Партизаны Подпольной Луны - GrayOwl

Собственно, это вскрылось на Войне, в которой Люциус разумно решил не участвовать, а то ещё поверят злобным слухам, распускаемым грязнокровкой МакНейром о том, что лорд Малфлой тоже из этих… Пожирателей.

Северус же сражался, ранив в Последней Битве Бэллатрикс, которую добила эта сумасшедшая, плодовитая самка Уизли. А потом, позже, во время Войны, со злостью, присущей только человеку по сути своей страстному, убил Рудольфуса, исстребив бездетных ЛеСтранжей на корню. Жалко, всё же, их. Может, с исчезновением предмета страсти, Бэллатрикс переключилась бы в конце концов на тихого добрячка Руди, и у них появился хотя бы наследник рода, а, может, были бы ещё дети… Кто знает?

Северус сражался в одном лагере с Аурорами Шеклболта, да так рьяно, аки лев рыкающий! Перебил почти весь Средний, обширный Круг в одиночку в честных боях и в тыловых вылазках, словно чувствовал, чьё лицо скрывается под маской.

Он продолжал шпионить, магически изменяя голос, под такой удобной, обычной маской Пожирателя. Его, с чистыми волосами, спускающимися волнами до лопаток, никто и не признавал за вечно взъерошенного, неопрятного Графа - Отравителя. Все считали, что это какая-то мелкая сошка из Большого Круга, решившая выслужиться перед обязательным, таким желанным возвращением лорда Волдеморта - Победителя глупого мальчишки.

А Северус, по привычке, шпионил хорошо, и по утрам, в осеннем тумане, уходил к настоящим «своим», докладываясь командиру отряда Ауроров о количестве Пожирателей, их боеспособности, кого больше - умелых садистов, знающих Тёмные заклятья или желторотиков, пришедших после второго воплощения Тёмного Лода, не умеющих даже Аваду правильно, до смерти наложить. И так происходило везде, где сражался граф Снейп, выходящий на тропу очередной открытой бойни с победным кличем своего рода: «Не мне, не мне, но имени своему!»*

Разумеется, Малфой, как нормальный человек, хоть и Пожиратель, но самую малость - власти ему хотелось, но он получил лишь видимость её, не питал к болезненной обожательнице Волдеморта Бэллатрикс каких-либо чувств, кроме искреннего удивления, пренебрежения и… брезгливости.

Опуститься до того, чтобы при живом муже - добром, в общем-то, Руди, спать с чудовищем, на которое и глядеть-то противно, не то, что находиться рядом!

Последние три года с момента второго пришествия Лорда были особенно мучительными для Малфоя, уставшего играть в зловещего Пожирателя, члена Ближнего Круга и Правую Руку Волдеморта. Но выйти из игры, не расставшись с жизнью, причём чрезвычайно мучительным способом, было невозможно.

Вот и приходилось терпеть сценки, вроде той, когда сумасшедшая ЛеСтранж вылизывала длинные, нечеловеческие пальцы Лорда, а все остальные должны были выражать умиление вместо постных и даже перекошенных от омерзения лиц. Даже сына мясника, и того коробило от этих прилюдных ласк Бэллы с Тёмным Лордом. А уж когда они начинали целоваться взасос, а ЛеСтранж почти что залезала на коленки своего единственного, любимого Господина, тут уж было непонятно, тошнило от этой сцены или больше, всё же, хотелось смеяться.

А Северус стоял, как и Малфой одесную, по левую, почётную сторону от изукрашенного резьбой и инкрустацией, верно, жёсткого, трона с неудобной высокой спинкой a-lá moyen âge* * на возвышении. И лицо его казалось безучастной маской, а волосы всклокочены и немыты, как перья больного, нахохлившегося ворона. Лишь прекрасные глаза его, но мёртвые, никогда не озарявшиеся искорками света, признаками ярости, нелюбви или, напротив, любви, выдавали, что это не живой покойник, а человек страстный и, наверняка, очень влюбчивый, постоянно меняющий партнёров.

Впрочем, Малфой так и не узнал ничего о любовниках Северуса, хотя и заставлял, вернее, приказывал Драко следить за апартаментами и переменами настроения у профессора Снейпа. Не ходит ли к нему кто из посторонних, не из педсостава? Никто замечен не был. Ну да Драко - сам влюбчивый подросток, не век же ему торчать под дверью профессора Зельеварения!

Конечно, Люциус понимал, что надо бы подкупить для слежки кого-то из профессоров, например, почти бесплотного профессора Биннса. Ему была предложена крупная сумма за, к счастью, ещё не оглашённую услугу, как вдруг профессор - призрак отказался от денег в любом их количестве и качестве. Больше не на кого было делать ставку - никто ведь, кроме совсем уже никому не нужных, излишне болтливых привидений Хогвартса, не мог просочиться, к примеру, через канализацию и подслушивать из того места.

Но Северус был очень красив и притягателен даже со всклокоченной шевелюрой, на которую Лорд ни разу не обратил внимания и не приказал своей Левой Руке вымыть голову хотя бы ради его, Волдеморта, желания. Ведь рядом стоит, а от волос, небось, Высокой Алхимией и жиром так и разит!

… - А Драко, меж тем, пора женить. На какой-нибудь малолетке из закрытого пансиона - пускай тоже почувствует, что такое - быть с девствен… Да был он и с девушками в Хогвартсе, когда пользовался немереной популярностью, также, как и я, среди подростков обоего пола. Это с папочкой он почти всегда - пассивный, лишь для разнообразия, изредко мы меняемся ролями. А в школе был вполне себе активным партнёром, что с девушками, что с парнями. Да-а, ожирел Драко от жизни степенной, беззаботной, безработной, но пора бы и честь знать. Плодиться и размножаться с какой-нибудь чистокровной дурочкой - в пансионах же других не растят - зато честной девушкой, которая станет отличной, любящей, пусть и безответно, супруга и не превратится в позор дома Малфоев, как моя. Да не будет добрым её Посмертие! - думал Люциус бессонной ночью.

Всё равно Драко большую часть ночного, а также всего остального свободного времени будет проводить, как и прежде, с любимым отцом. Уж об этом-то Люциус обязательно позаботится и озаботится этим дельцем.

Люциус так и не получил от Драко уже обычной, утренней порции любви. Было ли это связано с полуночными мыслями его, Люца, которого сын называл полным титулованием? Было ли это связано с любовным поглаживанием Драко по голове, когда лорд Малфой передал, должно, быть, свои мысли и воспоминания Драко? Он не знал, но сын проснулся злым и невыспавшимся.

Первыми словами его были:

- Какого Мордреда Вы, милорд Малфой, гладите меня по голове, будто я - дитя несмышлёное? Приласкали бы, что ли? А то без… матери так одиноко стало. Вот, вроде бы, была она, и никому не нужная, а не стало её - и грустно без неё. Как Вы это объясните, а милорд Люциус, mon рара?

- Не знаю, сынок, но без неё мне тоже тяжело. Как будто что-то важное изъяли из жизни. Словно бы минула и канула в Лету целая эпоха. Ну да не хочу о ней. Ведь я видел её мёртвой, а зрелище, тебе скажу, не из приятнейших было. Потому-то и не призвал тебя, что б ты мать не видел… такой. Что б летал ты на тестралах, лишь землю наблюдая, но не созданий этих. Они столь отталкивающи на первый взгляд, сколько и прекрасны на все остальные. Но я бы не хотел, что б ты их видел. До срока, покуда не умру я или… твоя будущая жена.