21.4.Комбат и Тополь: Полный котелок патронов - Александр Зорич

И чем только мы его не будили! Точь-в-точь как давеча было с Тополем, когда сумасшедшая тусовщица Атанайя перепоила его энергетиком. А что, может, среди темных «Монолита» тоже имеются любители смешивать жесткие психостимуляторы с лимонадом?

В общем, мы оставили Борхеса в лагере смотреть его изумрудно-зеленые, как джунгли, мутные, как Амазонка, и сложные, как сериал с матримониями, латиноамериканские сны.

Я искренне надеялся, что мы управимся и без Борхеса. Как говорится, что там трудного в этой рыбалке? Наливай да пей!

Хотя, конечно, надежды надеждами, а таскаться по ЧАЭС вдвоем занятие исключительно малоприятное.

Внутри машинного зала висела давящая атмосфера давно покинутого и людьми, и мутантами помещения. Графитово-серые стены. Черный, как земля, потолок. Под цвет жирного крематорского пепла…

Радиация была такой, что голубым черенковским свечением исходила черная вода в недрах мрачных провалов на месте срезанных мародерами еще в лихие девяностые агрегатов. Более того! Подобным голубым светом истекали и космы ржавых волос, чего я раньше никогда в Зоне не видел.

При одной только мысли, что вот сейчас нужно будет пройти по этому техногенному бурелому из двутавровых балок, расколотых постаментов турбин, ажурных лестниц и труб — сердце сжималось от тоски и ужаса.

«Сколько можно таскаться по этим помойкам, ёкарный папенгут?» — спросил я себя. И не знал, что ответить.

К счастью, «синий колпак» был отлично виден от самого входа в машзал. Что, конечно, не одного меня обнадеживало — увидев его характерный патефонный раструб, Тополь заулыбался во все зубы.

Я показал ему поднятый вверх указательный палец. Классно, мол. Зашибись!

Я ведь, как реалист, не исключал и самый тухлый вариант. Что вот мы, влекомые филантропическим порывом помочь майору Филиппову, сюда притащились, а здесь не то что «синего колпака» никакого не видно, но и сам машзал изнутри превратился в те самые неописуемые «there are more things», о которых так красиво говорил Борхес применительно к интерьерам Четвертого энергоблока.

Мало ли что тут случалось во время Выбросов! Да и вообще, это же чистейшей воды авантюра! Увидели в книге картинку — и потащились за этой картинкой к черту в пасть!

А если на картинке был изображен машзал позавчерашний? А если машзал трехлетней давности? То-то же!

— Ну и кто из нас совершит почетный выстрел? — поинтересовался Тополь; он всегда так деликатно подкатывал, когда намеревался сделать что-то первым. — Жребий будем тянуть? Или в камень-ножницы-бумага сыграем?

— Константин, — устало вздохнул я, — доверяю тебе быть пионером в этом новом для нас деле — антивзрывном провоцировании антивзрывов.

— Я? Ну и супер! Тогда побыстрее отдай мне свой «Раумшлаг»!

Тополь зарядил гранатомет одним из двух остававшихся у нас выстрелов, взвел оружие, прицелился. Помедлил чуть, по-охотничьи затаив дыхание. Как вдруг…

— Слушай, Комбат, а куда стрелять лучше, я все-таки не понимаю? Ну, чтобы с гарантией снаряд внутрь засосало? Прямо в дыру «колпака»? Или куда-то рядом?

— Не надо мудрствовать лукаво, как учил нас классик. Стреляй прямо в дыру, — благословил друга я.

И Костя выстрелил.

Насладиться произведенным эффектом ни он, ни я не успели. Потому что тотчас бросились из машзала вон — согласно достигнутой еще верхом на Авеле договоренности.

Последствия-то стрельбы глубоковакуумным боеприпасом в «синий колпак» были на самом деле совершенно непредсказуемыми. И никем до нас вообще-то неописанными.

Бьюсь об заклад, что все эти умники, которыми кишмя кишат научные базы Зоны и Призонья, не говоря уже о дешевых университетских кафешках, ни к одному «синему колпаку» не приближались и на сто метров. А уж чтобы стрелять в «колпак» из «Раумшлага» — так и вовсе не было такого и быть не могло.

Короче, мы с Костей опять находились на переднем крае науки. И по окончании нашего благородного предприятия запросто могли сдаваться да хоть бы и тому же некробиотику Трофиму, пусть напишет про наши адские отжиги очередную диссертацию.

Результаты нашей диверсии между тем были презанятнейшими.

«Синий колпак» заработал, как прямоточный воздушно-реактивный двигатель.

