Генрих V - Кристофер Оллманд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наряду с договором в Бретиньи (1360 г.), договор в Труа стал самым судьбоносным в длительном англо-французском конфликте. Но это был совсем другой договор, чем тот, что был заключен шестьюдесятью годами ранее, он был порожден другими целями и совсем другими обстоятельствами. В 1360 году предполагалось урегулировать феодальный спор, в основном касающийся территории на юго-западе Франции: вопрос о претензиях англичан на французский престол был отложен в сторону. В Труа этот взгляд на вещи был перевернут с ног на голову. В результате возникло династическое урегулирование, в целом соответствующее амбициям Генриха и ставшее возможным благодаря повороту событий, в первую очередь убийству Иоанна Бургундского в сентябре 1419 года. В 1360 году ни одна из сторон не навязывала свои условия другой; в 1420 году это сделала английская сторона. В реальном смысле договор в Труа был логическим результатом тех разногласий, которые позволили (и даже поощрили) Генриху вторгнуться во Францию пятью годами ранее. Франция не могла противостоять врагу, который в итоге продиктовал условия, более далеко идущие по своим последствиям, чем все, что было предусмотрено ранее. Это были условия человека, который благодаря мастерству и настойчивости, а также большой доле удачи, которую он обратил себе на пользу, завоевал достаточную политическую власть, чтобы навязать условия как тем, кто управлял из Парижа, так и территориям, которые они контролировали.
Хотя эти условия в основном были продиктованы Генрихом, они были изданы в виде писем, опубликованных королем Франции Карлом VI. Они были достаточно просты. Первые пункты касались брака Генриха с Екатериной (который вскоре должен был состояться) и лишения дофина Карла наследства в пользу Генриха, который при жизни Карла VI будет действовать как регент от его имени с правом наследования для себя и своих наследников, когда корона Франции станет вакантной. Далее подробно описывалось, как Генрих видит свое положение регента: он будет править за своего тестя, но никаких изменений в административные структуры, законодательство или правовые институты вноситься не будет. Генрих принимал Францию в ее нынешнем виде, включая недавно завоеванную Нормандию, которая будет возвращена французской короне, когда Генрих станет королем. Ряд пунктов касался проблем, связанных с землевладением, которые в значительной степени были результатом недавних военных действий. Теперь необходимо было положить конец войне, восстановить мир и хорошее управление, за что Генрих будет нести ответственность. Все французы должны были внести свой вклад в этот мир, принеся клятву о принятии условий этого договора, на практике подтвердив притязания Генриха на правление Францией и на объединение корон, но не королевств, Англии и Франции.
Решение давнего спора о французской короне было новым. Являясь в значительной степени результатом событий последних пяти лет, оно, тем не менее, отражало разногласия во Франции, уходящие корнями в начало века, и поляризацию политических лояльностей, ставшую результатом как этих разногласий, так и английских вторжений, а также реакцию людей на них. Акцент на необходимости мира, содержащийся в тексте договора, был не просто благочестивой формулировкой. Стремление к миру стало политическим фактором, который, в сочетании с репутацией Генриха как эффективного правителя, работал в его пользу. Немногие французы считали политическое урегулирование, предусмотренное договором, идеальным. Сторонники дофина (которые не принимали участия в переговорах) видели, что их принц лишен наследства: будут ли они поддерживать его? Для бургундцев это было лучше, чем дофинисты у власти: меньшее из двух зол[460]. В такой ситуации, какое будущее было у договора?
Для парижан договор стал большим облегчением. Мало того, что их политический владыка, герцог Бургундский, был на стороне "победителей", договор означал, что их экономическая артерия жизни, Сена, теперь снова может быть использована в коммерческих целях. Париж, как центр великих национальных институтов, должен был чувствовать себя успокоенным условиями договора. Несмотря на свое прежнее нежелание участвовать в обсуждении этих условий, парижский Парламент и его чиновники были готовы дать свое согласие на соглашение, которое принесло бы сладость мира королевству, страдавшему так долго. Как и Парламент, капитул Нотр-Дам и университет испытывали симпатии к бургундской партии. Поэтому, хотя епископ решительно возражал против договора, большинство городских лидеров высказались за его принятие. 2 июня 1420 года парижане написали Генриху письмо, в котором одобряли недавний поворот событий, включая его женитьбу, и призывали его не забывать об их городе и его интересах. Но им пришлось ждать до 1 декабря, пока Генрих в сопровождении своей королевы и ее родителей не приехал в столицу. В этот день он был принят с таким почетом, какой только могло оказать население, численность и богатство которого сильно уменьшились из-за войны и смертности от голода[461]. Парижане были рады снова видеть своего короля, и, как сообщал Монстреле, поддержка мира, о котором было достигнуто соглашение, была больше, чем можно выразить словами[462]. Тот факт, что с лета Генрих устранил контроль над движением по Сене со стороны дофинистских гарнизонов в Монтеро и Мелене, подчеркивал причины их благоприятного мнения о нем. Больше, чем многие другие, парижане были подвержены влиянию географических факторов и склонны соответствующим образом настраивать свои политические паруса.
Ни одна столица никогда не является типичной для страны, главным городом которой она является. Париж поддержал договор. Аббевиль согласился соблюдать его условия 28 ноября; Монтрей-сюр-Мер принял такое же решение двумя днями позже[463]. Оба решения соответствуют тому, что можно было ожидать от городов в бургундской сфере влияния
