Третья пуля. Охота на Цирульника - Карр Джон Диксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хррм… ш-ш-ш!.. — храпел дядюшка Жюль, и в его храпе слышалось удовлетворение.
— Уведите его, — приказал Уистлер, — и посадите под замок.
По палубе затопали чьи-то ноги. Морган был уже готов выбраться наверх, но его удержал Валвик.
— Все в порядке! — прошипел он. — Я снаю шувстфа моряка. Они ошшень слятся, но не станут потафать в суд, ессли шелофек пьян. По морскому сакону пьяный шелофек, шшто пы он ни стелал, это смягчающее обстоятельстфо. Ш-ш-ш! Я снаю. Слушайте!
Они внимательно слушали, как капитан Уистлер облегчает душу. Через несколько секунд, когда он начал оплакивать судьбу своих часов и ценностей, в голосе его зазвучали траурные нотки; тон его постепенно повышался, пока не перешел в визг. Наконец капитан подошел к последнему затруднению.
— Значит, вот кто известный преступник, который хозяйничает у меня на судне!!! — заорал он. — Самый обыкновенный пьяница, который швыряет за борт изумруд стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов, который… который…
Болдуин мрачно заметил:
— Теперь вы понимаете, сэр, почему молодой Уоррен притворялся сумасшедшим? Как мне сообщили, они с девицей вроде бы помолвлены. В общем, они изо всех сил старались защитить старика. Но должен признать, что мы обошлись с ним грубовато…
— Сэр, — послышался новый голос, — лорд Стэртон шлет вам поклон, но он…
— Продолжайте, — прохрипел капитан, и в голосе его послышалось безнадежное отчаяние. — Не молчите. Говорите же, ну? Говорите все как есть!
— Сэр, в общем… он… словом, он велит вам убираться к черту…
— Что?
— Лорд сказал… прошу прощения, я только повторяю его слова… он сказал, что вы пьяны, сэр. Он говорит, что никто не крал его слона, и в доказательство достал его и показал мне. Сэр, он жутко рассердился. Говорит, если услышит еще хоть слово про этот проклятый изумруд… если кто-нибудь просто упомянет в его присутствии о проклятом слоне, он подаст на вас и на все пароходство иск на сто тысяч фунтов. Так и сказал.
— Эй, Митчелл! — вмешался Болдуин. — Не стойте как болван! Помогите лучше привести капитана в чувство… Принесите бренди или еще что-нибудь. Скорее, черт бы вас побрал, скорее!
Послышался быстрый топот бегущих ног. Тут, оттолкнув Моргана, на палубу вылез мавританский воин — в полном военном облачении и с ликующей улыбкой на лице. Он шел, звеня шпорами; по полу за ним волочился плащ, усыпанный драгоценностями; воинские доспехи гремели на ходу. Воин остановился и водрузил остроконечный шлем поверх кудлатого парика. Затем надменно поправил костюм. И перед затуманенным взором капитана «Королевы Виктории», который тупо раскачивался, прислонившись к перилам и чуть не свешиваясь за борт, предстал Кертис Уоррен собственной персоной.
Подойдя к Уистлеру, он угрожающе поднял вверх ятаган, а потом направил его острие на капитана, словно указующий перст.
— Капитан Уистлер, — произнес он срывающимся голосом, исполненным укоризны, — как вы могли возводить напраслину на невинных людей? Эх, капитан Уистлер… Как же вам не стыдно?
Глава 20
РАЗОБЛАЧЕНИЕ
Солнце подернулось дымкой. В просторном кабинете дома по Аделфи-Террас стало заметно, как удлинились тени. Башни к западу от изгиба реки окрасились багрянцем; Биг-Бен пробил четыре часа. Сильно охрипший рассказчик потянулся и прислушался к ударам курантов, замирающим вдали.
Доктор Фелл снял очки, вытер слезы большим красным платком, проговорил: «Уф!», в последний раз хихикнул, тяжело дыша, и проворчал:
— Нет, ни за что себе не прощу, что меня там не было! Мальчик мой, это просто поэма. О небо, чего бы я не отдал, чтобы хоть одним глазком взглянуть на дядюшку Жюля в момент его торжества! Или на старую устрицу, капитана Уистлера… Вы уверены, что это все?
