Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор - Эндрю Мортон

В то же время Елизавета слишком многое прощала сестре. Она всегда чувствовала свою ответственность за нее, и время ничего не поменяло. Безусловно, никому другому в королевстве не сошло бы с рук такое оскорбительное поведение по отношению к суверену.

Королева принимала грубость со своим обычным стоицизмом, так как потакать прихотям Маргарет являлось семейной традицией. То же самое относилось и к матери. Как бы провокационно ни вела себя ее дочь, она продолжала плыть с величественным равнодушием испанского парусника. Уколы Маргарет ее мало трогали. «Почему ты рядишься в эти смехотворные наряды?» – спрашивала принцесса мать, которая в это время находилась в расцвете лет. Посетив любимый королевой-матерью уединенный замок Мей в Шотландии, который помог ей восстановить силы после смерти Георга VI, Маргарет презрительно заметила: «Не понимаю, что ты находишь в этом жутком месте». Королева-мать ответила: «Дорогая, тебя никто не принуждает приезжать сюда». Маргарет там больше не появлялась.

В Роял-Лодж, о котором у семьи остались счастливые воспоминания, принцесса имела привычку переключать телевизионные каналы без предупреждения, когда ей не нравилось то, что смотрела мать. Когда подруга королевы-матери Пруденс Пенн возмутилась, та ее успокоила: «Не нужно волноваться, я к этому привыкла»30. Хотя порой взаимоотношения в семье могли бы заинтересовать драматурга Теннесси Уильямса, королева-мать никогда не реагировала на выходки дочери и не упрекала ее. «Вот увидите, этот неприятный эпизод никак не отразится на [королеве-матери], – сказала ее фрейлина гостю. – Она продолжит наслаждаться днем так же, как если бы ничего не случилось. Ничто не может помешать ее счастью»31. Королева и королева-мать привыкли к излишне бурному, порой экзальтированному поведению Маргарет с ее детских лет. Она была актрисой, и, несмотря на все ее недостатки, они знали, что в глубине души она оставалась любящей и преданной сестрой и дочерью. Они многое ей прощали, почти все.

Хотя Маргарет считалась более прогрессивной и была больше «в теме», чем ее старшая сестра, ирония состояла в том, что королева была работающей матерью с двумя детьми, управляла придворным хозяйством и имела ответственный руководящий пост. Именно Елизавета вполне соответствовала типу современной молодой женщины. Королева вставала около восьми утра, а Маргарет, чье ночное возвращение в Кларенс-хаус часто совпадало с утренним развозом молока, даже и думать не могла о подъеме раньше одиннадцати, когда преданная горничная и заведующая гардеробом Руби Макдональд приносила ей в постель поднос с чаем, апельсиновым соком или фруктами. Если у принцессы не было назначено никаких общественных поручений, ее день состоял из обеда, примерки во второй половине дня у Виктора Штибеля или Диора, а летом она проводила время, загорая в уединенном уголке сада. В то время как Маргарет раздумывала, что бы надеть вечером – она безупречно одевалась, – ее сестра могла встречаться с дипломатами или благотворителями или давать еженедельную аудиенцию премьер-министру.

После вечера в театре или на балете, ужина и танцев принцесса могла пригласить друзей к себе на поздний ужин, услаждая их пением под собственный аккомпанемент на рояле. В своем романе «Палм-Бич» писательница Пэт Бут так описывала одно из ее ночных выступлений: «Голос был глубокий и хриплый – следствие слишком большого количества выкуренных сигарет и увлечения ночным образом жизни. Она слишком старательно выводила слова своими полными красными губами, лишая их живости, и закатывала глаза к потолку». Те, кто был в курсе дела, старались поскорее ретироваться, обрекая остальных гостей на долгие часы в компании принцессы, развлекающейся игрой на рояле.

Маргарет неохотно ложилась спать, что часто означало 18-часовой рабочий день для слуг. Паж королевы Эрнест Беннетт, которого она называла Генри, однажды рассказал своей коронованной начальнице: «Она всех держит на ногах допоздна, мадам. Она не ложится раньше трех, и все не спят, пока она не даст своего разрешения. А на следующее утро всем нужно вставать в семь, мадам»32. После этого королева потихоньку вмешалась, и многочасовые ночные бдения королевской совы немного сократились.

Зато королева была предсказуема. Все, от повара до личного секретаря, знали, чего она от них ожидает. Елизавета представляла собой мечту администратора – быстрая, решительная, прагматичная и уравновешенная. В отличие от сестры она редко меняла планы в последнюю минуту. Одна из служащих вспоминала: «Я с юности убедилась, что если что-то пошло не так, лучше сказать ей об этом прямо. Я всегда знала, что могу все рассказать королеве и она поймет»33.

Однако королевский персонал очень быстро убеждался, что обе сестры проводили невидимую черту между собой и другими и не подпускали к себе никого слишком близко. Переступивший эту линию натыкался на «виндзорский взгляд», который предупреждал: «Не переступай черту». Этот ледяной взгляд замораживал любое проявление фамильярности.

Принцесса Маргарет принимала отчужденный вид, когда хотела напомнить людям, по выражению Личфилда: «Не забывайте, кто я такая»34. Бывший член парламента от лейбористов Вудро Уайетт вспоминал: «Внезапно вы чувствовали, что она вдруг принимала неприступный вид, как бы говоря «я – сестра королевы», и это моментально выбивало из колеи»35.

Широко известна склонность Маргарет к мгновенному переходу от дружеского расположения к отчуждению, порой выражавшемуся одним движением брови. В этом заключалось противоречие ее натуры: сама доброта и непринужденность, она тут же могла обернуться презрительной и эгоцентричной придирой. Жена одного из придворных отмечала, что переменчивое настроение Маргарет, ее способность мгновенно менять гнев на милость временами ставили в тупик. По ее воспоминаниям, принцесса «могла быть единственной на приеме, кто подойдет и нормально поговорит, а на другой день она тебя и не заметит»36.

Маргарет была более неуравновешенной и открытой, чем ее сестра. Королева, обладавшая уравновешенным характером, с юности могла вдруг включить королевское величие. «Она способна бросить на тебя такой очень старомодный взгляд – заметьте, ничего высокомерного или заносчивого, – который просто говорил, что сейчас она принцесса и в будущем станет королевой», – рассказывал помощник, работавший с ней много лет37. Бывший камердинер принца Чарльза Стивен Бэрри высказался более откровенно: «Никто не позволяет себе никаких вольностей с королевой. А если это случается, то она смотрит взглядом, который способен заморозить солнце»38.

Тем временем Питер Таунсенд, едва прибыв обратно в Брюссель после своего кругосветного путешествия, тут же позвонил Маргарет. Не то чтобы они не общались все это время – они постоянно обменивались письмами и говорили по радиотелефону. Пять дней спустя,