Leadership: Six Studies in World Strategy - Henry Kissinger

Затем состоялась дискуссия, которая предвосхитила последующие три года тупика. Суан Тхуи выступил с речью об эпическом характере борьбы Вьетнама за независимость и решимости Ханоя вести ее до конца. В последующие годы я бесчисленное количество раз слышал повторения, которые завершались изложением предварительных условий Ханоя. Я, свою очередь, объяснил нашу готовность вести переговоры на основе политического процесса, в котором могли бы участвовать все группы, включая коммунистов.

Никсон поручил мне использовать этот случай для смелого шага: Я должен был передать, что, если до 1 ноября мы не получим значимого ответа на наше предложение ни по одному из каналов переговоров, нам придется рассмотреть другие, кроме дипломатических, меры - подразумевая военную силу. Суан Тхуи, который, как и все вьетнамские переговорщики, с которыми я сталкивался, вел себя с безупречной вежливостью, в ответ повторил предварительные условия Ханоя: вывод всех американских войск и свержение сайгонского правительства до начала любых значимых переговоров.

Поскольку Никсон не собирался обсуждать такие условия, он решил повторить ультиматум советскому послу Добрынину в Белом доме 20 октября. Взяв со своего стола в Овальном кабинете желтый блокнот, Никсон передал его послу, сказав: «Вам лучше сделать некоторые записи». Добрынин задавал уточняющие вопросы и признавался в незнании сути дела. Чтобы подчеркнуть крайний срок для Москвы и Ханоя, Никсон пошел настолько далеко, что запланировал выступление по Вьетнаму на 3 ноября, подчеркнув крайний срок. Эта речь оказалась одной из его самых красноречивых.

Бросив вызов протестам, парализовавшим Вашингтон на несколько недель, Никсон обратился к "великому молчаливому большинству" в Америке с призывом выступить за честный мир:

Пусть историки не записывают, что, когда Америка была самой могущественной нацией в мире, мы прошли по другой стороне дороги и позволили последним надеждам на мир и свободу миллионов людей быть задушенными силами тоталитаризма.

И поэтому сегодня - к вам, великому молчаливому большинству моих соотечественников-американцев - я обращаюсь с просьбой о поддержке.

Но теперь, единственный раз за все время моего общения с Никсоном, он отступил от провозглашенного им курса. Поскольку мы приближались к ноябрьскому сроку без изменения позиции Ханоя или принятия президентом важного решения, я написал два меморандума по принципу, согласно которому советник по безопасности должен анализировать вопросы, имеющие последствия для президента.

В первом меморандуме задавался вопрос, может ли вьетнамизация на самом деле достичь наших согласованных целей. Второй меморандум днем позже анализировал стимулы для дипломатического решения в рамках существующей стратегии. Никсон решил придерживаться своего курса де-факто.

Избегая военной эскалации, которой он угрожал и к которой готовились его сотрудники, а также одностороннего вывода войск, которого требовали Ханой и протестующие внутри страны, он, по сути, выбрал процесс "вьетнамизации", который он описал на пресс-конференции на Гуаме. В своей речи 3 ноября он описал свою стратегию как постепенный вывод американских войск, пока продолжаются переговоры - до тех пор, пока Сайгон не станет достаточно сильным для достижения политического результата, который позволил бы народу Южного Вьетнама определить свою собственную судьбу. Вьетнамизация, разработанная министром обороны Мелвином Лэрдом и объявленная Никсоном, включала процесс постепенного вывода американских войск и замены их южновьетнамскими войсками. К моменту выступления Никсона уже осуществлялся вывод около 100 000 американских военнослужащих.

В то время я был обеспокоен решением Никсона. С годами, размышляя над альтернативами, я пришел к выводу, что Никсон выбрал более мудрый курс. Если бы он последовал своим первым инстинктам, у него был бы кризис кабинета министров, усугубленный национальным параличом из-за демонстраций протеста в крупных городах. Открытие Китая все еще оставалось только идеей; первый ответ из Пекина еще не был получен. Советский Союз еще не столкнулся на Ближнем Востоке или в Берлине, и переговоры с ним все еще находились на исследовательской стадии. Кроме того, ранее в том решающем году наши европейские союзники продемонстрировали свое неприятие войны в Юго-Восточной Азии во время поездки Никсона в Европу.

Поэтому, несмотря на мои первоначальные сомнения, в последующие годы я убежденно выполнял решение Никсона. И Никсон, и я были убеждены, что стабильность развивающейся международной структуры должна быть подкреплена американским стратегическим авторитетом, а не растрачена, особенно когда дело касалось Китая и России. Несмотря на презрение элиты, Никсон стремился выполнить свои обещания, данные "молчаливому большинству" Америки: избежать унизительного поражения во Вьетнаме и прекратить посылать своих сыновей в безрезультатные боевые действия. Вопрос о том, совместимы ли эти цели, находился в центре непрекращающихся национальных дебатов, к которым подталкивали ограничения, налагаемые атмосферой потрясений в университетских городках и на улицах, а также постоянные размышления в окружении Никсона.

Что касается Ханоя, то он десятилетиями боролся против Франции и Америки не ради политического процесса или компромисса на основе переговоров, а для достижения полной политической победы. Чтобы изучить все пути переговоров, Никсон возобновил секретные политические переговоры с Ханоем. Ханой посылал своего главного переговорщика и члена Политбюро Ле Дук Тхо в Париж, где я встречался с ним каждые три месяца или около того. Но эти встречи были содержательными только по сравнению с официальными переговорами, да и то незначительно. На каждом заседании Ле Дык Тхо зачитывал заявление, в котором перечислялись предполагаемые проступки американцев против Вьетнама. Минимальные и максимальные условия Ханоя оставались идентичными: замена сайгонского правительства миролюбивыми личностями и вывод всех американских войск в качестве прелюдии к переговорам. Когда мы выяснили его определение "миролюбия", оказалось, что ни один известный южновьетнамский политический деятель не соответствует его критериям.

Никсон не дрогнул. Два года спустя, 25 января 1972 года, к изумлению СМИ, которые долгое время обвиняли его в пренебрежении мирным процессом, он опубликовал запись моих двухлетних секретных переговоров с Ле Дык Тхо. В речи, произнесенной в тот же вечер, он выдвинул, по сути, окончательное предложение, сочетающее прекращение огня, самоуправление Южного Вьетнама и уход американцев - стратегию, спокойно принятую после речи 3 ноября 1969 г.

Ответом Ханоя стало начало 30 марта 1972 года "пасхального наступления" на Южный Вьетнам, в котором были задействованы все его боевые дивизии, кроме одной, и в ходе которого впервые после инаугурации Никсона была взята столица провинции Куанг Три. Вероятно, Америка посчитала, что не станет рисковать саммитом, запланированным на май в Москве, на фоне военной эскалации в год выборов.

Однако к этому моменту мы приблизились к достижению наших целей по вьетнамизации: к концу 1971 года все боевые подразделения были выведены. К концу 1972 года в стране оставалось менее 25 000 американских военнослужащих, по сравнению с более чем полумиллионом в день вступления Никсона в должность. Наземные