечтаешь. Но надо уметь ценить время и правильно концентрироваться. Меня этому научил мой папа, геологоразведчик по профессии. Я ему благодарна и за это»[177]. Но папа частенько пропадал в экспедициях, а рядом с девочкой «всегда была любящая мама, со всей своей заботой и с желанием организовать праздники». Если мама баловала, с папой все было иначе: «Был очень жесткий папа, очень требовательный». Что значит требовательный папа? У каждого ребенка свой ответ. Папа Надежды учил дочку ценить время и требовал самостоятельности во всем.

Глосса о времени девочки-отличницы

Я себя тренировала, что надо успеть одеться за 45 секунд, пока горит спичка. Надо быть настолько собранной. Почему-то любила читать книги про войну. Мне очень нравилась высокая организация времени. Папа очень часто был в командировках в лесах. Когда он возвращался домой, очень громко был включен телевизор и очень накурено всегда в квартире. Часто вечером я себя заставляла спать, чтобы утром рано встать. Соответственно, в пять утра я делала уроки. Родители мне, наверное, в возрасте 12 или 13 лет сказали, что они больше не знают, как мне помогать делать уроки: «Ты теперь уже сама решай, как тебе их делать, и к нам уже больше не обращайся». Знали, что все отлично в школе: я школу на отлично закончила, с медалью. Там никаких требований не было: в первом классе смотрели, проверяли, а дальше все было у меня абсолютно самостоятельно, потому что родители были уверены в моей успешности.

Учителя, в отличие от родителей, на успех смотрели иначе: как-то «классная руководительница возмутилась: у вашей дочери слишком начальственный тон. На что мама отпарировала: кому-то же надо быть начальником». Но пионервожатая (в те времена это были, как правило, старшеклассники) поступала иначе: «всегда подталкивала, говоря: “Болотовой надо расти”. Почему-то она меня подталкивала, даже когда класс меня не отпускал на уровень школы (стать руководителем. – А.К.), она говорила: хватит вам ее держать».

Удерживать от обретения лидерства – так ныне называется попытка Надежды стать во главе коллектива – вскоре стало бесполезно, и Надежду «понесло», как Остапа Бендера – в хорошем смысле этого слова. «В школе у меня всегда была очень яркая общественная жизнь: проведение линеек, мне очень нравилось ходить под знаменем, – вспоминает она. – Я помню, как проводила вечера, где выступала, читала стихи. Мне очень нравилось на вечерах – утром я играла Снегурочку, а вечером – представляла Бабу-ягу. Причем полностью сшила свой гардероб». Кстати, шила она не только костюмы для представлений: «Мама научила шить и вязать. Я полностью шила и вязала свой гардероб. Родителей просила, чтобы не покупали мне одежку, а давали деньги на нитки, иголки и ткани. В школе занималась беговыми лыжами, потом я бегала, – вспоминает Надежда. – У меня была очень сильная мотивация: не за наградами бегала, а за стройностью…» Тогда же она полюбила большой теннис.

А еще в каждой школе была так называемая практика, когда школьников направляли в учебно-производственные комбинаты для овладения обязательно рабочими специальностями. Практику Надежда проходила «в расфасовочной по специализации – младший продавец. Короче говоря, мы стояли в весовой и фасовали продукцию. Очень интересно, что одна из компетенций компании – упаковывать товары под брендами и расфасовывать их. С одной стороны, моя бабушка когда-то торговала семечками на базаре. И когда через поколение внучка стала торговать расфасованными креветками, это просто анекдот! Ничего не изменилось. Изменились масштабы, изменились какие-то названия».

Наши люди в булочную на такси не ездят!

Родители к деньгам относились серьезно. Свободных средств не было никогда. Семья несколько лет копила на покупку авто. Когда Надежде исполнилось двенадцать, «родители купили машину – это была 21013, – потом все веселились, что папа в булочную ездит, особенно ездить на ней некуда было». Зато каждое лето теперь вся семья отправлялась за приключениями, хотя и с раннего детства отец «приучил к путешествиям: как геологоразведчика его часто забрасывали достаточно далеко, поэтому [испробовала] все виды транспорта: вездеходы, вертолеты, самолеты…» Три года подряд из Нижневартовска отправлялись колесить по всей стране: «На Украину мы однажды съездили, на Азовское море и на Черное море. В разных городах останавливались. Обычно папа брал меня с собой штурманом, сам был за рулем. Мама с братом прилетали на самолете, что позволяло в какой-то момент объединиться всей семье. Внутри машины мы спали как сельди в бочке». За одну поездку по «две-три тысячи километров получилось». К словам Надежды я бы добавил: «На одного». Потому что только до Москвы от Нижневартовска аж 3000 с лишним километров!