Сильвия идёт ко дну - Лумис Дьюс

– Девять.

Диего молчал. Слишком долго и слишком подозрительно. Сильвии пришлось обернуться, чтобы узнать, в чем дело. Диего в ответ улыбнулся ей.

– Какой мальчишка не хотел бы сняться в кино? Ты могла бы быть звездой, если бы захотела. У меня не было даже шанса.

– А сейчас?

– А сейчас я врач, – Диего прижался щекой к её виску. Дилан никогда так не делал. Он говорил, что просто не любил прикосновения, но, когда хотелось ему самому, он держал Сильвию где хотел и как хотел.

Она закрыла глаза – и перед ними появился его образ. Обычная легкая улыбка, которой он встречал всех: и свою девушку, и компаньонов, и прямых конкурентов. Обычные вроде бы натуральные, но на самом деле идеально уложенные кудри, слишком длинные для директора отеля. С ними он выглядел мальчишкой. Конкуренты не верили, что этот милый молодой человек способен кого-то обвести вокруг пальца. И он с удовольствием это использовал. Хорошо, что Мистер Роллинс не попал под его чары.

Чары. Именно то слово, которое описывало Дилана Гарденберга. Черные волосы. Светлые зеленые глаза. В средние века его бы сожгли как колдуна.

– А сейчас ты врач, который спас от смерти столько людей, и вытащил нас с братом из огромной проблемы, – наконец ответила Сильвия. – Разве это не лучше?

– Конечно, ведь я нашел тебя.

Сильвия прижала руки Диего к себе крепче. Какой же она была слепой. Столько времени рядом был человек, который действительно отдал бы жизнь за Сильвию так, как она готова была отдать свою за Дилана. Он бы такого никогда не сделал. Он всегда жил для себя. Сильвия – не более чем ценный работник, воспитанный специально под потребности бизнеса, и заодно – человек для постели. Любил ли он её когда-нибудь? Мог ли он вообще любить? Уже неважно. Дилан Гарденберг – прошлое Сильвии. Конкурент, которого стоило остерегаться, но не более. Пусть подавится всем барахлом, что не отдал Сильвии. Пусть устраивает трансвести-шоу своим друзьям. Пусть разрежет в гневе, если способен на него. Пусть сложит из вещей алтарь, когда поймет, кого потерял он и его отель.

Сильвия не смогла подобрать слов, чтобы ответить Диего, просто развернулась и поцеловала. Вокруг раздались аплодисменты, и им даже удалось заглушить собой звуки музыки, но Сильвию это не волновало. И то, что она только-только рассталась с тем, кого когда-то любила больше жизни, тоже. Он её не любил. Тот, кто правда был достоин всех поцелуев, всех объятий мира, стоял рядом, осыпанный вместе с ней овациями незнакомцев. Тот, кто спас Сильвию, когда никто еще не смог бы этого сделать. Который ждал её даже после отказа. Тот, кто любил её.

Глава 17.

Впервые за столько времени Сильвия проснулась в теплых объятиях. И они даже не исчезли вместе с пеленой сна, как это было раньше. На одноместной кровати в новом доме Сильвии места едва хватало на двоих, и Диего пришлось вжаться в стену, но даже так Сильвия оказывалась с краю. Одеяло и вовсе свисало до пола. Хоть одна деталь оставалась неизменной уже третий десяток лет. Сильвия закрыла глаза и улыбнулась. Утро на самом деле вышло добрым.

Когда она вернулась с завтраком в руках, Диего уже поднялся, но, казалось, еще не проснулся. Он сидел на кровати, скрестив ноги и упорно пытаясь разглядеть что-то в стене напротив. Одеяло он накинул на плечо, и в таком виде куда больше напоминал греческую статую, чем врача кубинского происхождения.

Сильвия не стала его трогать. Эллиот постоянно делал так же. Ох уж эти совы. Как он вообще стал врачом? Часы показывали немногим раньше семи утра.

– Спите, доктор Лосано, – тихо сказала Сильвия и толкнула Диего в плечо. Тот послушно упал на подушку. Даже не потрудился улечься поудобнее, сразу же уснул.

Смена Сильвии начиналась через час. Еще было время привести себя в порядок и оправдать нахождение в номере другого человека. Мол, устал. Перепутал номера. Да кому какая разница, что он там делал? Личная жизнь на то и личная, чтоб никто в неё не лез.

