«Оборотни» из военной разведки - Анатолий Терещенко

Не знал точно Ветров, но по реакции янки мог догадываться, что у Сюзи — сотрудницы ЦРУ — в «гостях» поочередно после той памятной обмывки рубанка успели побывать и её «братик», и главный «вербовщик», не однажды попадавший, как потом выяснилось, в подобные скандальные истории. Именно поэтому знаток российских проблем стал заниматься югославскими делами. Руководители ЦРУ не рискнули вновь отправлять облезлого донжуанистого кота к московским мадоннам, предварительно запугав его больными СПИДом путанами, которых злые чекисты якобы специально подставляют американцам в стране «березового ситца».

«На сей раз я попал, как муха на липучку. Что я наделал?! Бедная наша Сюзанна», — досадовал про себя Майкл, бросая колючие взгляды на голубоглазого, рослого россиянина, спокойно собирающего фотокарточки и с брезгливым безразличием укладывающего их в конверт.

— Как я понял, вы их мне дарите на память о бурно проведенной ночи. Думаю, для Сюзи у вас найдется ещё одна копия — или нет?

— Не трогай фотографии, оставь нас в покое, — взвыл Зенчук.

— В таком случае — «Гуд бай, май диэ фрэндс». — Николай медленно поднялся с кресла и направился полубоком к выходу, держа в руке «гранату». Такая поза давала возможность боковым зрением наблюдать за действиями американцев. Поравнявшись с дверью, он бросил презрительно:

— Запомните, придурки, я уже никого не боюсь, бойтесь вы.

Он специально акцентировал внимание двух одураченных вербовщиков на неизлечимой болезни. Хлопнула дверь. Оба янки вздрогнули, как от плетки, стегнувшей неожиданно и больно.

«Вот вляпались в историю! Начнется разбирательство, выгонят, как собаку бешеную. Я же только начал карьеру в разведке. Майкл уже сколотил капитал, что ему! Он жизнь сделал», — скулил про себя Борис.

Майкл тоже искал выход. Искал и не находил, потому что в таком идиотском положении его невозможно найти, — весь разговор записывался на магнитофон.

— Джек, неужели это правда? — обратился Майкл к напарнику, до недавнего называвшего себя Борисом.

— Я думаю, чистейшая… бедная Сюзанна.

— Сюзанна, Сюзанна, — ты думай о себе.

— А что думать? Дело сделано, — заметил Джек. — Я у неё тоже был.

Майкл приложил указательный палец к губам, а голову обожгла мысль: «У меня тоже могут быть проблемы со здоровьем».

— Сволочь, подонок, русская свинья! Где он подхватил эту обезьянью болезнь? — неслись проклятья в сторону двери. Майкл застыл и уставился на конверт с «компрой». Теперь фотографиями можно было скомпрометировать только бедную Сюзи перед родственниками и друзьями…

Как проходила воспитательная беседа Брокмана с двумя несостоявшимися вербовщиками, неизвестно. Но дней через десять в местной прессе прошло сообщение об откомандировании двух американских дипломатов — Майкла Зенчука и Джека Краммера («брата» Бориса) в США. Исчезла из магазина и Сюзанна.

После совещания Кобзев задержал Ветрова и сообщил ему о необходимости срочно выехать в Москву по делам службы.

— Это тот случай, когда сочетается полезное с приятным, служебное — с личным. Решите вопросы в Центре и повидаетесь с семейством. Пора их уже возвращать сюда, — посоветовал резидент.

«Неужели догадался, а может, ему сообщили коллеги из резидентуры КГБ? Не должны знать, всё было на уровне профессиональной конспирации. А там черт его знает, — подумал Николай. — А может, всё же стоит раскрыться перед начальником?»

Нет, ничего не сказал он Кобзеву, хотя уважал и доверял ему. А на следующий день он уже шагал по родной Москве.

«Идиоты, — размышлял он, — неужели они думали меня сломить открыточками? Свобода оплачивается очень дорого, но что поделаешь. Будут ещё переживания, но я свободен от казни себя за малодушие, за предательство. Провинился — да, бес попутал, но чист перед Родиной, коллегами. Эта стерва получила удовольствие, я тоже. Ох, долго они ещё будут проверяться, не доверяя анализам и диагнозам».

Единственное, что его угнетало, — это вина перед женой, но он успокаивал себя тем, что повел не так, как предатель и шпион Филатов, поднявший когда-то руки вверх перед аналогичными материалами.

«Каждому мужчине, в конце концов, должна встретиться помимо брака женщина, которая успокоит ноющую плоть. У женщины тоже может быть подобное. Весь смысл в тайности содеянного, — убаюкивал себя Николай не только им придуманной теорией. — Хоть она и подстава, однако женщина высшего класса по многим параметрам».

