Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор - Эндрю Мортон

оживленную беседу3. Потом Маргарет ни разу не осведомилась о светском фотографе. Она поначалу приняла его за гея, и интуиция не совсем ее подвела. Впоследствии стало известно, что он бисексуал. Они снова встретились благодаря давнему другу и в свое время бойфренду принцессы досточтимому Доминику Эллиоту, младшему сыну герцога Минто, которого в кругу Маргарет называли, с ее подачи, «Дом-дом». Он как-то спросил у Маргарет, не хочет ли она сделать несколько снимков к своему 29-летию, и прибавил, что может порекомендовать стоящего фотографа, идеально подходящего для этого.

Маргарет доверяла его вкусу и согласилась позировать Армстронг-Джонсу. Когда она появилась в его студии, он довольно нахально попросил принцессу сменить одежду и украшения и только тогда начал сеанс. Он не уставал сыпать фривольными шутками, сплетничал об общих друзьях и делился слухами о театральных звездах4. Мало кто осмеливался так держаться с Маргарет, она привыкла сама задавать тон в разговоре. Ему удалось ее заинтересовать, и позднее она вспоминала: «Он понимал мое положение и подталкивал меня к тому, чтобы я что-то делала. В известном смысле он ввел меня в новый мир». Она говорила, что, к своему счастью, нашла «отчаянного» человека, совершенно из другого мира, который соответствовал бунтарской и богемной стороне ее натуры5.

У принцессы и фотографа имелось больше общего, чем полагали. Как и Маргарет, Тони был соткан из противоречий. Талантливый и обаятельный, он мог быть импульсивным и непредсказуемым, а порой и жестоким. Леди Кавендиш описывала его как человека «с кипучей жаждой жизни» и добавляла, что «с ним было весело, он прекрасно пародировал людей и вечно куда-то мчался на своем мотоцикле»6. Его близкий приятель дизайнер Карл Томс видел в нем современного эксцентрика, всегда упрямо стоящего на своем. Эта черта могла «пробудить в людях желание его придушить, и останавливало их лишь его обаяние, которое заглушало жажду крови»7.

Маргарет вынесла один болезненный урок из своей неудачной любовной истории с Таунсендом. Хочешь завязать серьезный любовный роман – храни его в секрете. Никаких больше стряхиваний пылинок с формы летчика военно-воздушных сил. Только если отношения начнут принимать какие-то очертания, она сообщит об этом сестре. Тони отлично ей подыгрывал, и секретность встреч только подогревала их страсть. Даже самые близкие друзья не были в курсе. Осенью 1958 года леди Пенн пригласила Тони на ужин. Он сначала согласился, но, узнав, что принцесса Маргарет тоже присутствует, отказался. Он не хотел, чтобы присутствующие могли что-нибудь заподозрить. Через несколько недель, 11 ноября 1958 года, Маргарет настояла, чтобы его пригласили на обед в Кларенс-хаус. Хотя они сидели рядом, все приняли его за наемного фотографа и не обращали на него никакого внимания. Это служило прекрасным прикрытием.

Уловки, к которым они прибегали, отдавали дешевым шпионским романом. Машина Маргарет высаживала ее на улице неподалеку от его студии в Пимлико. Затем, удостоверившись, что все спокойно, она бросалась в узкий проезд, ведущий к заднему входу, а оттуда в объятия любовника. Она старалась одеваться как можно неприметнее: темные очки, твидовый жакет, свитер и платок на голове.

Кроме его квартиры в Пимлико у них было еще одно укромное романтическое убежище, где они могли тайком встречаться. Комната, выходившая окнами на Темзу, находилась на первом этаже бывшего паба на Ротерхайт-стрит, 59, в истсайдском Бермондси.

Маргарет эти встречи давали возможность заглянуть в мир обычных людей. Она могла есть картофельную запеканку, приготовленную Тони, пить дешевое вино и даже мыть посуду в раковине. Об этом они когда-то мечтали с сестрой – здесь она могла стать «нормальной» хотя бы на несколько коротких часов. «Там был замечательный вид, – ностальгически вспоминала она. – Войдешь в комнату, и перед тобой – река. Во время приливов в окно заглядывали лебеди. Так как он [дом] стоял на излучине реки, слева виднелись Тауэр и Тауэрский мост с куполом собора Святого Павла позади, а справа находились доки»8.

В те первые дни Тони балансировал между почтением и дерзостью. Он всегда обращался к ней «мэм», даже когда уже втянул ее в свою неординарную нонконформистскую жизнь. Над ними витала тень отца Маргарет, так как Тони, подобно Георгу VI, был одержим модой. Он увлеченно придумывал для принцессы фасоны платьев и мог подсказать, как подчеркнуть ее достоинства.

Но по большей части их отношения имели одну цель. Как вспоминал один из друзей Тони, «то, что действительно объединяло его с принцессой Маргарет, можно описать тремя словами: секс, секс, секс. Это были безумно сексуальные отношения, они не могли сдержаться и давали волю рукам даже в присутствии посторонних. Он был хорошо сложен, и это многое объясняет»9. Тайна, окружавшая их роман, а также таинственная аура вокруг принцессы только усиливали страсть. Тони невольно поражался тому, что даже простой визит к ней в выходные дни согласовывался через фрейлину, которой направлялись списки приглашенных с краткой информацией о них. За столом Маргарет всегда обслуживали первой, никто не мог заговорить с ней до тех пор, пока она сама не обратится. Если она не ела какое-то блюдо, оно оставалось нетронутым и у других. В глазах Тони эта эксклюзивность делала Маргарет еще более ценным приобретением, намного более заманчивым, чем его многочисленные модели, актрисы и молоденькие аристократки.

К началу лета 1959 года Маргарет наконец посвятила королеву и королеву-мать в свой секрет. У них имелись подозрения на этот счет, поскольку Маргарет стала выглядеть более счастливой и оживленной. Тони пригласили в Кларенс-хаус на «смотрины» к королеве-матери. Очаровательный, веселый и необыкновенно талантливый молодой человек покорил ее. Георга VI постигло бы разочарование, ибо простолюдин Тони не имел никакого титула и не владел обширными поместьями. Королева была же к нему благосклонна, и ее хорошее отношение объяснялось еще и тем, что он мог справляться с неуравновешенной сестрой. В октябре она пригласила его приехать в Балморал, который всегда считался испытательным полигоном для потенциального брачного кандидата. Он прибыл с несколькими фотоаппаратами, и никто, за исключением королевы и королевы-матери, не придал никакого значения присутствию Тони, считая, что он здесь с сугубо профессиональными целями.

Результат визита был предопределен. В один из тех дней Маргарет получила письмо от Питера Таунсенда, в котором он сообщал о своем намерении жениться на 19-летней бельгийской наследнице Мари-Люс Жаман. Ошеломленная принцесса посчитала эту помолвку предательством со стороны Таунсенда, так как их взаимное «соглашение»10 предполагало, что, раз уж им не суждено быть вместе, они не вступят в брак ни с кем другим. Придя в себя,