Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Их много у меня, денег. Но вы их не найдёте. Да и зачем искать? Я ни копейки у государства не украл. Долю свою беру как посредник. Но посадить меня за это невозможно. Ни одной расписки нет, что я деньги взял, или что мне их дали. Квартира у меня обычная. Трехкомнатная. Мебель алматинская и белорусская. Бриллиантов с изумрудами нет. Перстень на мне литой из недорогого серебра. Твоё, Шура, обручальное кольцо дороже вдвое.
Шура подышал на кольцо, протер рукавом, покрутил пальцем, показал, как слетают с золота яркие матовые блики.
— Не. Это обычная пятьсот восемьдесят пятая проба. Средняя. Золота тут чуть больше половины. Остальное — не понятно что.
Постучали в дверь.
— Входите, ждём! — крикнул Лысенко.
В кабинет медленно вплыл известный в Казахстане адвокат экстра класса Николай Сергеевич Хлопушин. Работал только за крупные деньги, поскольку защищать брался только «больших» людей, имевших хорошие запасы дензнаков. Он оделся в велюровый коричневый костюм, коричневые туфли не советские, шелковую бежевую рубаху и черный галстук-бабочку. В руке имел дорогой портфель с кодовым замком, сшитый из кожи очень редкого зверя. Не из крокодила точно, но, возможно, из носорога.
— А я думал, что опоздал, что вас, Виктор Фёдорович, уже и расстреляли, и погребли прах ваш. Простите за грубое начало моего присутствия.
— Да разобрались сами в главном. По той теме нет претензий ни у меня, ни у милиции, — поднялся Серебряков и пожал милиционерам руки. — Осталась драка в ресторане. Один чудак вылил вино на платье моей даме. И попёр вперёд. Даже не оглянулся. Ну, я ему и въехал. Потом народ восстал. Трое за меня, трое против. Так мы и не побили толком друг друга. Приехали оперативники и нас повязали. Теперь мне отвечать надо.
— Хулиганства здесь не наблюдаю, — улыбнулся адвокат. — Защита чести дамы равна в СССР самообороне. Пределы обороны превышены?
— Нет. Всё в рамках. Только лёгкие телесные у двух мужчин, — Лысенко достал ручку и что-то черкнул на чистом листе. — Обычно мы применяем пресечение свободы на пятнадцать суток.
— Офицера? Подполковника? Начальника крупной государственной организации в камеру со шпаной? — адвокат перестал улыбаться и как-то странно оглядел милиционеров. Взгляд как бы спрашивал: — «У вас с головами всё в порядке?»
— Да тут хватит и домашнего ареста, — сказал Малович. — И честь не оскверним, и наказание применим. Драку же ты, Витя, запустил.
— Домашний арест мне по душе. Отдохну. Почитаю хоть до отвала. Посмотрю телевизор, пивко возьму разливное, рыбку вяленую на базаре куплю. Меня устраивает и вам спасибо, — Серебряков мечтательно вздохнул.
— Вот для этого решения меня вызывали? — засмеялся адвокат. — Мне это лестно очень. Значит, вас устраивает мой юридический уровень.
— Собственно, нет. Мы пригласили вас для совета по сложному для нас вопросу, — Шура аккуратно дотронулся большой пятернёй до адвокатского велюра. — Тут, понимаете ли, кто-то на меня охотится. Дом почти в щепки разнесли шрапнелью, меня чуть не застрелили. Бронежилет спас. Я сперва думал на Виктора Фёдоровича. Но мы прояснили, что шлёпнуть меня или запугать, чтобы я снялся с дела об убийствах «подпольных цеховиков», хотят сами «цеховики».
Они же одновременно и заказчики платных убийств неугодных им людей. Семь убийств с этого и прошлого года я раскрыл. Преступников, убийц-исполнителей посадили. Но нераскрытых осталось ещё восемь только по линии запрещенного частного производства. Ну, других «глухарей» ещё шесть. К «цеховикам» не относятся. Разберёмся. Мне нужно арестовать и посадить конкретных людей из производственного подполья, которые платили за каждое договорное убийство. Эти люди известны Виктору Федоровичу. У него всё записано в блокноте. Даже адреса и телефоны. Что посоветуете?
Адвокат поправил «бабочку» пригладил волос и сказал таким тоном, каким, наверное, бог Саваоф воскликнул: «Да будет свет!»
— Вы его вчера арестовали. Обыскать были обязаны. Обыскали?
— Да как-то и смысла не видели, — попробовал оправдаться командир. — Нам он не по драке нужен был. Драку сами подстроили. А для той цели, ради которой мы его забрали, обыскивать не требовалось.
Адвокат поднял палец.
— Тогда обыщите, протокол составьте и поинтересуйтесь, что за блокнот и кто в нём записан? Кто эти люди? Ответить «не знаю» мой клиент не сможет. Сам же писал. Почерк можете сверить. И тогда никто из «подпольщиков» Серебрякова не заподозрит, что он их сдал. Потому что арест был с обыском законным. Блокнот изъяли законно для изучения. Переписали всё, не нарушая закон, кстати, и блокнот вернули. А уже отлавливать заказчиков начали по своим записям и собственной инициативе. Выяснили, кто там есть кто, тоже сами. Мой клиент и знать об этом не мог. Да и адреса их с телефонами начальнику зоны зачем? Дружить с теми, кто шьёт и пластмассу плавит — с какой стати? То есть «цеховики» ему предъявить не смогут, что он их вам сдал. Взяли — то вы его за драку в ресторане. Это узнают все зеки. Сегодняшние и бывшие. Это ж сам «кум»! За драку!!! Герой! А вы, Виктор Федорович, на самом деле отдайте милиции заказчиков. Расскажите кого, как, и где можно повязать.
— Но когда возьмём их, подтвердит подполковник на очной ставке, что именно у них брал деньги на оплату убийств? — неуверенно шепнул адвокату Шура.
— Я советую подтвердить, — адвокат уверенно шлёпнул ладошкой по колену. — Их посадят, но, Виктор, клиентов у тебя всегда будет не меньше. На места посаженных прибегут другие. А машину устранения неугодных нигде в мире никому не удалось остановить. Не эти будут платить, так другие. Извините, что я в присутствии милиции такое вслух говорю. Но это же очевидно. И вам по-прежнему посадить начальника «ИТУ- 4» будет не за что. Но заказчиков настоящих он вам периодически будет называть. Вы его как бы арестовываете за что-нибудь. Обыскиваете. Блокнот находите. А дальше уже забота милиции так арестовать подозреваемых, чтобы на подполковника Серебрякова подозрений не было.
— Я согласен, — сказал «кум»
Зазвонил телефон. Лысенко снял трубку.
— Саша ещё не ушел? — спросила Зина слегка дрожащим голосом. — Обязательно наденьте на
