Третья пуля. Охота на Цирульника - Карр Джон Диксон

Доктор Фелл говорил отрывисто; заметно было, что он чего-то ждет, а услышав звонок, кивнул, поднял голову и завопил:

— Вида, впусти их!

На лестнице послышались шаги. Дверь кабинета доктора Фелла отворилась, и в комнату вошли трое. Двое из вошедших определенно были полицейскими; между ними стоял арестованный.

— А, Дженнингс, здравствуйте; и вы тоже, Хампер! — Морган понял, что доктор Фелл именно их и дожидался. — Инспектор Дженнингс, это мистер Морган, один из наших свидетелей. Мистер Морган, сержант Хампер. Заключенного, полагаю, вы знаете…

Но Морган и так не мог отвести взгляда от арестанта. Тот поздоровался почти дружелюбно:

— Здравствуйте, доктор. Я… хм… вижу, вы меня разглядываете. Нет, никакого обмана и маскарада. Слишком опасно и сложно… Добрый день, мистер Морган. Вижу, вы удивлены тем, как изменился мой голос. Какое облегчение перестать кривляться и ломаться; но я уже так привык… Как говорится, привычка — вторая натура. Вздор, вздор, вздор! — прокаркал фальшивый лорд Стэртон, демонстрируя свою вторую натуру, и радостно закудахтал.

Морган чуть не подскочил на месте, услышав это хриплое карканье. Теперь на лицо фальшивого лорда падал солнечный свет, в то время как раньше Моргану приходилось видеть его лишь в полумраке. В затемненной каюте он был похож на колдуна, сошедшего со старинной гравюры: голова, укутанная шалью, лицо скрыто под широкими полями шляпы. На свету этот человек оказался бледным, длиннолицым, с резкими чертами лица и довольно неприятной ухмылкой. Его тощую шею по-прежнему укутывал теплый шерстяной шарф, одежда также была прежней. Но на голове у него был котелок, сдвинутый на затылок, и он курил сигару. Хотя маскарад закончился, Моргану совсем не понравился истинный облик лже-Стэртона. Глаза почти без век, взгляд как у гремучей змеи. Он смерил с головы до ног доктора Фелла, повернулся к окну, вероятно, просчитал в уме вероятность побега, понял, что сбежать невозможно, и снова стал дружелюбным.

— Входите! — пригласил доктор Фелл. — Садитесь. Чувствуйте себя как дома. Мне очень хотелось познакомиться с вами, и если вы не прочь поговорить…

— Арестованный весьма словоохотлив, сэр, — сообщил инспектор Дженнингс, расплываясь в улыбке. — Всю дорогу, пока мы ехали в поезде, развлекал нас с сержантом Хампером. Я исписал весь блокнот, и он признается…

— Почему бы и нет? — пожал плечами пленник, поднимая левую руку, чтобы вынуть изо рта сигару. — Вздор, вздор, вздор! Ха-ха-ха!

— …но, тем не менее, сэр, — продолжал Дженнингс, — я не думаю, что можно расстегнуть ему наручники. Он говорит, что его зовут Немо. Сядь, Немо, раз доктор приказывает. Я буду стоять у тебя за спиной.

Доктор Фелл заковылял к столу и налил Немо бокал бренди. Немо сел.

— Самое главное вот что, — начал Немо своим естественным голосом, вовсе не таким визгливым и отрывистым, как когда он изображал лорда Стэртона, но все же слышался в его голосе некий отдаленный отзвук, живо напомнивший Моргану сцену в темной, душной каюте. — Вот что главное. Думаете, вам удастся меня повесить? Нет, не удастся. Вздор! — Он дернул змеиной шеей и сверкнул глазами на Моргана. — Ха-ха, хо-хо! Вначале меня следует подвергнуть экстрадиции. Меня захотят судить в Штатах. А до той поры… фью! Я выбирался и из худших переделок.

Доктор Фелл поставил бокал у локтя Немо, сел напротив и принялся внимательно его рассматривать. Мистер Немо повернул голову и подмигнул:

— Вы спросите: почему в таком случае я сдался? Да потому, что я фаталист. Фаталист! А вы бы не стали фаталистом на моем месте? Организовано все было превосходно… легче не бывает… хо-хо! Мне вовсе не пришлось становиться специалистом по переодеваниям. Я же говорил вам: никакого обмана. Внешне я — вылитый лорд Стэртон. Я так на него похож, что могу встать перед ним, и он решит, будто стоит перед зеркалом. Шутка. Но я не могу побить крапленые карты. Тяжкий труд, скажете вы? Никогда в жизни еще мне не приходилось так туго, как тогда, когда эти юные придурки… — Он снова выгнулся и посмотрел на Моргана. Писатель порадовался, что в этот миг у Немо в руках нет бритвы. — Когда эти юные придурки ухитрились так все запутать…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я как раз начал перечислять моему молодому другу, — вмешался доктор Фелл, — по его просьбе, некоторые моменты, указывающие на то, что вы были… собой, мистером Немо.

