Шерлок Холмс и дело о шахматной доске (сборник) - Чарли Роксборо

Должна ли Перовская сказать Анджеле, что воскрешение Организации – это обман? Может ли Анна избежать признания, что это она убила Богдановича, и объяснить причины казни? И тогда не задаст ли Анджела тот же вопрос, что и я: почему Анна отправилась с Софьей за рубеж как раз перед тем, как охранка устроила ловушку в «Либерти-хаус»?

Безусловно, появятся и другие лица, которых заинтересует этот вопрос. Анне придется сообщить об убийстве Ивана Мышкина русскому боевому подразделению, которое в любом случае проведет расследование по поводу его исчезновения. Григорий сказал мне, что у них есть для этого особый отдел в Париже, который занимается в том числе раскрытием секретных агентов охранки. Рано или поздно отдел начнет разыскивать Анну и Анджелу, чтобы выяснить, как на самом деле разворачивались события.

Холмс посмотрел на метель. Крыши на другой стороне Бейкер-стрит теперь были полностью укрыты мягким белым снегом.

– Истина, скорее всего, со временем всплывет – и Анна Перовская, возможно, осознает это и заблаговременно предпримет меры, – продолжил сыщик. – Григорий рассказал мне о революционере, который попал в подобное затруднительное положении, убив своего оперативного офицера, чтобы защитить революцию. Затем он навсегда сбежал на американский Запад, чтобы вести жизнь первопроходца-фермера, поселившись в убогой хижине посреди прерии.

Анна Перовская может с тем же успехом ступить на этот путь, и сейчас я не вижу для нее лучшего будущего. Многоуважаемая Красная королева сброшена с шахматной доски охранки навсегда.

Холмс мрачно покачал головой. Для Анджелы Симмондс он, напротив, вообще не видел никакого будущего – даже в европейском сообществе скитающихся революционеров-эмигрантов. Как только распространятся слухи о лондонских беспорядках, любой человек, связанный с темными событиями в «Либерти-хаус», окажется запятнан подозрением. Мой друг встал и начал расхаживать по персидскому ковру.

– Эти революционеры обитают в ужасном мире, где тайная полиция вынуждает их заключать сделку с дьяволом, – размышлял он вслух. – Молодым людям предлагают яркую жизнь – полную азарта, славы и острых ощущений революционных заговоров, – и спасают их от виселицы или медленной смерти в сибирском лагере. Все их великие заговоры добиваются успеха только потому, что подходят для целей охранки. Никто из революционеров не может быть уверен, что их товарищи или, более того, лидеры не работают на тайную полицию. И в любой момент охранка может нарушить все договоренности и уничтожить любого из них.

О, как легко понять, почему Григорий теперь шьет сандалии и выращивает помидоры в «Новом Эдеме»! Ибо даже такие искренние революционеры, как он, рискуют стать фигурами в страшной шахматной игре охранки. Уж если лидер или даже руководитель лидера является всего лишь пешкой, то рядовой борец еще меньше пешки.

Холмс резко повернулся ко мне:

– «Дело о русской шахматной доске». Вот как вам следует назвать рукопись, Уотсон, когда вы опишете этот случай, а затем запечатаете папку на целый век, как я и обещал Анне Перовской. Шахматная доска невидима, но от этого не менее реальна.

Меня утомила угрюмая задумчивость гения дедукции, и мне захотелось сменить тему. Я спросил Холмса, слышал ли он какие-нибудь новости о плане Малкольма Прайд-Андерсона по продвижению в Великобритании методов охранки – той самой системы, которой полковник Волховский пытался соблазнить Холмса, суля шанс получить в ней престижную роль.

– Я поинтересовался об этом у Майкрофта во время ланча как раз перед Рождеством, – ответил сыщик. – Брат сказал мне, что Прайд-Андерсон решительно впал в немилость. Кажется, он не имел ни малейшего понятия, как убедить почтенных генералов и адмиралов из оперативной группы встать на его сторону. Прайд-Андерсон, как вы, наверное, заметили, чересчур высокого мнения о себе, а генералы держат его за молокососа. К тому же они не подпускали к себе его русских консультантов, чьи истинные мотивы казались им слишком подозрительными, чтобы делиться с этими советниками национальными секретами.

Поэтому сверхсекретная совместная рабочая группа безрезультатно прекратила существование, а Прайд-Андерсона перевели на должность контролера расходов на питание в тюрьмах.

