Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук

Ксавье бросил взгляд на обоих соучастников, чьи лица представляли собой ничуть не лучшее зрелище, чем лицо Давенпорта.

– Возможно, я ошибся. – Он развел руками. – Хочешь прямо сейчас рассчитаться со мной? Я в твоем распоряжении.

Он говорил тем самым раздражающе спокойным тоном, который Давенпорт терпеть не мог. Однако его стремление ударить кого-нибудь улетучилось. Давенпорт бросил на него ничего не выражающий взгляд и затем, опершись о каминную полку, принялся наслаждаться напитком.

– Мы слышали, что ты помолвлен, – произнес Бекингем.

– Как обычно, прямо к делу, – пробормотал Ксавье.

Не обращая на него внимания, Бекингем спросил:

– В чем дело, Давенпорт? Неужели ты сделал предложение первой же попавшейся девице, которую встретил на своем пути? Это такая шутка?

– Она что, совершенно неприемлемая для тебя партия? – Ксавье выглядел заинтересованным. – Какая-нибудь оперная танцовщица, например.

– Она – Девер, – огрызнулся Давенпорт.

Лидгейт хлопнул себя ладонью по голове и поморщился.

– О нет! Только не еще одна Девер в семье. Разве Трегарта было недостаточно?

Поскольку муж Розамунды являлся, возможно, едва ли не самым близким другом Лидгейта, никто не обратил на его замечание ни малейшего внимания.

– Не могу себе представить, как так вышло, что сначала ты оказался брошенным в амбаре, а уже на следующий день собрался жениться, – заявил Бекингем, нахмурив брови.

– Разумеется, не можешь, – отозвался Лидгейт. – Такой человек, как ты, никогда не совершает ни одного поступка, не обдумав и не взвесив все должным образом. Но мы говорим о Давенпорте. Он совсем не похож на тебя, Бекс.

– И очень жаль, – заметил Ксавье. – Что ты собираешься с ней делать? – спросил он, не сводя пристального, пронизывающего взгляда с Давенпорта.

– Делать? С ней? – Давенпорт моргнул. Он не собирался делиться с ними ни собственными (пока еще неясными) планами, ни подлинной причиной своей помолвки.

– Что ж, в любом случае пожениться вы не можете, – произнес Лидгейт. – Одна из Деверов? Где это слыхано, чтобы Уэструдер взял в жены Девер?

Это был как раз тот род предубеждений, с которым постоянно приходилось сталкиваться Хилари. Давенпорт чуть не сболтнул сгоряча, что он женится на Хилари Девер и пусть все они убираются в тартарары, однако вовремя остановился.

– Дорогие друзья, я высоко ценю вашу заботу, но вас все это, черт побери, совершенно не касается. Ну а теперь продолжим ли мы пить бренди в мире и согласии – или разрешим наш спор кулаками?

Они предпочли первое, что его вполне устраивало. Ему нужно было выпить бокал или даже три, чтобы унять панику, нараставшую в его груди при одной мысли о возможном браке.

Тут ему пришла в голову другая, более насущная проблема:

– Она хочет попасть на бал в «Олмаке».

– А какая женщина не хочет? – последовал циничный ответ Ксавье.

– Полагаю, однако, что мне придется сопровождать ее туда. – Он уставился на осадок на дне своего бокала.

– А разве тебе не запретили появляться в «Олмаке»? – ленивым тоном произнес Лидгейт.

Давенпорт удивился:

– Разве? За что?

Обычно он не уделял особого внимания подобным проблемам. И на что ему сдался этот «Олмак»? Нельзя пить, нельзя предаваться азартным играм и уж тем более нельзя приударить за парой-другой уступчивых девиц.

– Наверное, за то, что ты сбил с ног привратника, когда он пытался тебя остановить, потому что ты явился позже положенных одиннадцати часов вечера, – ответил Бекингем.

– Нет, думаю, дело не в этом, – нахмурился Давенпорт. Каким бы идиотом он ни был, он бы никогда не стал избивать ни в чем не повинных служащих, которые всего лишь исполняли данные им приказы.

