Бесславные дни - Гарри Тертлдав

Ему казалось, что понимал это и противник. Но американцев это всё равно не останавливало.

   Возле борта "Накадзимы" разорвался снаряд, самолет тряхнуло. Футида не слышал, чтобы в фюзеляж или по крыльям попали осколки.

   - Вон там башня Алоха, - сказал он бомбардиру. - Видишь?

   - Вижу, господин, - отозвался тот. - Снова полетим к причалу?

   - Да. Там осталось много складов. Чем раньше американцы начнут голодать, тем скорее мы получим желаемое.

   Вниз ушла кассета бомб. B5N1 снова вздрогнул, но не так сильно, как от недавнего разрыва снаряда. Футида проследил, как бомбы ушли к цели. Взрывы подняли в небо тучи дыма и пыли.

   - Ха! Кажется, одна из бомб попала прямо в башню! - воскликнул бомбардир.

   - Отлично. - Футида решил поддержать радостное настроение подчиненного. До самой башни Алоха ему не было никакого дела. На ней не стояли пушки и складов с продовольствием там, вроде бы, тоже не было. И всё же... - Это будет отличный удар по американской гордости.

   - Hai! - подтвердил бомбардир. - Кроме неё у них ничего и не осталось.

   - Остались ещё солдаты и пушки.

   Бомбардир рассмеялся.

   - Не очень они им помогли.

   Он мыслил по-военному четко. Но японцы внимательно слушали радиопередачи с материка о "героях Гавайев". Может, здесь американцы и обречены на поражение, но их пропаганда работала отлично. Им удавалось держать своих граждан в неведении относительно успехов наступления армии генерала Хоммы на Филиппинах и быстрого продвижения по Малайскому полуострову к Сингапуру навстречу британцам.

   "Всё идёт, как надо нам, - думал Футида. - Мы быстро продвигаемся вперед. Если мы ослабим хватку, если позволим противнику восстановить равновесие, нам придется несладко. Но пока всё идёт хорошо".

   Остальные самолеты бомбили доки и то, что сразу за ними. Бомбардировщики могут нанести огромный вред городам. Немцы показали это на примере Роттердама и Белграда. Теперь же японская авиация, получив полное господство в воздухе, делала то же самое с американцами в Гонолулу и Маниле.

   Футида задумался над правдивостью поступавших слухов. Неужели на Филиппинах американцы не сумели поднять в воздух ни одного самолета? Японцы выбили их из Формозы всего через день после начала боев на Гавайях. А говорили, что генерал Макартур - грамотный командир. Если же его удалось застать врасплох со спущенными штанами, значит... Японский офицер вскрыл бы себе брюхо от такого позора. Американцы же не имели никакого представления о почётной смерти.

   У них вообще не было никакого понятия о чести. И всё же нельзя не отдать должное тому, с какой храбростью они бились за Гавайи. Этот контраст озадачил Футиду. Откуда взяться мужеству при отсутствии чести?

   Также он не понимал, как такая храбрость была связана с богатством. Дома, автомобили, бессчетное количество радио и телефонов... Японцы смотрели на всё это в немом удивлении. В магазинах было полно мяса и овощей, но они уже подходили к концу. Сложи всё вместе и станет непонятно, почему американцы так яростно сражались. Видимо, как-то в них это сочеталось.

   Футида развернул самолет на север, чтобы срезать путь к Халеиве. Расстояния тут небольшие, что серьезно экономило топливо. Далеко не всё горючее доставлялось с "Акаги". Кое-что японцам удалось захватить уже на берегу. Американцы, державшие в своих руках нефть всего мира, так и не додумались уничтожить топливные склады, чтобы те не достались японцам.

   Когда самолет Футиды пересекал линию фронта, вокруг него снова загрохотали разрывы зениток. Американцы отходили на возвышенности севернее Гонолулу. Выгнать их оттуда будет непросто. Футида пожал плечами. Армия отлично потрудилась, лучше, чем он ожидал. И с этим справится.

   - Жаль, бомбы закончились, господин. Скинули бы парочку им на головы, - сказал бомбардир.

   - Обещаю, о них будет кому позаботиться, - ответил ему Футида.

   - Знаю, господин. Но хотелось бы сделать это самому.

   - У каждого свои задачи, - успокоил его коммандер. И всё же, бомбардир демонстрировал высокий боевой дух. Как и все японцы. Они принадлежали к расе воинов, воспитанных на кодексе "Бусидо". Это американцам должно было не доставать смелости. Однако среди них тоже были воины. Футида снова пожал плечами. Как ни странно, но это правда.

   Он приземлился на первом захваченном японцами аэродроме у Халеивы. Где-то на севере военные инженеры при помощи строительной техники готовили новые взлетные полосы.

   - Как прошло, господин? - спросил техник, когда Футида выбрался из самолета.

   - По плану, - ответил он и усмехнулся. Он говорил в точности, как лейтенант Синдо. - Всё по плану.

   - Сраный япошка! - слышал Кензо Такахаси каждый раз, когда высовывался из дома. - Сраный вонючий япошка!

   Так было и раньше. Но сейчас, когда японцы уже бомбили Гонолулу, стало ещё хуже. Война пришла к тем, кто даже после Перл Харбора не верил в её реальность. Трудно отрицать очевидное, когда ты оказался на улице, потому что твой дом, а вместе с ним и жена и дети погребены под завалами.

   Единственным плюсом здесь было то, что, оказавшись на улице в январе в Гонолулу, практически невозможно замерзнуть. На материке дела обстояли иначе. Здесь достаточно было обычной кофты. Но даже без неё можно выжить. Однако если на улице встречался молодой человек с золотисто-коричневой кожей, широкими скулами, раскосыми глазами и жесткими черными волосами, никто не станет желать ему доброго утра и спрашивать, как дела.

   - Я не япошка! Я - американец! - поначалу кричал Кензо в ответ на оскорбления. Но он ничего этим не добился. От этого люди кричали на него ещё сильнее. Пару раз даже доходило до кулаков.

   Одну драку разнял полицейский. Он был хоули и никакой благодарности не требовал.

   - Мне от тебя ничего не надо, пацан, - сказал он. - И без тебя проблем хватает. Вали отсюда.

   И Кензо ушел.

   Об этом случае он рассказал Хироси. Отцу рассказывать не стал. Он и так знал, что тот скажет: вот, поэтому нужно славить Империю Восходящего Солнца, а не звездно-полосатую тряпку. Этого молодой человек слышать не хотел.

   - Я