Я посмеялся над таким бесславным окончанием карьеры напыщенного чиновника, а Холмс глубоко вздохнул и продолжил:

– Однако Майкрофт опасается, что некоторые члены рабочей группы в глубине души очарованы теми идеями, которые Прайд-Андерсон почерпнул у русских, и после благоразумного антракта начнут продвигать их как свои собственные.

Майкрофт говорит, что этих генералов интересует не столько тайное руководство революционными группами, чем вроде бы уже занимается новая Особая служба Скотленд-Ярда, сколько позаимствованная у охранки схема негласного управления политическими партиями и профсоюзами.

Видимо, Прайд-Андерсон раскрыл информацию, полученную от Волховского, о том, как парижское отделение охранки приобрело влияние в парламенте Франции. Первоначально охранное отделение просто хотело манипулировать общественным мнением, чтобы депортировать некоторых русских изгнанников. Но вскоре в тайной полиции обнаружили, что могут также управлять французской внешней политикой в отношении России. Похоже, тайная полиция и амбициозные члены парламента двигаются в одной связке, как лошадь и экипаж.

– Майкрофт знает, как эта схема работает в Париже? – спросил я.

– Охранка постепенно расчищает путь наверх для политиков, пользующихся ее благосклонностью, поступая так же, как и в случае с революционерами: уничтожая соперников своих протеже. В Париже охранка пользуется услугами частных французских детективов, моих коллег, – поморщился Холмс, – чтобы раскрыть или сфабриковать скандалы, касающиеся руководителей или конкурентов своих ставленников. Затем тайная полиция делает эти скандалы достоянием общественности с помощью прикормленных французских журналистов, которым платят наличными и эксклюзивными историями.

После этого охранка просит успешного протеже оказать услуги по продвижению других амбициозных политиков. Пользующиеся покровительством тайной полиции депутаты быстро становятся министрами и другими влиятельными чиновниками в правительстве. Чем выше они продвигают своего человека, тем больше связей он может поддержать для них. При этом ставленник охранки прекрасно понимает: он должен снова и снова оказывать ей услуги, чтобы с ним не случилось то же самое, что и с его прежними соперниками.

Поэтому он поддерживает те законодательные акты, которые нужны тайной полиции, и даже посвящает ее в военные тайны.

По словам Майкрофта, некоторых членов бывшей рабочей группы подобная схема приводит в бурный восторг. Они мечтают о том, чтобы шпионы в посольствах Великобритании смогли достичь такого же влияния за рубежом, руководили бы новыми альянсами и нажимали на тайные пружины.

И они, безусловно, желают того же в нашем парламенте, чтобы управлять любым правительством и уничтожить любую силу, которая бросит им вызов. У себя в клубах, как рассказывает Майкрофт, генералы шутят меж собой, что старшим агентам тайной полиции пора бы «уйти на пенсию» и перебраться в парламент, чтобы, опираясь на власть своей организации, развивать политическую карьеру, – продолжил Холмс. – Однако, по мнению моего брата, эти разговоры уже перестали быть шуткой. Он бьется об заклад, что очень скоро участники бесед организуют оперативную разведку.

– Вы полагаете, Холмс, что Майкрофт замолвит пару слов о ваших выдающихся талантах, когда это начнется? – спросил я. – Ведь те офицеры охранки считали, что кульминацией вашей карьеры должно стать содействие секретному патриотическому проекту государственной важности!

Прославленный сыщик медленно повернулся ко мне; взгляд у него был недобрый.

– Все, с чем я столкнулся в ходе расследования этого дела, заставляет меня питать отвращение к самой подобной мысли, – ответил он с горячностью, которую я редко встречал у него. Холмс крепко сцепил руки и продолжил: – Мечта русской тайной полиции стать кукловодом мировых правительств питает высокомерные амбиции ее сотрудников исключительно ради их собственного блага. Вспомните, как тщеславные офицеры охранки хвастались волнующими ощущениями игры в бога!

Я боюсь, будущие британские кукловоды закончат тем же. Они неизменно будут утверждать, что заботятся исключительно о благе Великобритании, и оправдают любые пытки, тиранию, террор, которые помогут им чувствовать себя всесильными. Помните фразу Прайд-Андерсона? «Вам стоит лучше заботиться об интересах Британии», – заявил он мне, когда просил помочь охранке воплотить ее отвратительный план. Слава богу, ради Великобритании я последовал собственному суждению.