Пока мы не встретились - Карен Рэнни

– Черт возьми, Кэтрин, умеешь ты рассердить мужчину!

– Монкриф, ты разозлился? Если так, то, может быть, нам следует подождать другой ночи?

– Я сержусь не на тебя, Кэтрин. Наверное, на себя, на обстоятельства. Но на тебя – никогда. Кроме того, боюсь, что больше ждать я не смогу, – твердо заявил он, мягко подтолкнул Кэтрин на подушки и шепотом добавил: – Я этого просто не переживу.

Кэтрин попыталась прикрыться руками, но Монкриф крепко взял ее за кисти.

– Кэтрин, у тебя самое прекрасное тело, какое я только видел. Оно, от плеч до щиколоток, будто очерчено одной безупречной линией. Изяществом ты похожа на греческую статую и кажешься мне живым воплощением женственности.

Она прикрыла глаза.

– Я смущаю тебя?

– Да, – прошептала Кэтрин.

– У тебя не может быть причин для смущения. В твоем теле нет ни единого недостатка, ни единого пятнышка. Ты совершенна, как Ева.

Кэтрин распахнула глаза.

– А теперь ты еще и кощунствуешь. Викарий отругал бы тебя за это.

– Пусть добавит эти слова к списку моих многочисленных прегрешений.

Монкриф легонько провел по ее боку. Когда ладонь легла ей на грудь, Кэтрин снова закрыла глаза, наслаждаясь мягкой нежностью прикосновения, но Монкриф почти сразу убрал руку. «Дотронься до меня снова!» – взмолилась Кэтрин, но мысленно, и подалась вслед за его ладонью. Монкриф как будто услышал беззвучный приказ и провел пальцами по напрягшемуся соску, легонько стиснул ей грудь. Кэтрин показалось, что прошла вечность, прежде чем он дотронулся до соска губами. Она застонала и закусила губу, когда Монкриф склонился над другой грудью, потом прижала его голову к себе, молча, умоляя не прекращать ласку, стояла полная тишина, в которой слышались только звуки учащенного дыхания. Казалось, эти двое заняты тяжким трудом – трудом любви. Его пальцы метались по всему ее телу, исследуя и узнавая каждый уголок – сгибы локтей, колени, живот. Кэтрин слегка раздвинула ноги, как будто приглашая его дерзнуть. Монкриф, должно быть, понял, потому что запустил пальцы в гущу курчавых шелковистых волос на лобке, но дальше не двинулся.

Ее губы сами собой прошептали:

– Пожалуйста… – О, как она решилась на подобную смелость?

Отвечая на этот страстный призыв, Монкриф ладонью прикрыл заветную щель. Один палец проник внутрь и затанцевал в круговом движении. Кэтрин вся подалась на встречу этой дерзкой ласке. Лоно ее увлажнилось, готовясь принять в себя Монкрифа.

– Ты стала такой мягкой, такой влажной, – жарко шептал он ей в самое ухо слова, предназначенные лишь для двоих.

Теперь дрожала не только она, но и Монкриф. У Кэтрин вдруг перехватило дыхание, она обеими руками вцепилась мужу в плечи.

– Монкриф, – молящим голосом простонала она. Его палец вдруг замер на месте, потом мучительно медленно стал обводить одно самое чувствительное место.

Кэтрин прижалась лицом к его плечу и закусила губу, стараясь сдержать стоны. Руки ее взметнулись, обхватили Монкрифа за шею, и она поцеловала его.

Кэтрин встречалась со страстью только в книгах, и даже само слово «страсть» знала только из книг. То, что сейчас она испытывала, было столь ново и поразительно, что ей хотелось замереть и как следует все прочувствовать.

Монкриф обвел пальцем внешние створки раковины, затем два пальца проникли внутрь, достаточно мощно, чтобы ей захотелось большего.

Потом он стал ритмично поглаживать ее изнутри, пробуждая дразнящие, почти мучительные спазмы, а губы и зубы тем временем не отрывались от ее грудей. Кэтрин чувствовала, как жар начинает сжигать ее внутренности. Кожа пылала и, казалось, стала прозрачной.

Монкриф перекатился вместе с Кэтрин через волну покрывала. Его колени стискивали ее ноги, руки сжимали голову. Он нависал над ней, как грозная туча. Его окаменевший стержень дразнящим движением касался тугих завитков волос на лобке.

Тело Кэтрин начало раскачиваться, как будто внутри у нее билась и рвалась на свободу пчела. Ничего подобного она в жизни не испытывала. Какая-то инстинктивная, древняя сила заставляла ее ритмично двигаться, но Кэтрин не подчинилась, а замерла, пытаясь полнее впитать в себя все новые ощущения.

Монкриф склонился над ней, коснулся губами шеи, потом плеча и вновь отстранился. Кэтрин рванулась ему навстречу, поцеловала, чувствуя губами его улыбку. Постепенно поцелуй становился все более чувственным, руки Монкрифа заметались по ее телу. Кэтрин и сама с восторгом касалась мускулов на спине, могучих плеч, чувствовала, как щекочут мягкие волосы на его груди.

Время то ускорялось, то замедлялось, измеряясь теперь не минутами, а прикосновениями. Монкриф снова и снова приникал к ее коже, как будто стараясь запомнить ее запах и вкус. Положив руки ему на плечи, Кэтрин закрыла глаза и эгоистично отдалась ласкам, позволяя себе только чувствовать.

Вдруг Монкриф оторвался от нее, встал с кровати, тут же опустился на колени между ее ног, резко раздвинул их и вперил обжигающий взгляд в ее лоно. Кэтрин хотела закрыться ладонью, страшась этой невероятной близости, но Монкриф мотнул головой, схватил ее за кисти и нежно поцеловал каждую из ладошек.

– Кэтрин, я хочу запомнить тебя такой, как сейчас. В свете огня из камина, с влажными от поцелуев грудями.

Почему он говорит с ней сейчас? Ведь у них же не застольная беседа! Этот глубокий голос окутывает ее, как волшебный туман, а слова волнуют, как поцелуи.

Кэтрин облизнула губы, и лицо Монкрифа вдруг изменилось. Он склонился к ней и повторил это ее движение, их языки встретились в страстной дуэли. Кэтрин вздохнула и закрыла глаза, а Монкриф впился в ее губы еще незнакомым, каким-то хищным поцелуем. Ее спина аркой выгнулась ему навстречу, груди жаждали новых прикосновений, но Монкриф снова оторвался от нее, взял ее кисть и стал внимательно рассматривать, как будто никогда прежде не видел ладоней!

– Кэтрин… – произнес он, поцеловал ладонь и вдруг снова навис над ней грозной тучей, сгреб обе ее кисти одной рукой, а второй направил свой стержень к цели, легко коснулся внешних пределов, заставив ее взмолиться:

– Пожалуйста…

– Как скажешь, любимая…

И Монкриф медленно вошел в нее, сдерживая стон. Потом продвинулся глубже, наполнив собой весь ее тайный грот, секунду помедлил, давая Кэтрин возможность привыкнуть к масштабам вторжения. Бедра Кэтрин рванулись ему навстречу, ноги сами собой раздвинулись шире, жар ее лона манил, зазывал, увлекал вперед.

И Монкриф начал размеренные, сдержанные движения, в мощи которых, тем не менее, угадывалась беспощадная и непреклонная сила. Ритм нарастал, Кэтрин взлетала ему навстречу, но он вдавливал ее в простыню все яростнее. Наконец он вцепился ей в бедра и словно бы натянул их на свой раскаленный стержень, но тут же высвободил его из сладкого плена..