Лионесс: Зеленая жемчужина - Джек Вэнс

Сэр Хьюн приказал поднять мост и мрачно ожидал вызова на переговоры. Ожидание оказалось тщетным. Тем временем тройсы со зловещей эффективностью занялись осадными приготовлениями. Они соорудили пару тяжелых баллист и тут же принялись метать огромные валуны, перелетавшие через крепостные стены и валившиеся на крыши внутренних сооружений замка.

Озадаченный сэр Хьюн бесился: где вызов на переговоры, которого он ждал с такой уверенностью? Еще меньше ему нравился силуэт столбов с перекладиной, установленных на помосте, сколоченном поодаль на лугу. Крепкая и высокая, с добротными укосинами и подпорками, виселица явно была предназначена для интенсивного использования.

Канонада продолжалась всю ночь. Как только первые красные лучи рассвета озарили туманную болотистую пустошь, тройсы подожгли плотные тюки соломы, пропитанные горячей смолой и рыбьим жиром, и забросили их в крепость, чтобы огонь поглотил разломанные деревянные постройки и хранившиеся в них запасы. Над обреченной возвышенностью Трех Сосен взметнулись оранжевые языки пламени, повалил черный дым.

Из крепости послышались возгласы ярости и ужаса — никто не ждал такого поворота событий! Тройсы хладнокровно уничтожали замок сэра Хьюна и всех его обитателей, пользуясь таким ничтожным поводом, как обычная и законная кровная месть!

Сэр Хьюн приготовился к неизбежному — к безнадежной, отчаянной попытке побега. Ворота замка поднялись, мост опустился — горцы выехали галопом, надеясь прорваться через ряды противника и скрыться в торфяных болотах. Их кони падали, сраженные стрелами. Иные вскакивали на ноги и продолжали пробиваться мечами, пока их тоже не приканчивали стрелы тройских лучников. Других, оглушенных стремительным падением на каменистую, поросшую редким орляком почву, хватали и вязали. В их числе оказался сэр Хьюн. Ему надели на шею веревочную петлю. Спотыкающегося, с руками, связанными за спиной, бородатого барона втащили на эшафот.

Эйлас стоял в двадцати ярдах. На мгновение король и сэр Хьюн встретились глазами, после чего барона вздернули.

Друзей и родственников сэра Хьюна, выживших в бою, привели на суд короля. Среди них были два феодала и шесть рыцарей. Этих объявили мятежниками, и они разделили судьбу сэра Хьюна на виселице.

Остальные пленники, примерно пятьдесят человек, изможденные и удрученные, ожидали той же участи. Эйлас встал перед ними, помолчал и сказал: «По закону вы — так же, как ваши предводители — мятежники. Вероятно, вы заслуживаете петли. Тем не менее, у меня вызывает отвращение казнь сильных, здоровых людей — им подобает сражаться, обороняя свою страну, а не способствовать ее поражению. Поэтому я предлагаю вам выбор. Вас могут повесить — сейчас же, не сходя с места. Или вы можете вступить в армию короля и верно ему служить. Выбирайте! Желающие быть повешенными, добро пожаловать на эшафот!»

Послышались угрюмое ворчание, шарканье ног; многие дико поглядывали на виселицу, но никто не решился на самоубийство.

«Как же так? Вам не нравится моя виселица? Тогда пусть желающие вступить в королевскую армию пройдут к повозкам и получат дальнейшие указания от сержанта».

Со стыдом опустив головы, бывшие бравые защитники Трех Сосен направились к армейским фургонам.

Женщины и дети — домочадцы барона — все еще стояли, всеми забытые, на стенах дымящегося замка. Эйлас подозвал сэра Пирменса: «Утешьте этих женщин. Посоветуйте им найти убежище у родни; если потребуется, окажите им помощь. В данном случае ваш такт и ваше понимание щекотливости ситуации невозможно переоценить. Триста-но, убедись в том, что в замке никого не осталось — там могут быть раненые или немощные. Кто знает? Может быть, в развалинах найдется кто-нибудь, с кем я не прочь познакомиться — например, сэр Шал-лес. Малуф, где вы? Вот поручение, достойное ваших редких талантов: поговорите с домочадцами сэра Хьюна и узнайте, где находится его сокровищница; соберите все остальные драгоценные камни, монеты, изделия из золота и серебра. Составьте список найденного и конфискуйте это имущество в пользу королевской казны — хотя бы этому можно будет порадоваться в такой печальный день!»

Сэр Малуф не нашел сокровищ: несколько серебряных подносов, кубков и блюд, сотня золотых монет и небольшая коллекция безделушек, украшенных гранатами, турмалинами и яшмой, составляли все богатство барона-разбойника. Сэр Пирменс добился больших успехов на ниве утешения вдов и сирот — они отправились искать приюта у родственников. Сэр Тристано вернулся с мрачной вестью: «В развалинах никого не осталось в живых — ни калек, ни старцев.

В подземелье, однако, еще сидят несколько человек — я насчитал восемь заключенных и трех палачей. В казематах так воняет, что я не мог там долго оставаться».

Эйлас ощутил ледяной укол в сердце: «Палачи, говоришь? Что ж, этого следовало ожидать. Тристано, тебе придется еще потрудиться. Возьми с собой несколько человек, не слишком брезгливых, и спустись с ними в подземелье. Освободите узников, а тюремщиков закуйте в цепи. Потом воспользуйся услугами наших новобранцев, — Эйлас указал на бывших дружинников сэра Хьюна. — Прикажи им вынести под открытое небо все пыточные инструменты и приспособления. Мы позаботимся о том, чтобы они больше не находили применения».

Восьмерых заключенных вывели из подземелья; одни хромали или прыгали на одной ноге, опираясь друг другу на плечи, иные шли, будто ступая по осколкам стекла, отзываясь стонами и тихими проклятиями на каждый шаг — им пришлось близко познакомиться с дыбой. Двое вообще не могли ходить, их вынесли на деревянных носилках. На всех узников было страшно смотреть. Одежда их превратилась в лохмотья, покрытые коркой грязи и кала, спутавшиеся волосы тоже напоминали корку, прилипшую к черепу. Шестеро еще способных передвигаться сбились в кучку, исподлобья поглядывая по сторонам — скорее безразлично, нежели боязливо.

Три тюремщика стояли отдельно — угрюмые и встревоженные, они все еще презрительно делали вид, что не имеют отношения к происходящему. Один, тяжеловесный пузатый великан, отличался почти полным отсутствием подбородка и шеи. В отличие от него второй — старик с приподнятыми костлявыми плечами и высоким лбом — мог похвастаться выдающимся подбородком и длинной шеей. Третий, человек не старше Эйласа, бодрился, неубедительно изображая усмешку, и посматривал то на солдат, то на виселицу.

Эйлас тихо обратился к узникам: «Не беспокойтесь, вы свободны. Теперь вас никто не тронет».

Один из заключенных ответил хриплым шепотом: «Теперь? Что такое „теперь“? Время потеряло смысл. Я ничего не помню. Помню, что меня зовут Нольс — только потому, что нужно прятаться, когда зовут. Остальное — сон».