Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» - Сергей Солоух

Ординарец, все тот же ordonanc (máte jít okamžitě к panu plukovníkovi. Je tady ordonanc), но уже больше не вестовой у ПГБ. См. здесь же комм., ч. 1, гл. 14, с. 242.

С. 248

— Два года тому назад, поручик, — сказал он, — вы просили о переводе в Девяносто первый полк в Будейовицы.

Эти слова полковника Циллергута, кажется, вполне подтверждают предположение о том, что до этого момента романный поручик Лукаш служил и преподавал в школе вольноопределяющихся 73-го пехотного полка. См. комм, о вршовицкой казарме ч. 1, гл. 14, с. 193. Любопытно также, что романный поручик просил о переводе из чисто немецкого 73-го в смешанный (половина на половину чехов и судетских немцев) 91-й полк еще до войны.

Косвенным подтверждением того, что Лукаш действительно переводится из 73-го полка в 91-й полк, может быть и странность в цветной иллюстрации Йозефа Лады, подмеченная неутомимым блогером Дмитрием (D-1945). Речь идет о картинке, вклеенной между с. 248 и 249 ПГБ 1956 и изображающей Швейка в овчарне Шварценбергов во время будейовицого анабазиса. Лада рисует на воротнике бравого солдата ярко-красные петлицы 73-го полка, а не зеленого попугайского цвета 91-го.

Знаете ли вы, где находятся Будейовицы? На Влтаве. Да. На Влтаве, и впадает в нее там Огрже или что-то в этом роде.

Большой и прекрасный южно-чешский город Ческие Будейовице (České Budějovice) находится на стрелке рек Влтавы (Vltava) и Малше (Malše).

Река Огрже (Ohre) протекает много севернее, через Карловы Вары, Жатец, Терезин и впадает в Лабу, или Эльбу, как ее называют соседи-немцы.

Да. Впрочем, это к делу не относится. Мы производили там маневры.

См. комм., ч. 1, гл. 15, с. 237.

С. 249

отправляется на фронт и по этому случаю устраивает прощальную вечеринку на Неказанке

Неказанка (Nekázanka) – ныне довольно мрачная учрежденческая улица с крытыми галереями между домами, как на Зимней канавке в Питере, соединяющая На Пршикопе с улицей Индрышской. До войны имела куда более милый и свободный вид с чередой разноэтажных строений.

В Примечаниях (ZA 1953) поясняется, что до войны на Неказанке было несколько ночных увеселительных заведений. В самом романе упоминается только одно из них – «V čubčím háji» – «Сучий лесок» в переводе ПГБ, см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 257.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

С. 250

Заканчивая первую часть «Похождений бравого солдата Швейка» («В тылу»), сообщаю читателям, что вскоре появятся две следующие части – «На фронте» и «В плену».

Первую часть романа Гашек написал очень быстро. Начал в марте 1921-го, а в августе вышли последние – седьмой и восьмой выпуски романа, издававшегося серией дешевых тетрадок.

В этих частях и солдаты и штатские тоже будут говорить и поступать так, как они говорят и поступают в действительности.

Жизнь – не школа для обучения светским манерам. Каждый говорит как умеет.

Сейчас сложно сказать, на критику с чьей стороны несколько нервно реагирует здесь Ярослав Гашек. Литературная Чехия на деле просто высокомерно проигнорировала сам факт появления его романа. Лишь пару лет спустя в одной из своих статей 1923 года общее мнение культурной общественности ясно и внятно выразил профессор и столп национального литературоведения Арне Новак (Arne Novák, 1880–1939) – автор академического тома «Обзорная история чешской литературы» («Přehledné dějiny literatury české»). Выразил в скором будущем человек-улица в городе Брно, чтобы затем уже таскать из одного переиздания своей «Чешской словесности с птичьего полета» («České písemnictví s ptačí perspektivy») в другое.

Jaroslav Hašek, spisovatel zhola neliterámí, vytvořil neodolatelný, válečný typ «dobrého vojáka Švejka», zbabělého a nechutného šaška, který s vítězným úsměvem cynické převahy vynese ze světového masakru svou zdravou a smrdutou kůži.

Ярослав Гашек, писатель абсолютно вне пространства подлинной литературы, создал образ неистребимого типа военного времени «бравого солдата Швейка», пошлого, отвратительного клоуна, который с циничной улыбкой превосходства из мировой мясорубки выносит свою целехонькую, дурно пахнущую шкуру.

Скорее всего, летом 1921 года желание дать ответ и расплеваться вызывали у Гашека анонимные реплики по поводу очередного выпуска «Швейка» в копеечных газетках, вроде «Виноградских ведомостей» («Vinohradské listy»), привлекавшие, однако же, внимание самого Министерства культуры республики:

nemožně hnusné, jež je schopna u obyvatelstva vzbudit pohoršení.