– Поцеловал какую-нибудь девушку за пальмой в горшке? – предположил Лидгейт.

Нет, и это тоже не вызвало у него никаких воспоминаний. До тех пор, пока леди Мария не затеяла с ним свою дерзкую игру, он обычно ограничивался скучающими замужними дамами, а также женщинами из совершенно других слоев общества. Он никогда не чувствовал потребности обмениваться поцелуями украдкой на светском балу по подписке.

Он покачал головой:

– Нет, не то. Я просто не могу припомнить.

– Что ж, пора заводить книгу для записей пари. – Лидгейт вынул записную книжку, которую использовал для этой цели, и принялся выводить каракули. – Ставлю свои деньги на то, что ты сделал предложение миссис Драммонд-Баррелл.

– Уф! Отдай хотя бы должное моему вкусу.

– Вероятно, тебя сочли недостойным, – произнес Бекингем, осушив залпом свой бокал бренди. – Ставлю сотню монет. И когда мы встретимся с этим твоим идеалом? – Он поднялся, словно собираясь уходить после того, как он в тщательно обдуманных выражениях осудил поведение Давенпорта.

Давенпорт потер рукой нос.

– Это уж как решит Монфор. Держу пари, что он соберет нас за одним столом, чтобы еще больше запугать бедняжку и таким образом добиться от нее послушания.

– И что же думает глава нашего благородного семейства по поводу этого брака? – спросил Ксавье, внимательно наблюдая за Давенпортом.

– Ему такая партия не по душе, – ответил Давенпорт. – Вероятно, он захочет заручиться вашей помощью, чтобы разорвать помолвку, только мне кажется, что вы взяли на себя эту задачу сами.

– Вовсе нет, – произнес Ксавье. – Я редко делаю что-либо, чтобы способствовать планам Монфора, если только могу этого избежать.

– Что ж, мне это тоже не нравится, – заметил Лидгейт. – Во-первых, все девушки одна за другой покидают дом и – трам-пам-пам! – счастливо выходят замуж. А теперь еще и ты, Давенпорт. Ты! И когда только эта любовная горячка закончится, хотелось бы знать? Уж слишком она заразна, черт побери.

Бекингем остановился в дверном проеме и обернулся.

– Можешь быть уверен, что она закончится на мне, – произнес он и удалился.

Давенпорт вздохнул. Ему следовало предвидеть, что если он сделает предложение, его несносные кузены тут же решат, что он влюблен.

К дьяволу эту идею! Единственным его утешением во всей истории служило то, что Хилари, похоже, была в таком же ужасе от перспективы их брака, как и он сам. Что же касается любви, то она будет смеяться до колик в животе при одном предположении, что она влюблена в графа Давенпорта. Нет, мисс Хилари Девер будет искать себе поклонников во всех бальных залах Мейфэра и за его пределами, лишь бы избежать свадьбы с ним.

Последняя мысль должна была его успокоить, однако этого почему-то не случилось. Ни в малейшей степени.

Когда лорд Девер чуть ли не силой выволок Хилари из экипажа и потащил за собой вверх по ступенькам, ведущим к двери дома миссис Уэйкер, девушка окинула окружающую обстановку критическим взглядом. У нее имелись серьезные опасения по поводу дамы, которую лорд Девер выбрал в качестве ее дуэньи. Она всегда объясняла то общественное порицание, которому подвергалась ее семья, простым предубеждением, однако правда заключалась в том, что большинство мужчин из рода Деверов были неотесанными грубиянами – насколько об этом можно было судить по ее отцу, братьям и опекуну. Она еще не встречала лорда Трегарта, но судя по тому, что она видела и слышала, он мало чем от них отличался. Одному богу известно, почему утонченная леди Розамунда могла влюбиться в такого человека. Впрочем, пристрастия людей часто не поддаются объяснению. Что же до женщин ее рода, то с ними Хилари по большей части была не знакома. Деверы не часто собирались вместе для уютных семейных празднеств.