Место встречи - Левантия (СИ) - Шутова Варвара

Часть 2. Дракон. Свадебный переполох

— Ты точно ординар? — Моня внимательно заглянул в глаза Арины. — Мне, чтоб этого к жизни вернуть, все силы нужны были — а ты разок ему улыбнулась — и он бодр, весел, скачет козлом, требует у меня устроить шикарную свадьбу.

— Дарю методу. В следующий раз попробуй ему предложить руку и сердце — может, подействует.

— Пожалуй, воздержусь.

— И от шикарной свадьбы, если можно. Мы просто пойдем-распишемся — и на работу. Может, потом, в узком коллективе…

— Не выйдет. У нас с Давыдом Яновичем пари. Аж с сорок третьего года. Когда один из нас женится — другой обязан организовать ему шикарную свадьбу. Зато первый должен надеть самый нелепый галстук, который найдет.

— А меня не спросили, хочу ли я выходить замуж на глазах кучи народа за человека в нелепом галстуке?

— В сорок третьем мы с тобой были мало знакомы. Извини. В следующий раз предположим и такое развитие событий. А пока пари — это святое.

Шорин вошел какой-то чуть ли не приплясывающей походкой и как-то очень по-хозяйски поцеловал Арину в макушку.

— У тебя деньги есть? — деловито спросил его Моня.

Шорин достал из кармана портмоне.

— А сколько надо?

— Тысяч пять минимум.

Давыд погонял пальцем монетки туда-сюда.

— Нет, столько точно не будет.

— То есть ты мне предлагаешь в сжатые сроки придумать, чем накормить половину Левантии совсем без денег, да еще чтоб это было шикарно?

— Пари, брат, такая вещь — давши слово, крепись, — с деланным сочувствием вздохнул Шорин.

— Придется устраивать складчину. Ой, не люблю я это дело, — подумав, заметил Моня и неожиданно добавил: — А жить вы где собираетесь? У жениха или у невесты?

На последних словах Моня ласково погладил диван.

— У меня, конечно, если мама из дома не выгонит.

— А с чего бы ей вас гнать?

— Ну я вчера пришел… Ну как пришел — ну, ты помнишь. Разве что не принесли. Еще и глотнул на радостях. Мама спрашивает, что случилось, а я ей, мол, щит пробил, в воздухе дрался, но это все мелочи, главное — я женюсь.

— А она?

— Сказала, что я урод, что я со своими… тут слово плохое, в общем, с девушками, могу жить где угодно, а в моей комнате будет жить ее внук с Ирочкой.

— Ирочка — это я? — на всякий случай уточнила Арина.

— Ага.

— М-да, у вас семейное — сначала реагировать, потом дослушивать, — вздохнул Моня, осторожно ощупывая скулу.

— Ну прости уж. Ну да, дурак был.

— Ладно. Ты лучше скажи, к какому числу мне все это непотребство организовывать?

— Давай соображать.

Они втроем склонились над календарем. Выходило, что идеальный день для свадьбы — седьмое сентября, воскресенье. Моня со вздохом обещал управиться, Давыд уточнил у Арины, не передумает ли та к сему моменту, Арина про себя прикинула, что есть надежда не стать посмешищем из-за очевидности причины свадьбы… В общем, если не особо придираться, всех все устроило.

На ближайшем собрании Моня попросил слова.

— Товарищи! У меня приятная новость, и я надеюсь, все вы по мере сил примете участие в намечающемся мероприятии. Дело в том, что седьмого сентября наши коллеги — товарищ Качинская и товарищ Шорин — наконец-то женятся. И потому, дорогие будущие гости, прошу вас собрать все ненужные вам предметы быта, труда и обихода для обмена их в колхозах на продукты питания и отмечания.

— Шо? — переспросил Ангел.

— Кушай хорошо, — огрызнулся Моня. — Говорю, кто хочет, чтоб у этих двоих была нормальная свадьба, приносите всякое, что можно на еду поменять. Деньги тоже пойдут.

Посыпались вопросы к докладчику: что нести, куда нести, можно то, можно это — Моня охотно отвечал.

Арина под шумок сбежала на крыльцо. Через пару минут к ней присоединился Ангел.

— А вы с Давыдом Яновичем действительно женитесь? Вот прямо друг с другом? — ошарашил он Арину вопросом.

— Ну… да. Ты же слышал.

— А я смогу приходить к вам в гости?

— Конечно.