В восемь Сильвия была на рабочем месте. Диего она оставила записку о том, где он и где можно найти её, если понадобится. На столе лежала коробка шоколадных конфет и открытка. Этот почерк Сильвия узнала бы из миллиона. Настолько непонятные каракули мог изобразить только мистер Роллинс. Интересно только, в честь чего?

Из всей стены текста Сильвия разобрала только «День труда» и «месяцев». Видимо, какая-то годовщина работы или что-то вроде. Радовало, что руководство такие вещи не забывает. Только вот Сильвия забыла. Стоило, наверное, пересечься с мистером Роллинсом в течение дня, разговорить, поблагодарить. Может, получилось бы даже узнать, в честь чего подарок.

Оценить его Сильвия не успела: машина за машиной доставляли то простыни, то расходники. Как назло, все в один день и хорошо, что друг за другом, а не разом. В голове всплыл инцидент в «Модести», когда водитель повел себя как настоящий козел. Что ж, какой директор, такие и поставщики. Сильвия усмехнулась своим мыслям, а один из водителей улыбнулся ей в ответ. Хорошо, что Дилан этого не видел…

Стоп. Сильвия глубоко вздохнула. Задержала дыхание на пару секунд. Выдохнула. Тот самый водитель подбежал к ней, попытался подхватить её, попутно пытаясь разузнать, что произошло. Не говорить же ему, что воспоминания портят жизнь не хуже ноющих коленей.

– Всё в порядке, мистер. Я просто попыталась чихнуть, но, как вы заметили, неудачно, – Сильвия одарила его еще более ослепительной улыбкой.

Точно так же делал Дилан. Ровно так же. Сильвия отвернулась и стерла оскал со своего лица. Что с ней такое? Новая работа, новый мужчина, а из головы всё не выходит тот, от которого пора бы наконец отказаться. Вдох, выдох. Снова. Снова. И с каждым выдохом мысли о Гарденберге покидали тело.

– Чихайте, мисс, тут все свои, – крикнул водитель, пока забирался в кабину грузовика.

– Буду иметь в виду, – ответила ему Сильвия, скрываясь в дверях «Маэстро».

Коридор, ведущий к номеру Сильвии, почти пустовал. Единственная горничная, совсем новенькая, с обесцвеченными локонами у лица, едва заметив начальницу, удивлённо распахнула глаза и юркнула в номер. Сильвия проводила её взглядом.

– Ну вот, пошла жара…

Сначала показалось, что Диего в номере не было, но потом одеяло зашевелилось. Где-то в его недрах показалось заспанное лицо.

– Доброе утро.

– Уже обед.

– Когда проснулся, тогда и утро.

Диего потянулся. Взгляд Сильвии задержался на его напряженных руках. Такие рельефные. Услышав смешок, она сконфуженно отвела взгляд в окно.

– Тебе точно есть восемнадцать, девочка? По поведению и не скажешь.

Мужчина приподнялся на локте и протянул руку к Сильвии. Она лишь осторожно присела на край кровати и неуверенно провела ладонью по обнаженным плечам. Вроде бы всё происходит по-настоящему. Во сне, как говорила Эйприл, часы никогда не показывают правильное время, а сейчас оно шло так, как надо. Сильвия из прошлого билась бы в истерике, узнав, что никакого Дилана в её судьбе больше нет. Есть кубинец, который волей случая оказался в нужное время в нужном месте.

– Самой не верится.

– Ну уж нет, – Диего сел, Сильвия почувствовала спиной его горячее после сна тело и руки, обвивающие талию – Нам с тобой по семнадцать, мы молоды, глупы и будем творить ерунду. Согласна?

Сильвия с хитрым прищуром кивнула и быстро, будто ящерица, выбралась из объятий.

– Только после работы.

Новый Орлеан совсем не подходил для того, чтобы праздновать в нём то самое Рождество, которое показывали в фильмах. Никакого снега, а гирлянды и украшения – обычное дело для города-полумесяца. Новый Орлеан – сам по себе праздник. И не важно, пасха это, день труда или день благодарения.

Кто-то, видимо, потерявшийся во времени, уже забросил на выступающие карнизы несколько бус. Сильвия шла по улицам в легком кардигане и уже почти скрылась в отеле, когда её окликнули.

Дилан. Один, без машины, без хоть какого-то сопровождения.