Но только такой невероятный двигатель, у которого реактивная струя бьет в обе стороны: не только из сопла, но и вперед, из воздухозаборника!

Благодаря чему, собственно, «синий колпак» не улетел мгновенно по третьему закону Ньютона, сорванный с места тягой реактивной струи, а секунд тридцать провисел на месте: тяга обоих потоков рвущейся из него материи, накопленной за предыдущие часы, взаимно уравновешивалась.

За время своего чудесного извержения «синий колпак» поднял ураган пыли и возогнал настоящий самум острой бетонной крошки.

Вся эта дрянь летела с такими скоростями, что каждая частичка воздействовала на металлические перекрытия с силой снаряда.

Крыша машзала обрушилась с апокалиптическим грохотом.

Обе противоположные стены мгновенно оплыли — как восковые соты, — очутившись в фокусе гиперзвукового горения с температурой под пять тысяч градусов.

Откровенно говоря, нам с Костей просто повезло. Будь «синий колпак» развернут градусов на двадцать пять к западу, одна из его реактивных струй пришлась бы ровно на ту самую восточную стену «Двойки», которую подручные полковника Буянова вчера безуспешно пытались долбить ракетами. Вследствие чего Второму энергоблоку пришел бы неиллюзорный трындец. А тогда, к гадалке не ходи, с нами жестоко поквитались бы «монолитовцы» — чье слово, увы, ржавыми волосами не порастает…

Нам даже повезло дважды! Потому что если бы противоположное сопло «синего колпака» было довернуто градусов на двадцать восточнее, то в фокусе горения оказались бы и мы Костей! Тут, как говорится, без комментариев — от нас не осталось бы даже обугленных косточек. И Тополь, и Комбат перешли бы в газообразное состояние быстрее, чем сказали бы «мля!»

— Я понял, чей это колпак, — с трепетом христианского неофита пробормотал Тополь, глядя на катаклизм со спины улепетывающего Авеля.

— Ну и чей?

— Дьявола, конечно.

Я покивал ему — дьявола так дьявола.

Когда-то, отдыхая к Крыму, в районе Левадийского парка я наткнулся на красивый, хотя и облупленный дореволюционный особняк с синей табличкой «Санаторий для утомленных офицеров». Так вот мне туда очень-очень хочется. Хоть я и не офицер.

В общем, как обычно. Хотели взорвать эффектную дымовую шашку, а получилось — устроили карманную Хиросиму!

Глава 21. Что украл Шестопалов

It don't take much to please me

I'm just a simple man…

Я, как это за мной водится по понедельникам, сидел в баре «Лейка» и ничего не делал.

Было утро — десять часов тридцать минут.

Как оно обычно и бывает в барах по утрам, в «Лейке» не наблюдалось ни одной собаки — не считать же двух сонных официанток и Любомира, с педантизмом человекообразного робота протирающего чистые стаканы?

Я ожидал свой завтрак — омлет и салат «Цезарь» с курицей.

Передо мной высились два стакана томатного сока и застенчиво потела пятидесятиграммовая рюмашка водки.

Да-да, скажу я горячим покаянным шепотом, я собирался опохмелиться!

Добавлю в свое оправдание: я практически никогда не опохмеляюсь. Ни-ког-да. Ибо считаю опохмелку прямой дорогой к алкоголизму. А алкоголизм — болезнью печальной и в чем-то даже тупиковой.

Но в то утро я решил сделать исключение — ведь передо мной маячил деловой разговор. На деловых же разговорах, пусть и пустячных, принято хоть что-то соображать. А чтобы что-то соображать после толковой гулянки (а воскресенье мы знатно отмечали рождение у сталкера Палпалыча сына от местной пейзанки Настюши) нужно… да-да, опохмелиться!

Краснея от стыда, я принял, как микстуру, свою водку.

Быстро запил ее томатным соком и, клянясь до следующего воскресенья не брать в рот ни грамма, стал ждать свой омлет и «Цезарь» с курицей, бессмысленно глядя в окно.

За окном шел косой, непроглядный дождь. Два беспризорных кобеля — Лайм и Джокер — нехотя плелись через парковку бара «Лейка», низко опустив хвосты и нахмурив мохнатые серые морды. Я подумал, что если нам с Тополем не слишком повезет, то спустя какой-то год наш игривый толстолапик Капсюль запросто превратится в копию такого вот Лайма. Станет таким же нескладным, ребристым и вислоухим кобелем с поволокой отверженного во взоре.

С другой стороны, если посмотреть на мир глазами оптимиста, которым я где-то в глубине души являюсь, Лайм, в сущности, симпатичная, добрая и очень благодарная псина. Знает команды, подает лапу, даром что старичок, четырнадцатый день рождения скоро отпразднует.