С величественным видом, скромно сияя, доктор отвернулся от света и внимательно оглядел преступника. Глаза мистера Немо, лишенные век, ответили ему вызывающим взглядом.

— Мне самому интересно послушать, — заявил он. — Все, что угодно, лишь бы… время протянуть. Хорошая сигара, хороший бренди. Послушай, дружок. — Он злобно покосился на Дженнингса. — Вот тебе мой совет. Если чего не поймешь, дождись, пока он закончит, тогда я все тебе разъясню. Но не раньше.

Дженнингс подал знак сержанту Хамперу; тот вытащил блокнот и приготовился записывать.

Доктор Фелл не мог отказать себе в удовольствии и начал с легкой похвальбы:

— Итак, всего у нас шестнадцать ключей. Обозрев все предоставленные улики… нет, Хампер, это не нужно записывать; вы все равно не поймете всего… так вот, если не принимать во внимание совершенно очевидный факт, что самозванец изображал известного человека…

Мистер Немо очень серьезно поклонился, и у доктора сверкнули глаза.

— …я пришел к следующему выводу. В нашем деле большую роль играло внушение. Именно во внушении все и дело. Ключ, названный мною «Внушение», отпирает очень хитроумный замок. Если не принимать во внимание силу внушения, главная улика может поначалу показаться совершенно диким предположением. Вспомните: вы поспорили с вашим приятелем Уорреном. В то время как Уоррен с энтузиазмом доказывал виновность доктора Кайла на основе детективного романа, вы же сами и сказали: «Кстати, выкиньте из головы нелепую мысль, будто кто-то в состоянии изображать Кайла… Злоумышленник еще может выдать себя за человека, который редко появляется в обществе; но с такой известной личностью, как знаменитый врач-психиатр, номер не пройдет».

Само по себе это еще не улика. Просто ваши слова поразили меня: забавное совпадение! Ведь среди пассажиров действительно имеется человек, который редко вступал в контакт с людьми; по-моему, вы говорили, что его называют «Отшельником с Джермин-стрит». «Он ни к кому не ездит, — заметили вы, — у него нет друзей; он посвятил свою жизнь единственно собиранию всевозможных редких драгоценностей». Таковы были единственные отправные точки к моему первому ключу, который я назвал «Внушение»; однако трудно отрицать, что лорд Стэртон отвечает условиям, описанным в радиограмме. Просто совпадение…

Тут я припомнил еще одно совпадение: лорд Стэртон был в Вашингтоне. Стэртон, настоящий или фальшивый, заходил к дядюшке Уорпасу и рассказывал о том, что он купил изумрудного слона, из чего я вывел следующий ключ, названный «Счастливый случай». Был ли он на приеме у дядюшки Уорпаса, стал ли свидетелем его неблагоразумной выходки некоторое время спустя, известно ли ему о том, что снимается фильм, я не…

— Он там был, — хихикнул Немо.

— …я не знал. Однако со слов Уоррена нам известно, что дело Стелли также имело место в Вашингтоне. Отчет о деле Стелли я назвал «Слепым братским доверием». Преступление осталось нераскрытым и, кроме того, было как-то связано с посольством Великобритании. Стелли славился как проницательный, осторожный, очень известный коллекционер, который, как он считал, не упустил ни одной предосторожности против воров, обычных или незаурядных. Однажды ночью он вышел из посольства — и был без шума ограблен. Полицию смутило то, что Стелли заманил в ловушку и ограбил какой-то обычный преступник; начать с того, откуда преступнику было знать об ожерелье… Однако нет ничего странного, если два известных коллекционера намереваются показать друг другу свои сокровища и поговорить о делах. Вовсе не таинственно, если знаменитого лорда, даже если он такой отшельник, что никто его не знает, пригласили в посольство за границей — при условии, что у него есть документы, удостоверяющие его личность. Вот видите, совпадений становится многовато.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})