немыслимая гнусность, способная у простого человека вызвать лишь отвращение.

Церемониймейстер доктор Гут говорит иначе, чем хозяин трактира «У чаши» Паливец.

Йржи Гут (Jiří Stanislav Guth-Jarkovský, 1861–1943) – человек множества разнообразнейших талантов и способностей. Философ, писатель, переводчик с французского и немецкого, функционер чешского и международного олимпийского движения. И кроме того, начальник протокольной службы первого чешского президента Т. Г. Масарика, этот самый церемониймейстер.

Если необходимо употребить сильное выражение, которое действительно было произнесено, я без всякого колебания привожу его здесь. Смягчать выражения или применять многоточие я считаю глупейшим лицемерием. Ведь эти слова употребляют и в парламенте.

Любопытно, что Гашек не только был автором одного из первых романов о Первой мировой, во всяком случае, бесспорно первого прочитанного всеми и каждым, но еще и первым среди череды больших мастеров, пришедших с фронта, которые считали просто и долгом, и обязанностью писать shit, если было сказано shit (Хемингуэй) и foutre, если и было сказано foutre (Селин).

С. 251

Они хотели бы превратить весь народ в сентиментальных людишек, онанистов

Здесь рассерженный Гашек уж совсем на себя не похож, поскольку, как справедливо заметил Сесил Пэррот (СР1982), автор «Швейка», как и автор «Гулливера», «часто бывает груб, но никогда не бывает вульгарен» (he was often coarse but, never lewd).

Монах Евстахий в своей книге рассказывает, что когда Св. Алоис услышал, как один человек с шумом выпустил газы, он ударился в слезы, и только молитва его успокоила.

Св. Алоис (Luigi Gonzaga, 1568–1591) – итальянский иезуит. Канонизирован в 1726. Покровитель молодости и чистоты. А вот его, по Гашеку, жизнеописатель – монах Евстахий (v knize mnicha Eustacha) до сих пор никем не идентифицирован. Мой давний добрый редактор, а ныне блогер foma, высказал очень здравую мысль о том, что здесь возможна прямая отсылка к «Пантагрюэлю» Рабле. Возможно, но поиск созвучного гашековскому фрагменту в тексте бессмертного француза пока успехом не увенчался.

Нельзя требовать от трактирщика Паливца, чтобы он выражался так же изысканно, как госпожа Лаудова, доктор Гут, госпожа Ольга Фастрова

Госпожа Лаудова (Marie Laudová-Hořicová, 1869–1931), чешская актриса. Была звездой Чешского национального театра с 1904 по 1913. Позднее прославилась своими статьями о хороших манерах и морали, которые публиковала в журнале «Деревня» («Venkov»). Здесь, в обычном для чехов толстовском смысле, «не столица». См. комм., ч. 1, гл. 12, с. 165.

Доктор Гут. См. комм., выше. Ч. 1. Послесловие, с. 250.

Ольга Фастрова (Olga Fastrová, 1876–1965) – редактор «Национальной политики» и журналистка. Любимый объект издевательств Гашека после его возвращения в Чехию из Советской России. Фельетон «Кронштадт» («Kronstadt» – «Rudé právo», 20. 3.1921).

Když jsem se vrátil z Ruska, setkal jsem se druhý den v kavárně U zlaté husy se svou přítelkyní paní Olgou Fastrovou, která se mne ptala:

«Je to pravda, Jaroušku, že bolševici živí se masem Číňanů?»

На другой день после моего возвращения из России повстречалась мне в кафе «У золотого гуся» милая моя подруга пани Ольга Фастрова, которая тотчас же стала спрашивать:

— А это правда, Ярушка, что большевики питаются исключительно мясом китайцев?

Есть у Гашека и отдельный фельетон о вкусах и манерах госпожи Фастровой – «Кругозор чешских дам и барышень» («Obzor českých paní а dívek» – «Kopřivy», 2.2.1921). В нем Гашек воображает себе невероятную возможность побыть денек-другой редактором дамского журнала.

Pod tím uveřejnil jsem surový útok na paní Olgu Fastrovou z Národní politiky pro její článek “Oprava stolu pro hostinu v domácnosti” v “Ženské hlídce”. Napsal jsem, že Národní politika strojí hostiny pro keťasy, poněvadž paní Olga Fastrová v článku píše, že pro osobu se počítá u stolu nejméně 70 cm místa a příbory že musí být stříbrné a pořad jídel při rodinné hostině v domácnosti takový: polévka, ryba, masitá pečené, drůbež, sýr, ovoce, cukroví, bonbóny. Nápoje: likéry, šery, malaga, vína francouzská. Končil jsem přáním, aby se všichni keťasové i s celou redakcí Národní politiky na takových hostinách přežrali a pukli.