Место встречи - Левантия (СИ) - Шутова Варвара

Давыд помял рукой шею.

— Это мне до февраля на полу спать? Я после сегодняшней ночки совсем деревянный.

— А то и до марта. Умей отвечать за свои поступки, — назидательно произнесла Белка.

— Я буду двигаться. Вчера как-то внезапно заснула… — потупилась Арина. — Давай разомну.

Давыд подставил плечи — и разве что не замурлыкал от удовольствия.

— Я кофе сварю? — предложила Арина, когда Давыд снял ее руки со своих плеч и поцеловал.

— Правило этого дома номер один. Готовить кофе, гладить одежду и чистить обувь здесь имеют право только мужчины. Потому что вы, женщины, в этом ничего не понимаете, — торжественно объявил он — и раскочегарил примус. — Иди одевайся, нам еще перед работой с Варягом погулять надо.

— Сейчас, только посуду помою, — отозвалась Арина так, как будто слышала эту фразу каждое утро уже много лет.

Моня постоянно забегал к Арине с какими-то вопросами, уточнениями и предложениями по поводу свадьбы. Арина отмахивалась: мол, на работе — только с рабочими вопросами. На самом деле, она не могла представить все то, что говорил Моня. Что значит — какие мелодии будет играть оркестр? Это что, целый оркестр будет играть в честь нее? Сидеть во главе стола, слушать какие-то тосты в свою честь, целоваться с Давыдом у всех на глазах — это все звучало как-то странно, как из другой жизни.

Но один из вопросов заставил Арину задуматься. «Ты уже всех пригласила, кого хочешь видеть, или мне это взять на себя?» — спросил Моня где-то между обсуждением закусок и выбором цветов на стол.

Кого она хотела бы видеть? Давыда, Белку, Моню — но они и так будут, особенно Давыд.

А кто еще? Коллеги — будут. Бывшие однокурсники… Особо близких друзей среди них у Арины не было и в годы учебы, и тем более сейчас. Сослуживцев по госпиталю? Где их искать, Арина не представляла. Александр Зиновьевич в столице, вряд ли приедет, а остальные — еще дальше, разъехались по всей стране. Разве что…

— Если ты займешься еще и моими гостями — будет здорово, — сказала она Моне, а сама побежала на кладбище.

Шла она, вроде, недолго, но мыслей передумать успела множество. Хочет ли она видеть Кирилла Константиновича на свадьбе? — Пожалуй да, но настоящего, такого, с которым она познакомилась, а не того, какого видела в последний раз, — развязного, шатающегося, странного и страшного. Как представить Кодана Давыду? Как друга, знакомого, приятеля? Не обидится ли сам Кодан, что Арина, до того почти не говорившая с ним о личном, зовет его на свадьбу?

Вопросов было куда больше, чем ответов. И перед самым входом на кладбище возник еще один — почему Арина решила, что Кирилл Константинович будет на кладбище именно в это время? Не живет же он там. И где его искать, если на кладбище его не окажется?

Но искать не пришлось — Кодан сидел на скамеечке, сколоченной Михалом, возле ручейка, разделяющего старое кладбище и новое.

При появлении Арины он встал, снял шляпу и приветливо поклонился.

— Ирина Павловна! Не ожидал встретить вас так рано! — улыбнулся он ей.

Арина почувствовала, как напряжение внутри спадает: Кирилл Константинович был рядом, и это был тот самый Кирилл Константинович, которого Арина знала. Мягкий тихий голос, скромная полуулыбка, взгляд чуть опущен и обращен куда-то внутрь.

— И я рада вас видеть, Кирилл Константинович. Как вы? Поправились?

— Благодарю вас, чувствую себя отменно.

— А что с вами было? Честно сказать, выглядели вы пугающе.

— Умоляю, не принимайте близко к сердцу. Небольшая инфлюэнца, не более…

— И такие осложнения? Вам обязательно надо проконсультироваться с хорошим неврологом. Сейчас соображу, кого вам посоветовать.

— Прошу, не утруждайте себя. Все уже совершенно прекрасно!

— Может, пройдемся? — Арина не знала, как теперь перейти к главному, и надеялась, что на ходу будет лучше думаться.

