Unknown - Muelka

- Можешь заняться, - ответила я, вспоминая, как этот товарищ бросался мне на ноги.

- Киса, киса, киса, иди сюда, - позвала подруга, приближаясь к коту. Он перестал вылизываться и опустил лапу, с сомнением уставившись на Ирку.

- Как его зовут-то?

- Как... Кот его зовут. Да, кот? - выразительно спросила я.

- Мау, - ответил кот и ощетинился на Ирку, которая протянула к нему руку.

- О, да мы дерзкие ребята, - примирительно сказала подруга, останавливаясь,

- Саш, тащи халат, щас мы его выкупаем. И мы купали кота. Часа полтора или около того. Изгваздались, как шахтеры, намокли, потеряли немного крови. Кот орал, плевался и шипел, как только к нему приближался душ. Он выпрыгивал из ванной и, скользя мокрыми лапами по кафелю, пытался уйти в закрытую дверь. Вам сейчас смешно, по ту сторону монитора, а я потеряла лет пять жизни, пока мы пытались засунуть его в наволочку и полить его из ковшика теплой водой. В конце концов, мокрый, но вымытый кот удрал от нас на подоконник и демонстративно стал вылизываться. Я постелила ему на подоконнике сухое полотенце, и мы приняли решение вернуться к оливье, потому что время доходило к семи вечера.

- Ну и кота ты взяла, - бурчала Ирка, разглядывая свои исцарапанные руки, - Не могла, что ли, ласкового выбрать?! Вечно жалеешь сирых да убогих!

- Работа у меня такая, - ответила я, очищая яйцо.

- А майонез-то где? - спросила подруга, заглядывая в холодильник. - Твою мать! - выругалась я. Вот про него-то я и забыла.

- Так, понятно, - фыркнула Ирка и пошла в прихожую.

- Я сбегаю до магазина на углу. Ты пока курицей, что ли, займись.

Ирка вернулась на удивление быстро. Уже через четыре минуты она ворвалась в квартиру.

- Ну ты метеор, - крикнула я из гостиной, где пыталась наладить контакт с котом, недовольно жмурившимся от моих осторожных прикосновений.

- Сашка, Саш! Там мужик какой-то в подъезде упал, тебя зовет!

- Какой мужик меня зовет?! - опешила я.

- Ну дядька какой-то, пьяный, похоже. Говорит, в сорок пятой врач живет, позовите! Только какой ты врач? Я обиженно фыркнула, покачала головой и, накинув пальто, поспешила вниз по лестнице. На первом этаже так и не было света.

- Кто тут упал?

- Шура, эт я, ты ж глянь, упал я, шел за закуской и оступился в темноте, упал. Ногу, кажись, сломал, - послышался хриплый голос из темноты. Я достала мобильник и посветила. Сосед-алкоголик со второго этажа - дядя Паша, лежал, опираясь головой на перила.

- Как же вы так? - вздохнула я, присаживаясь рядом.

- Ты ж дохтур, погляди, что там? Болит, невмоготу терпеть!

- Дядь Паш, я ж психиатр. Чёртиков если видите, это ко мне. А ноги, это в травму надо ехать.

- Ох, Шурка, ну помоги ты мне, один я, хто меня повезет,- я услышала в пьяном голосе дрожание. "Началось" - подумала я и набрала номер Ирки: - Мы в травму поедем, спустись, помоги транспортировку осуществить. Следующие пятнадцать минут мы с Иркой перемещали дядю Пашу в мою машину. Погрузив соседа в старенький Рено Логан, я помчала к районному травмпункту, оставив Иру накрывать стол.

Было уже почти девять вечера, когда мы с дядей Пашей переступили порог моей квартиры. Дед счастливо улыбался, опираясь на моё плечо. Нога его была в гипсе.  Ирка вышла нам навстречу в фартуке:

- Ну чего? - В травме сказали, что это закрытый перелом, и отправили восвояси, дожидаться выхода с праздников хирурга местной поликлиники,- я махнула рукой.

- Девочки, а у вас выпить не найдется? А то я с дороги совсем закоченел!

- Дядь Паш, мы же на машине ехали-то, - пожурила его я.

- Дак, пока по двору дошли, я то и того, - улыбнулся сосед. Вообще, дядя Паша - хороший мужик. Всю жизнь проработал в оркестре трубачом. Потом умерла жена, запил, из оркестра его, естественно, уволили. Он стал перебиваться случайными заработками. Иногда, в хорошем настроении, выходил на центральный проспект и радовал прохожих своей импровизацией, посвящая песни проходящим женщинам или детям. Мы усадили дядю Пашу за стол, и я налила ему коньяка из старых запасов. Дед звонко причмокнул и осушил рюмку. Потом уставился куда-то позади меня. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять, что там сидит Кот.

- Что, жрать захотел? - спросила я.

- Я ему уже курочки отрезала,- ответила Ирка.

- Ты сырую или запечь успела?

- Какой запечь, я отварила, - возразила мне подруга.

- Ир, ты чего? На Новый Год отварную курицу есть?

- А что? - удивилась Ирка.

