Дети Барса - Дмитрий Володихин

— Налей мне сикеры с горкой. Так, чтобы она стояла на два пальца выше глины… Можешь?

На миг она растерялась. Сикеры с горкой ему! А летающую козу с мордой онагра изловить не надо? Если на медленном огне да с чесночком — сам Творец, знаете ли, не откажется. Жаль, козы не летают…

Солдаты тем временем захихикали. Есть у мужчин такая зловредная манера хихикать, от которой всякая женщина чувствует неудобство: что? что они там захрюкали? может, с одеждой какая-нибудь нелепица? или краска потекла? наверное, краска… проклятая эламская краска, дешевое дерьмо, надо было у суммэрк покупать! Эти четверо нашли повод: должно быть, забавное у нее сейчас лицо… Как бы выйти из такой заминки?

— Смогу, отец мой государь. Если ты прикажешь, я все исполню… Хочешь, на три пальца выше глины? Только прикажи. Все повинуются тебе, и сикера тоже обязана.

Теперь солдаты заткнулись и все разом посмотре-ли на нее с ужасом. Знаменосец этот прыщавый чуть палку свою не выронил. Зато захихикал сам этот… царь.

— Назови свое имя и сядь с нами. Выпью с тобой из одной посудины.

— Садэрат, отец мой государь. Я вдова писца Алагана и хозяйка этого заведения.

Усмехнулась про себя: для какого-нибудь мальчишки, наверное, большая честь пить из одной плошки с царем. А мне-то… Зачем, кстати, я сказала ему, что вдова?

…Он отхлебнул сикеры и передал ей плошку, не отрывая взгляда от лица корчмарки. Садэрат не выделялась ничем особенным: не худа и не полна, не высока, но и не коротышка, не юна, но и не старуха, солнечных кругов ей, должно быть, двадцать шесть или двадцать семь. Кожа ее светла, почти бела. Светло-карие глаза. Насмешливые ямочки на щеках. Над головой — шар из вьющихся черных волос. Вот, пожалуй, чего нет у других женщин: никто не умеет так ладно укладывать шар… Садэрат ловка и быстра в движениях. Ходит как легкий ветер. Бал-Гаммаст почуял в ней каким-то необъяснимым навыком простой и хваткой мужской души неизбежное да. Да. Конечно да.

Она тоже отхлебнула и вернула ему плошку. Только сейчас Садэрат решилась посмотреть на него по- женски. Смуглая кожа. Хорошая кожа, еще нежная, не обветренная, как у солдат, и оттенок этот светлый всегда ей нравился. Руки — сильные, мускулистые, на ладонях мозоли. Так бывает в знатных домах Баб-Аллона: ладони у молодых людей от упражнений с оружием и тяжестью грубеют пуще, чем у земледельцев от плуга. Невысокий. Ровно с нее ростом — это Садэрат заметила, еще когда все они входили в корчму. Лицо удлиненное, прямой, аккуратный такой нос, у простых людей подобных носов не бывает. Высокий чистый лоб. Тонкие губы сжаты в упрямую ровную складку. Прямые черные волосы почти до плеч — ухоженные, блестящие, потому что иначе не может быть во Дворце, но сейчас — разбросанные до состояния совершеннейшего беспорядка, потому что иначе не бывает у юноши его возраста. Глаза большие, желтые, чуть ли не золотые… то ли ласковые, то ли наглые, как у кота. Здравствуй, кисонька, не желаешь ли сливок вместо сикеры? Скажи м-р-р-р-р-р… Ох, Боже мой. Какие у него ресницы! Длинные, как у девушки. Какие ресницы! С тех пор как милый Алаган, гостя у родни, утонул во время дурного паводка, она ни с кем не бывала близка. Память его была дорога Садэрат. Творец, суди его ласково! Конечно, иногда проверяла свою женскую силу: пойдут ли к ней, ежели когда-нибудь понадобится? Выходило — пойдут. Но ни разу не доводила до конца. Три с половиной солнечных круга прошло и еще месяц, а она все никак не может вынуть Алаганову тень из сердца. Да и не хочет. Не получалось у нее — любить легко и забывать легко. Но к этому… царю… ее потянуло. Может быть, если бы ее долго уговаривали, она бы и согласилась… ненадолго… попробовать, как это бывает… когда легко. И ведь есть древний закон: ночь с царем никакой женщине не может быть поставлена в вину… даже ребенок… если случайно… не будет считаться незаконным. Но нет, Ни за что не соглашаться. Нет. С мальчишкой? Нет. Нет, конечно.

Бал-Гаммаст все не отводил глаз.

Она не выдержала игры взглядов и подмигнула ему…

…Ночь 5-го дня месяца аярта 2509 солнечного круга от Сотворения мира неотвратимо катилась к утру. На улицах великого города стоял самый негостеприимный час, час воров, волков и колдунов. Царь и корчмарка отдыхали, обнявшись. Она знала, что до утра сумеет еще раз вызвать в нем щедрое буйство. Он переживал восхищение и медленно, несуетливо целовал пальцы у нее на руках. Один за другим.

Чуть погодя Бал-Гаммаст заметил слезы на щеках Садэрат.

— Саддэ, ты плачешь? — Нет.

— Тогда почему мои губы чувствуют соль на твоих щеках?

— Отстань, Балле.

— Ну же, Саддэ. Скажи мне.

Он принялся целовать ей глаза, а когда кто-нибудь целует вам глаза, плакать очень неудобна Корчмарка смирилась с тем, что вволю поплакать ей не дадут. Ладно.

— Как жаль, Балле. Царю положено жениться на дочерях реддэм или на дочерях шарт. В крайнем случае, на какой-нибудь знатной иноземке, чтобы с тамошними иноземцами был мир. Вот так-то. А я кто? Дочь солдата, которого отставили по выслуге лет, и женщины из квартала храмовых медников… Я не из рода какого-нибудь энси, или эбиха, или судьи… Я тебя люблю, Балле. Мне жалко, что женой твоей мне не бывать. Я тебя очень люблю. Я тебя и так буду любить, Балле. Но сейчас мне грустна…

— Ну почему же? Я читал, что царь Дорт V Холодный Ветер был женат как раз на корчмарке. Царь Маддан II — на женщине из общины земледельцев под Кишем. А царь Кан II Хитрец, мой прадедушка, женился на дочери отставного солдата. Как видишь…

— Тебе и жениться-то рано по закону. Нет еще пятнадцати кругов… Да-а? Дорт Холодный Ве-етер? — Тут наконец она его услышала. — А я и не зна-ала…

— Жениться мне можно будет через полтора месяца. В двадцатый день месяца симана мне будет ровно пятнадцать кругов. С этого дня мне дается два солнечных круга» чтобы выбрать себе жену по вкусу. Надо будет переговорить с первосвященником. Он добр, он нам поможет. И брат не будет против. Вот только матушка… Кое-кто из эбихов и советников поддержит… — Бал-Гаммаст углубился в обдумывание вопроса как.

— Они не разрешат тебе, не разрешат. И жену бы надо тебе помоложе… — бормотала Садэрат, пугаясь самой мысли: а может быть все-таки? А?

— Так-так. Я знаю, многие хотели бы сделать свою дочь царицей. Наверное, придется спрятать тебя на месяц-два где-нибудь на открытой земле. Не бойся, я найду надежное место. Да. Надо будет тебя спрятать от них, иначе неровен час… — Он подсчитывал возможности, искал союзников, прикидывал, кого послать с нею за городскую стену, потому что оставить ее без охраны — неблагоразумно…