— Был бы рад, но жду уважаемого Михала Вацлавовича. Он должен мне помочь в одном деле.

— Ох, Кирилл Константинович, прошу вас, будьте осторожны. Михал — юноша увлекающийся, не все, что он делает, одобряется уголовным кодексом.

— Вы сегодня на редкость заботливы! Но позвольте вас успокоить — ничего незаконного мне не требуется. Только ответы на несколько вопросов по истории кладбища.

— Я хорошо знаю Южное кладбище — и готова ответить на любые ваши вопросы.

— Очень любезно с вашей стороны! Но тогда, боюсь, мне будет неудобно перед Михалом. А вот, кстати, и он.

Арина вскочила со скамейки — и быстро отвела Михала в сторонку. Ей наконец-то стало все ясно. Вот чем объяснялось то, что Михал с зимы не пил (Вазик подтвердил — ни капли), чем объяснялось странное поведение Кодана.

— Михал! Что вы там за дела творите? — шепнула она сурово.

— О! Мы с паном Тадеушем такое дельце придумали! Ну, то есть придумала, конечно, пани Боярская, а мы только так… Я вот — и художником и продавцом. У меня это… клиентура проверенная.

Арина схватилась за голову.

— Михал, ты хоть понимаешь, что это незаконно?

— Пани Боярская сказала — комар носа не подточит. Пан Боярский весь день законы читал, говорит — все честно. И польза людям. Не водкой же торгуем!

Арина разозлилась. Объяснять что-то этому дураку — бесполезно. Придется действовать по закону.

— Николай Олегович! Я знаю, кто в Левантии торгует наркотиками, — решительно заявила она прямо с порога, добежав до каретного сарая, как будто за ней гнались.

И принялась строчить показания.

В пятницу, 29-го августа, Моня назначил сбор вещей. Особый отдел уже с утра напоминал лавку старьевщика. Моня с видом заправского аукциониста руководил процессом.

— Пальто на вате, черное, суконное! Прекрасная вещь в хорошем состоянии! Благодарю!

— Калоши новые, парные, на красной подкладке, без монограммы! Размер — около сорокового! Замечательно!

— А это ты что принес? — вдруг закричал Моня на одного из рябчиков.

— От отца остался… У нас никто не пьет — только простаивает. Торговать-то нельзя…

Моня выхватил из рук рябчика странную конструкцию из бака и труб и прижал к себе, как младенца.— Как твоя фамилия?

— Степанов…

— Выражаю устную благодарность стажеру Степанову за экономию материальных средств! — торжественно провозгласил Цыбин и добавил намного тише: —  Сахар добавляем, водку вычеркиваем.

Ближе к вечеру имущества оказалось достаточно даже на взгляд Мони.

— А можно я вам… себя сдам? — тихо спросил Цыбина Володя Камаев.

— Не, у нас это… крепостное право отменили.

— Я не крепостным… Я художником. У меня все соседи уже портреты свои заказали… и эти… по фотографиям… ну, чтоб большие были.

— А это идея. Поедешь завтра с нами. И еще пару товарищей сагитируй — для менее художественных работ: помочь фрукты собрать или там дрова наколоть…

— О! Кстати, я и наколоть могу, — улыбнулся Володя, показывая кривоватые буквы «ВОВА» на костяшках пальцев, — я ж с флота, у нас многие умели…

— А вот такую живопись мы поощрять не должны, так как пользуется она популярностью у криминального элемента, которому уподобляться не стоит, — улыбнулся Моня, — но приборчик возьми. Может, и пригодится.

Арина усмехнулась про себя. Моня автоматически почесал левое предплечье. Как-то раз она видела Моню без сорочки — и знала, что именно на этом месте изображена дикого вида русалка.

Конечно, сбор вещей был зрелищем увлекательным, но работы никто не отменял, так что пришлось все-таки Арине отправиться к себе в кабинет.

Куда через некоторое время постучала Лика.

— К тебе можно? Хоть отдохну — ты единственная, кто на меня не пялится, как на оживший труп, — вздохнула она.

Арина опустила глаза. Она привыкла к людям с различными повреждениями, но Лика с рукой на перевязи и тридцатью швами на лице выглядела… В общем, Арина хорошо понимала тех, кто крестился ей вслед.