- Да ничего, - отмахнулась я и снова подумала, что хочу уснуть на тысячу лет. Здравствуй, ёлка, Новый год! Итак, к десяти вечера у нас был накрыт стол: оливье без майонеза, который так никто и не купил, отварная курица с отломанной ногой (Ирка кормила Кота), мандарины в дуршлаге, сырная нарезка, половинка столичного хлеба, четыре бутылки шампанского, остатки коньяка и целая кастрюля бульона.

Дядя Паша с аппетитом жевал бутерброд с сыром, запивая это дело винцом.

- Может, телевизер включим? - спросил он. Я щелкнула пультом, и мы уставились в небольшой мерцающий экран. "Иван Васильевич меняет профессию" поглотил наш разум минут на пятнадцать. Потом я, оторвавшись от экрана, отправилась в гостиную, разведать, как там Кот. Кота в гостиной не нашлось.

- Кот! Эй, Ко-от! Шкварка серая, ты где? - звала я, бродя по квартире. На подходе к туалету меня перемкнуло, что для него хорошо бы приготовить лоток. Я снова полезла на антресоли, выудила оттуда старый кювет для фотографий. Нарвав туда старых газет, я поставила его в туалет.

- Кот, царский горшок готов, иди, - крикнула я вглубь коридора. И тут серая тощая тушка прошмыгнула мимо моих ног.

- А ты понятливый, однако, - заметила я. Сделав свои дела, Кот прошел на кухню и запрыгнул на свободный табурет. Потом вытянулся, поставил лапы на стол и попытался украсть кусок сыра с бутерброда.

- Эй, ты, лапы помой после туалета! - прикрикнула я, прогоняя Кота со стола.

- Ну Саш, он кушать хочет, - возразила Ирка и отломила коту еще курицы.

- Ой, ну хоть корми его в одном месте, а не по всей кухне!

В дверь позвонили.

- Кто еще? - спросила я саму себя и вышла в коридор. В голове вдруг мелькнула слабая надежда, что это ты. Я щелкнула замком и увидела теперь уже бывшего парня Ирки, бородатого брюнета Фёдора, в обнимку с моей пациенткой Людочкой. Людочка страдала шизофренией, и как по графику, раз в полгода (весной и осенью) появлялась в моем кабинете, рассказывая, что носит под сердцем второго Христа, который вот-вот родится и наведет порядок в этом грешном мире. На вопрос, почему уже в течение пяти лет этот самый Христос никак не может появиться на свет, она отвечала, что силы зла убивают его в утробе, причиняя ей страшные физические и душевные страдания, но с Божьей помощью он появляется там вновь. Ко всему прочему, у Людочки наблюдались классические нарушения мышления: обрывы мыслей, склонность к бесплотным рассуждениям, эмоциональная бедность. Также у неё было весьма экстравагантное хобби - покупать Библии и вырезать из них имя "Иисус", наклеивая потом в специальную тетрадочку. Объясняла она это тем, что хочет посчитать количество раз, которое называлось это имя. Тем не менее, в связи с миловидной внешностью, проблем с мужским вниманием она не испытывала и страстно желала выйти замуж, но, по понятным причинам, ни один её роман не продолжался дольше, чем полгода. Вот и Фёдор неожиданно для меня клюнул на длинные светлые волосы, голубые глаза и растерянную улыбку, казавшуюся ему загадочной. Во всяком случае, до весны эти отношения могут продержаться.

- Сашунь, привет! - пробасил Федя, широко улыбаясь.

- Привет, - растеряно и даже немного разочаровано протянула я, - здравствуй, Людмила.

- Ой, Александра Георгиевна, здравствуйте! - обрадовалась пациентка. - А Вы тут живете? Мне Федор говорит, заедем к подруге моей, передать подарочек. Я и не думала, что это можете быть Вы.

- А вы знакомы? - удивленно протянул Федор.

- Угу, - кивнула я и в силу профессиональной этики вынуждена была уйти от разговора, - какой подарочек ты привез?

- А! - воскликнул Федор, - это тебе! - он протянул мне бутылку дорогого шампанского.

- А это... Передай Иринке от меня? Неудобно получилось, извиниться бы надо, Новый Год все-таки. От тебя она возьмет, вы ж подруги!

- Ах ты, козел бородатый, - неожиданно раздалось из-за спины. Я опустила глаза и отошла в сторону. Вмешиваться не имело смысла. Ирка стояла красная, сжимая в руках вилку с куском колбасы. Увидев Людочку, она перекосилась от злости, желваки заходили ходуном, глаза сузились. Подруга медленно пошла вперед. Я едва успела отобрать у неё вилку, и уже через минуту Ирка вцепилась Людочке в волосы, вопя: "Ах ты, стерва!". Фёдору, попытавшемуся разнять дерущихся, она выдрала клок бороды.

Из кухни с любопытством осторожно высунул нос дядя Паша.

- Ой, девки, до чего любов-то доводит! Однако драка становилась серьезнее, Федор пытался влезть между дерущимися и орущими женщинами. Я побежала в ванную и набрала в таз холодной воды. Выскочив в коридор, я выплеснула таз на Ирку и Людочку. Они хором завопили и отцепились друг от друга. - Сучка, мужика моего увела, - прошипела Ирка.