Партизаны Подпольной Луны - GrayOwl

- Она не даётся, кричит, будто насильник над нею есть я. Чувствует она зелье твоё, о Северус. Что же до Гарольдуса… Переместился я в опочивальню свою. Здесь так тихо. Устал уж я от криков несдержанных её весьма и весьма.

Так вот, что же до Гарольдуса, ты, верно, не сдержал себя и обошёлся с бедным юношей излишне жес…

- Я иду. Иду к тебе, мой Квотриус. Прошу тебя только - не пугайся вида моего, коий, быть можешь, узришь ты.

- Да что же соделалось с вами обими?

Северус снял антиаппарационный барьер и, без слов, накинув тунику на снова кровящее тело, аппарировал к Квотриусу, покинув замершего в безвестности, на полуслове прерванного, обуянного желанием Поттера.

- Что случилось, о Квотриус мой возлюбленный?

- И снова зовёшь ты меня возлюбленным своим, хотя только что познал юношу жестоко, так, что кровь выступила в анусе его? - печально отозвался Квотриус.

Он смотрел на Северуса уже непривычным, как когда-то, вечность тому, пустым глянцевитым взором, и не было блеска звёздного в глазах его, как обычно, когда случалось быть им наедине.

- Что с тобою, мой и только мой Квотриус, орхидея моя диковинная, многоцветная, причудливая, цветущая во время года любое?

- Ты… О Северус, изменил ты мне дважды - с женщиною и мужчиною. Соделал ты грех великий, девственность разрушив, ты, как и я - греховный и в помыслах, и на деле. От того и печалуюсь я, что нашёл время для тебя… слишком поздно. Уже успел ты порвать анус девстве…

Глава 25.

- Прекрати свои нудные нравоучения, братик! И как тебе не наскучило копаться в двух вещах, словно дерьмо они, ты же - муха навозная?! В своём происхождении и отношении моём, прямо скажу, более, нежели просто тёплом, но горячем, к Гарри, Гарольдусу?! Се есть моё дело! Как и когда юношу сего соделать мужчиною, как сам он беспрестанно просит сего.

Северус спустил пары на вульгарной латыни, а потом перешёл к культурной к безмерному удовольствию Квотриуса.

- Вот, смотри! Неужли не удивишься ли ты сему, соделанному нежным юношей сим?

И Северус задрал тунику до шеи, представляя пред морозный воздух ночи, который он, как всегда, не чувствовал рядом с Квотриусом, располосованную крест-накрест грудь, кровоточащую, что было особенно хорошо видно на белоснежной, лишённой волос, коже в эту лунную, кристально чистую ночь.

Квотриус не сдержался и громко, и горестно воскликнул. На фоне лунного света, отражающегоя голубизной от свежевыпавшего сегодня вечером и в час ночной снега в чистом, таком морозном воздухе, что, казалось, заплачь сейчас Квотриус, и слезинки застынут на его длинных, прямых ресницах жемчужинами, только из воды и соли, и ни один из этих хрустальных жемчугов не упадёт ни на пол и не разобьётся мириадами сверкающих осколков, ни скатится по бледной от яркого в час сей света Селены Среброликой щеке возлюбленного брата.

Такими страшными показались Квотриусу раны на груди Северуса, чернеющие и раззявленные, с потёками, кажущейся чёрною в лунном сиянии, крови на его белой, худой груди.

Квотриус подошёл поближе к брату и внезапно упал ему в ноги, обхватив их, не удержался и зарыдал в голос от переполнявших его чувств всеобъемлющей жалости к безвинно пострадавшему высокорожденному брату и неизбывного сострадания.

Северус давно уже отметил двумя рогами очищенной ышке бяха и телятиной, которую разделил с возлюбленным братом за полуночной трапезой, пришествие нового года. Он объяснил Квотриусу, что именно в эту ночь по календарю «его» времени свершается переход из одного года в другой, а Квотриус просто рад был отметить это событие вместе с высокорожденным братом, разделяя и радость его году новому, и печаль по былому, разумеется, только хорошему в году прошедшем.

О, конечно, в то, рождественское утро Северус навестил печального, болящего Гарри, наложил сильные, черномагические Обезболивающие, пролонгированные заклинания на все порезы. Кровь на них к тому времени уже свернулась сама, а от Косметических заклинаний Гарри отказался, сказав, что эти шрамы будут всегда напоминать ему о чудесной ночи Рождества четыреста двадцать пятого года. Чтобы не забыть итога этого странствий во времени, пусть хоть останутся шрамы на теле его.

Северус же полностью свёл следы теперь неприятной ему, страшной ночи, когда они с Гарри соединили кровь сердец. Так понимал Северус объединение потоков крови его и Гарри из порезанных грудных клеток с левой стороны, ведь по средневековому обычаю любящие могли уколоть себя кинжалом слева в грудь и прижаться кровящими ранками друг ко другу. Этим клялись они в любви до гроба.

Подобным же ритуалом, только кровью из предплечий, заставил объединить деяния рук своих соратников по Ближнему кругу любитель всего мистического и средневекового Волдеморт. Снейп хорошо помнил тот очень болезненный ритуал, ведь Тёмный Лорд приказал всем вспороть кожу на Метке, а это было всё равно, что приложить руку к пламени горящей свечи и держать, держать, держать…

С Рождества ещё долгое время Северус не делал попыток разделить с Гарри ложе. Ему более, чем хватило той безумной ночи и пролитой в зверином исступлении крови. Своей и Гарри, и он не хотел повторения такого безумия. Он… слишком хорошо помнил свои эмоции, обуявшие его той ночью. Снейп не хотел больше превращаться в хищника. Не возникало у него и желания снова просмотреть чувства и мечты - да все картинки, что были постоянно в мозгу Гарри.

А было там пресыщение страшными, кровавыми «ласками». Поттер желал теперь испробовать ласку обыкновенную, любовную. Гарри откровенно томился без Северуса. Но тот всё же приходил, и они устраивали учебные магические дуэли и разучивали спряжения латинских глаголов. Как будто не было… той ночи. Научиться Гарри владению пуго Северус даже не пытался. Ему был противен сам вид кинжала.

… Пришёл ромейский Новый Год - наступили календы мартиуса четыреста двадцать шестого года. Устроили пирушку для домочадцев. Отсутствовала только Маменька, очень тяжело переносившая столь позднюю беременность, о которой уже знали все в доме, и Господа, и рабы, и почти не встававшая с ложа.

По сравнению с Вероникой Адриане было намного легче, хоть и она пострадала от токсикоза, а сейчас её начали мучать отёки на ногах. Она, хоть и с превеликим трудом, но добралась до трапезной, дабы только лишь возлечь ошую любимого супруга.

В конце стола, оживлённо переговариваясь с приятелем Таррвой на уже вполне приличной латыни, возлежал Гарри. Он оделся сегодня в красивую домотканую, шерстяную тунику с зелёной вышивкой под цвет глаз по краю рукавов и подолу, а на шею надел серебряное литое ожерелье, подаренное Северусом рождественским утром.