— Все, — устало кивнул Морган. — Теперь я с полным правом могу заявить: вы знаете все. То есть, по моим представлениям, все, что имеет отношение к делу. Разумеется, если вы решили, что на том все и закончилось, вы недооценили разнообразных возможностей нашей компании. Я мог бы исписать целую кипу страниц, повествуя о тарараме, начавшемся в четверть десятого вечера, после того, как дядюшка Жюль выкинул за борт последний ботинок, и продолжавшемся вплоть до семи утра сего дня, когда я незаметно покинул проклятый корабль. Но я ограничусь тем, что опишу остальное лишь в общих чертах… И потом, я просто не решаюсь рассказать вам все подробности. Если позволите так выразиться, на «Королеве Виктории» взорвалась настоящая бомба, однако, по-моему, остальное не имеет существенного значения по сравнению с самым главным…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Доктор Фелл протер глаза; ему с трудом удавалось подавить смех. Он прищурился и внимательно посмотрел на своего собеседника.
— Самое любопытное заключается в том, что вы допустили ошибку с самого начала, — сказал доктор Фелл. — Смею вас заверить, лично я получил искреннее наслаждение. В вашем деле самые главные улики ускользнули незамеченными; их сочли глупой шуткой или совпадением. Если вы в вашем повествовании что-то упустили, то, возможно, лишили меня ценной улики. Кукование кукушки оборачивается львиным рыком, а у детского попрыгунчика досадная привычка оказываться вором и убийцей. Однако теперь все ключи у меня в руках; вы снабдили меня вторым комплектом из восьми улик. Хм!.. Уже четыре часа. Слишком поздно… Полагаю, все сказано; я предпринял все необходимые меры. Если не ошибаюсь, вскоре мы все узнаем наверняка. Если нет, Слепой Цирюльник ускользнул. Но все же хочется надеяться…
Внизу, у входной двери, раздался звонок.
Некоторое время доктор Фелл оставался неподвижным; колыхался только его большой живот. Вид у него был возбужденный и довольно смущенный.
— Если я ошибаюсь… — проговорил он, с усилием поднимаясь на ноги. — Я открою сам. А вы пока просмотрите мои записи, хорошо? Вот вам второй список из восьми ключей. Гляньте, не натолкнет ли он вас на какую-нибудь свежую мысль.
Пока его не было, Морган взял со стола полную бутылку пива и ухмыльнулся. Что бы ни случилось дальше, история достойна того, чтобы быть увековеченной в его блокноте. Прочитав заметки доктора, он вопросительно хмыкнул и потер виски руками.
«9. Неверно выбранная комната.
10. Освещение.
11. Личные пристрастия.
12. Стремление избежать объяснений.
13. Прямая улика.
14. Двойники.
15. Недопонимание.
16. Заключительная улика».
Он все еще недоуменно хмурился над клочком бумаги, когда в комнату вернулся доктор Фелл. Он шел, тяжело опираясь на две трости. Под мышкой доктор сжимал пакет, обернутый в коричневую бумагу, а в другой руке у него был разорванный конверт. Доктор Фелл блистательно умел скрывать от собеседника многое: свои непостижимые логику и стратегию, блестящий, ясный, как у ребенка, ум; ему нравилось озадачивать, ошеломлять, поражать; ему удавалось скрыть свои выводы завесой тумана, отвлечь внимание добродушной болтовней. Однако явного облегчения скрыть он не мог. Морган заметил выражение лица доктора и невольно привстал.
— Вздор, вздор! — загудел хозяин дома, жизнерадостно кивая. — Садитесь, садитесь! Хе! Как я и собирался сказать…
— Неужели вы…
— Погодите, не спешите! Позвольте, я усядусь поудобнее… а-ах! Вот так. Итак, мой мальчик, что сделано, того уже не вернешь. Слепой Цирюльник либо ушел, либо нет. Если он все же ушел, весьма вероятно, что мы рано или поздно его схватим. Не думаю, что он намерен сохранять теперешнюю личину после того, как сойдет на берег во Франции либо в Англии; затем, спокойно сбросив маску, Цирюльник моментально явит миру одно из своих блистательных перевоплощений и исчезнет. В своем роде это гений. Интересно знать, кто он такой на самом деле?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Но вы сказали…
— О, мне известно имя, под которым этот человек скрывается в настоящий момент. Но я ведь еще раньше предупреждал вас: его наряд — всего лишь маска, обманка; а мне хочется узнать, как работает его подлинный ум… Как бы там ни было, корабль пристал к берегу. Кстати, вы, кажется, говорили, что молодой Уоррен собирается навестить меня? Как вы с ним условились?