И всё же он решил себя в некоторой степени обезопасить. «Свяжусь-ка я с Николаем Семёновичем. Посоветуюсь, как вести себя дальше». Ветров позвонил Стороженко на квартиру. Договорились встретиться в одном из кабинетов главка.

— Здравия желаю, товарищ полковник!

— Здравствуй, здравствуй, тезка!

Он стал рассказывать подробности… Расхохотались, когда речь пошла о немой сцене янки на инсценировку со СПИДом.

— Ну, что я могу сказать? Правильно сделал, что пришел. Скрытность — прибежище слабых. Проступка твоего не одобряю, хотя по-мужски понимаю. Можно было уловить признаки «медовой ловушки», разгадать почерк цээрушников, — он в последнее время стал стереотипным. Наверное, не хотят думать. А Кобзеву надо было сказать. Передай ему привет от меня. Я напишу Григорию Петровичу письмецо. Хорошо, что командировка у тебя заканчивается. Всё равно в Белграде веди себя осторожно. Американцы могут мстить. Будь бдителен вдвойне, — высказывался Стороженко. Затем он стал подробно инструктировать, как себя вести в случае нового подхода со стороны американцев.

— Спасибо за совет и поддержку, Николай Семёнович, — в эти слова Ветров вложил искренность, потому что помнил, как перед отъездом еще в первую командировку в Венгрию беседовали с ним оперработник и Стороженко.

Именно тогда к чекистам в ГРУ у него появилось доверие. Это были совсем другие люди по сравнению с теми, которые Николаю встречались в войсках. К счастью, такими были единицы, но именно они ему и попадались, компрометируя деловых военных контрразведчиков. «За плечами этих работяг, — подумал Ветров, — полдесятка вскрытых за последние четыре года агентов иностранных разведок среди нашего брата. Не дай Бог, узнал бы мой особист в полку, — донёс бы командиру и замполиту».

Через неделю Ветров с семьёй улетел в Белград. Последние полгода прошли спокойно. Получил очередное звание — подполковник. Ветров все же доложил о «грехе» начальнику.

Кобзев пожурил подчиненного, однако информации наверх не направил, а если бы случилась «угечка», не видать бы Ветрову службы в центральном аппарате ГРУ, откомандировали бы в глухомань. Кобзев и Ветров закончили службу в генеральском чине. До сих пор, наверное, помнит свой «грех» Николай Иванович и улыбается, когда вспоминает пресные рожи американских вербовщиков, напуганных не столько «лимонкой», сколько чумой века.

Самое главное в этой истории то, что люди остались людьми и не навредили стране с перепуга. И такие люди служили в ГРУ.

Предатель помилован Ельциным

Жадность до денег, если она ненасытна, гораздо тягостней нужды, ибо чем больше растут желания, тем большие потребности они порождают.

Свою судьбу человек выбирает сам, как бы не утверждали оракулы, что от судьбы не уйти. Мы делаем судьбу (она называется — жизнь) сами: чистыми или грязными руками. Все зависит от поступков…

Почти тридцать лет он ждал ареста, потому что совершил предательство и чувствовал себя виновным в содеянном. Провалы зарубежной агентуры ГРУ в середине 60-х годов говорили о том, что открылся канал утечки важнейшей информации из Центра. Военная контрразведка стала настойчиво искать «крота», явно имеющего доступ к обобщенным данным. Поиск шел долго и упорно. В списках подозреваемых тот, о ком пойдёт речь в этом повествовании, значился, но всякий раз удачливо выпадал, как мелкий песок через сито…

В 1960 году на должность оперативного техника советской военной резидентуры в Нью-Йорк прибыл ничем не приметный служащий — Николай Дмитриевич Чернов.

Теперь уже не один десяток лет отделяет его от того рокового часа, когда он из рядового сотрудника советской колонии посольства в США превратился в платного агента американских спецслужб под псевдонимом «Ник Найк».

Могли Чернов предполагать, что роковым событием в его судьбе станет признание арестованного за шпионаж в пользу Штатов бывшего генерал-майора Д. Ф. Полякова, послужившее основанием дополнительного интереса военных контрразведчиков к персоне Чернова.

В результате его предательства на длительное время открылся канал утечки информации как по резидентуре ГРУ в Нью-Йорке, так и по материалам Центра.

1963 год. В один из летних дней Чернов с сослуживцем приехал на оптовую базу для покупки стройматериалов для ремонта помещений, занимаемых резидентурой военной разведки. Отобрав нужные материалы и уговорив хозяина торговой точки, они получили липовые документы без отражения в них торговой скидки за оптовую покупку. Прикарманенные 200 долларов поделили между собой. На следующий день, когда Чернов явился за товаром, его ждали два джентльмена — сотрудники ФБР.