Ричард Длинные Руки – ярл - Гай Орловский

Сердце стучит часто, я впился взглядом в щель. Не может быть, чтобы поколения жили здесь, но проходили мимо и не пытались доискаться, что за дырка, зачем она и почему до сих пор не заросла ни грязью, ни паутиной.

Пес продолжал рычать, глаза медленно застилало багровой пеленой ярости.

– Тихо-тихо, – сказал я успокаивающе. – Не наше это дело, понял? Бери свою перину и тащи к двери. Утром уедем. А все эти мадридо-брабантские тайны… хрен с ними.

Рычание в его могучей глотке начало потихоньку стихать. Я посмотрел на обнаженный меч в руке, выгляжу довольно глупо, сунул в ножны и поставил у изголовья. Пес взглянул с укором, я подумал и, сказав: «Ты прав», вытащил из ножен. Пусть стоит вот так обнаженным, иногда и доли секунды решают, кому жить, а кому нет. Вообще-то я зря так на герцогиню и прочих, в моем «срединном королевстве» точно так же привыкли бы и топали мимо. Никто не будет ломать голову над загадкой слишком долго: ткнутся раз, ткнутся другой, а там не только интерес угасает, но и жрать добывать надо, к бабам сходить, в покер сыграть с начальником.

Я перевел взгляд на обнаженное лезвие, снова посмотрел на щель. Подумал и, взяв меч, двинулся к стене, где без лишних раздумий, я ж не интеллигент, попробовал сунуть в щель, уж очень напоминающую, да, напоминающую нечто знакомое, в смысле – отверстие для клинка.

Меч с легкостью вошел, как ключ в замочную скважину, так же плотно и надежно. Я приложил некоторое усилие, задвигая стальную полосу до конца, даже пробормотал себе: «Эй, кто там? Крыса или снова ты, Полоний?» Легкий толчок в рукояти показал, что меч наконец уперся. Внезапно стегнул страх, я хотел было разжать пальцы, но сильный удар внутри тела заставил мускулы превратиться в камень. Я беззвучно закричал, дикая боль прокатилась от пальцев на рукояти меча до плеча, разошлась по грудной клетке, сожгла внутренности, расплавила кости и ушла в пол, словно я сдуру сунул меч в электрическую розетку.

Пальцы разжались, я отступил на ватных ногах, Пес неожиданно скульнул и попятился к двери. В комнате что-то происходило, у меня зашевелились волосы на затылке, а кожа на руках вздулась пупырышками.

За моей спиной раздался удовлетворенный вздох. Я вздрогнул, быстро развернулся. Пес вздыбил шерсть и глухо зарычал. Рыцари по-прежнему смотрят пустыми решетками забрал, я вроде бы этот фокус знаю: достаточно поместить зрачок посредине портрета, чтобы посетителю из любого конца зала казалось, что смотрят именно на него… но здесь нет портретов, здесь двенадцать металлических фигур, похожих на киборгов!

– Простите… – пробормотал я осевшим голосом. – Кто здесь?

– Мы здесь, – произнес едва слышный шелестящий голос, – мы здесь… Наконец кто-то сумел…

Второй голос, неприятный и скрипучий, прервал:

– Наконец кто-то при этом остался цел!

Первый голос, в котором с каждым словом нарастала мощь, возразил:

– Но и сумел, дорогой граф Зегевальд. Для этого и человек должен быть непрост, и меч… гм… из тех старых мастерских…

Я поискал глазами говорящего, дрожь пробрала до мозга костей: у дальнего рыцаря в совершенно черных доспехах легонько щелкнуло и поднялось рывком забрало. Из темноты выплыло серебристое облачко. Достаточно быстро, хотя показалось вечностью, оформилось в призрачное лицо крупного мужчины с суровым лицом и квадратной челюстью. Глаза его, как ни пытался облагородить художник, остались глазами убийцы.

Пес снова скульнул и сел у самой двери.

– Господа, – произнес призрак неприятным металлическим голосом, – как я понял, нам предстоит принять важное решение. У нас соискатель…

Я ощутил себя на перекрестье взглядов, внутри заныло, я проговорил, стараясь не заикаться:

– Милорды… Я ничего не соискиваю! Мне и средней школы выше крыши.

Рыцарь в черных доспехах, его назвали, если не ошибаюсь, графом Зегевальдом, проговорил властно:

– Ты соискиваешь нашего признания как герцог Валленштейн!.. Так ведь?

– Да нет же, – возразил я поспешно, – нет-нет!.. Какой из меня герцог? У меня и ноги кривые, и в скатерть сморкаюсь. Нет-нет, мне лучше волам хвосты крутить, это любо, в этом я настоящий мастер пирсинга.

Рыцари не двигаются, но уже над всеми серебристые дымки, в каждом проступают призрачные лица, становятся четче, резче. Не везде стариковские, есть и достаточно молодые, явно не своей смертью умерли, смотрят строго, неотрывно, придвигаются ко мне, но все останавливаются на расстоянии двух-трех шагов.

Зегевальд сказал резко:

– Не понимаю, почему скрываешь истинную цель прихода. Ты хочешь стать герцогом Валленштейном! А это по заведенной три тысячи лет назад традиции невозможно без нашего признания… и одобрения. Так что ответствуй на вопросы…

Я выставил перед собой ладони.

– Что вы, господа! Здесь какая-то юридическая ошибка типа казус белли или вообще генетическая. Я тут мимо проходил! Докладаю: в герцоги не стремлюсь, оно мне надо?.. Герцог он и в Африке герцог, а моя хата с краю.

Призрачные лица, отделившись от рыцарей, выглядят такими же реальными, как если бы их высекли из глыб льда. Я опасливо посматривал на суровые, мужественные, жестокие, властные, уверенные лица. У Валленштейна предки что надо, прям олигархи первоначального накопления капитала, как бы потихоньку отступить к ложу, там у меня молот и лук, ухватить свое добро да смотаться вовсе.

Остановил резкий, как выстрел, голос:

– Как твое имя?

– Ричард Длинные Руки, – пробормотал я. – Ну, не такие уж и длинные, просто у других еще короче…

– Откуда ехал?

Голос принадлежал призраку средних лет, крупное мясистое лицо, широкий рот и тяжелая удлиненная челюсть, глаза выпуклые, как у жабы, такие принято называть наглыми, если они у женщины, даже бесстыжими, но у этого сразу чувствуется, что эти глаза напрямую соединены с мощным мозгом.

– С Севера, – ответил я.

– Каких земель?

– С Зорра, – ответил я послушно, – через Вексен, Ламбертинию, Фоссано… вообще-то я много земель проехал, все не упомню. Я ж дворянин, мне это без надобности.

– Это твой меч?

– Да, – признался я. – Но он не краденый! Так, убил – снял, убил – снял, все по-благородному.

Призраки переглянулись, один пробормотал замогильно:

– Я чую в нем Силу…

Допрашивающий меня призрак сказал веско:

– Я герцог Бертольд Венденский. В мое время в тех краях были непроходимые земли. Как там сейчас?

– Все хорошо, – ответил я поспешно. – Тишь, благодать, птички поют… и люди тоже, как птахи небесные, по дорогам ходят и… клюют, клюют. Господа, давайте спать, а? Мне с утра ехать и ехать. Хоть конь у меня и арбогаст, как его называют умники, но сам я не арбогаст, мне нужно хорошо спать и есть, а то ослабею. Я вообще слабый…