— И когда Давыд Янович будет дома?

Арина засмеялась. У них в классе каждая девочка обожала одного двух солистов местной оперы — хрупкого, чуть женственного тенора Лазоревского или мощного брутального баритона Латермана. Войны шли нешуточные. До слез и порванных чулков. Никогда Арина не думала, что кроме «лазористок» и «латерманьячек» встретит еще и заядлого «шориниста».

— Да заходи, конечно. Можешь и Наташу свою взять, будем дружить семьями…

— Она меня бросила, — с отчаяньем в голосе произнес Ангел, — вроде, все нормально было, а тут «не до тебя, дурака, я серьезными вещами занимаюсь». Тоже мне, серьезная…

— Да ладно тебе грустить, мало ли в Левантии девушек?

— Такая — одна, — убежденно и твердо произнес Ангел.

«Какой же он все-таки еще малыш!» — умиленно подумала Арина.

Вечером в кабинет Арины зашел Шорин.

— Ты долго еще? — спросил он, потягиваясь.

— Да уже все. Сейчас попью чаю — и спать лягу.

— Здесь?

— А где еще?

— Дома… Ну, у меня дома. Пойдем, у меня там комната отдельная.

— Давай после свадьбы.

— Не, ну скромность, конечно, украшает невесту, но вот так-то зачем?

— Не представляю, в каком, гм, статусе появлюсь завтра возле вашей уборной. Не хочу пересудов, а тем более — оскорблений.

— В статусе человека, который утром хочет в сортир. А мои соседи берегут свое здоровье. Поэтому делают зарядку, чистят зубы и никогда не обсуждают моих близких. Ну, кроме Варяга. Но если ты обещаешь не гонять кота Гандлевских и не грызть чужую обувь…

— Я постараюсь.

— Давай помогу тебе собрать манатки, — Шорин открыл шкаф и решительно приступил к делу.

— Мам! Познакомься с моей невестой! — крикнул Давыд с порога, опуская на пол вещмешок со всеми Ариниными пожитками.

— Ирочка! Где ванная, ты знаешь. И если отведешь туда Доду, буду благодарна. Так и не завел привычку мыть руки после работы, — спокойно сказала Белка, ставя на стол третью чашку.

Давыд не соврал — у него была собственная комната. Арина даже видела дверь туда, но принимала за стенной шкаф. Впрочем, по размеру она от стенного шкафа отличалась несильно. Кровать, узкий шифоньер, пара книжных полок, кусок одеяла, постеленный на пол, вероятно, для Варяга, — даже от этого скромного убранства в комнате было тесно. Но вместились в комнату еще и три украшения: вырезанная из старого журнала литография крейсера «Варяг» (так вот в честь кого Шорин назвал пса, поняла Арина), фотография Яна Шорина в рамке на полке и топорного вида деревянная лошадка на окне.

Но все равно Арина внезапно поняла, что она дома. Наконец-то дома. И усталость, которая копилась в ней все эти годы, навалилась — и заставила Арину расплакаться.

— Ну ты чего? — смущенно спросил Давыд, переминаясь у входа. — Ну да, так себе комнатушка, и окно на помойку. Ну ты погоди, я слышал, сейчас дом для милиционеров строят, может, нам с тобой комната достанется…

Арина не понимала, что он говорит. Она наконец-то жила. Дома. Она рухнула на кровать. Тут плакать стало абсолютно невозможно — молотя во все стороны хвостом, на кровать запрыгнул Варяг и принялся слизывать слезы шершавым языком. Вскоре они уснули в обнимку.

Утром ее разбудило рычание Варяга.

— Представляешь, он тебя от меня защищает, — захохотал Шорин, увидев, что Арина открыла глаза. — Я только руку протянул тебя растолкать — а он чуть в драку не полез. Учти, кудлатый, я ревную.

— Варенька! Иди кушать! — раздался голос Белки. Варяг тут же бросился из комнаты.

— К вам это тоже относится, — добавила Белка сурово, — а то только Варенька моей еде радуется.

— Мам, ну хватит Варяга Варенькой называть, он все-таки самец, ему неприятно, — попросил Шорин, целуя Белку в макушку и садясь за стол.

— Ирочка, садись, поешь, пока эти самцы все не слопали, — улыбнулась Белка топчущейся у стола Арине. — Тебе надо хорошо питаться. Это сейчас твоя главная обязанность. Хорошо есть и хорошо спать.