Игры морока - Екатерина Белецкая

– Я их в процессе работы не делаю!!!

– Нет, ну вашу мать, чего вы орете оба?! – В кухню вошел Скрипач. – Ри, ты и в самом деле не горячился бы так. Мало ли, что с кем случается?

– Рыжий, ты понимаешь, что мы сутки в результате теряем?!

– Да все я понимаю, – фыркнул Скрипач. – Фэб, валидол где?

– Зачем тебе валидол? – удивился Фэб.

– Он попросил. Валидол и воду. Я спросил, не сплясать ли ему заодно, чтобы не скучно было. Он меня послал… за валидолом. Ну и где он?

– Сейчас достану, – вздохнул Фэб. – Ри, ну прости. Я виноват. Но я действительно не ждал…

– Как он там? – поинтересовался Кир.

– Да так же. Лежит с полотенцем на голове и проклинает день своего появления на свет. Башка у него болит и, по его словам, потряхивает. Ри, не парься, с ним ничего страшного нет. Я два года назад так же валялся и, как видишь, вполне себе нормально бегаю.

– Ой, да ну вас к шуту, – махнул рукой Ри. – Фэб, ты все-таки в следующий раз поаккуратнее как-то.

– Если он вообще будет, этот следующий раз, – с горечью ответил Фэб.

– Будет, – заверил Скрипач. – Механизм ты, считай, уже запустил. Увидишь – через какое-то время сам прибежит. Только ты это, сразу организуй горизонталь, чтобы не падать…

– Ага, это точно, – подтвердил со смехом Кир. – Солнце при второй попытке красиво навернулось. Видать, от избытка чувств.

– Так, все. Консультацию по семейным вопросам я временно прикрываю, – твердо сказал Ри. – Значит, завтра отдыхаем, а послезавтра – начинаем работать.

12. Башни Свободы. О вреде курения

На Красные Ворота они приехали раньше всех. Сбор был назначен на восемь вечера, а они добрались к шести – собственно, Ри предложил выехать пораньше, чтобы встретиться с Димой (тот должен был подвезти новые платы и корпуса для генераторов, которые задумал сделать Ри), но на Чистых прудах Димы не оказалось, распорядитель в кафе сказал – Димка просил передать, чтобы позвонили ему вечером, вроде бы что-то его задерживает.

Решили прогуляться пешком, но день выдался жаркий, душный, поэтому гуляли недолго – оба Мотылька начали жаловаться, что скоро сварятся в рюкзаках заживо. Ри смилостивился, и они отправились в кафе, где, к своему удивлению, обнаружили Ветку, сидящую за дальним столиком и спокойно пьющую холодный чай.

– Вы решили к нам присоединиться? – с удивлением спросил Ри.

– Почему бы и нет? – пожала плечами поэтесса. – Клим предложил мне поработать координатором, я согласилась. К тому же это интересно. На живых рауф посмотреть опять же…

– Ну и как вам живые рауф? – Скрипач плюхнулся на стул у стены и с интересом посмотрел на Ветку. Та пожала плечами.

– Странно, – ответила она. – Вы очень странная раса.

– Чем же? – с интересом спросил Ит. После инцидента на кухне он уже совершенно оправился, единственное, что он сейчас старался делать, – не подходить близко к Фэбу. А ну как опять накроет? Последние сутки, правда, он ощущал все возрастающее желание снова подойти, но пока что сдерживался.

– Ну хотя бы тем, что у вас три пола. Мне непонятно, как это работает.

– Работает достаточно просто. – Фэб тоже сел за стол. – Средние определяют пол будущего потомства. Нас часто спрашивают, для чего они в принципе нужны, но поймите, в природе ничего не бывает просто так.

– Пол? – Кажется, она удивилась. – То есть если их не будет…

– Потомства тоже не будет, – подтвердил Скрипач.

– А у вас есть дети? – с интересом спросил Ветка.

– Есть. – Скрипач поскучнел. – Точнее… были сын и дочь. Сын погиб, дочь… пропала, причем уже давно. Вместе со своей семьей.

– Вот даже как… – Ветка задумалась. – Нет, я все-таки не совсем понимаю. У вашей дочери, получается, два отца, что ли?

– Три, – поправил Фэб. – Я и они оба. Я так называемый старший отец, а они – один определяющий и один дополняющий. Кто есть кто, они не знают. Жена не выделяла никого, семья была равноправной.

– А бывают неравноправные?

– Всякое бывает, – пожал плечами Ит. Виновато посмотрел на Фэба, отодвинулся чуть в сторону. – Скъ’ хара, слушай, пересядь, пожалуйста. Мне чего-то опять не по себе.

Фэб покорно пересел подальше. Кир ухмыльнулся и подмигнул ему. Фэб горестно покачал головой.

– И все-таки я не совсем еще разобралась, наверное… – Ветка замялась. – По сути, у вас семья состоит из одних мужиков. На самом деле я ничего не имею против гомосексуализма, я просто не понимаю, честно говоря, какой в нем смысл. – Ветка хмыкнула. – Впрочем, если вам нравится, то почему нет?..

– Каких мужиков?! И ты туда же? – безнадежно спросил Ит.

– Куда – туда же? – не поняла Ветка.

– Ну вот что ты сейчас сказала?

Скрипач, сидевший напротив нее, стал тихонечко биться головой об стену. Ветка посмотрела на него с большим удивлением.

– А что я сказала не так?

– Боже мой… – Ит уронил голову на руки. – Ну сколько лет можно талдычить одно и то же всем подряд, а?! На той же Терре-ноль мы убили годы – и все для того, чтобы объяснить хоть кому-то хоть что-то. Что тебя непосредственно интересует? Физиология?

– Ну да. – Поэтесса пожала плечами. – Вы меня простите, конечно, но мне немного непонятно. Как в гермо попадает ну… это самое. Ну, от мужчины…

Она замялась.

– Ага, – хищно ощерился Скрипач. – А теперь ты должна сказать, что не видишь другого способа, кроме как тот, который используют гомосексуалисты, да? Вот только позволь узнать, как у тебя в мозгах произошло скрещивание экскреторной и половой систем? По-твоему что, наши женщины детей тоже через жопу должны рожать, следуя этой логике? Тебе не приходило в голову, что не все устроены так же, как люди, и что эти системы у некоторых рас могут быть разъединены?!

Ветка покраснела.

– Но ведь у вас же есть…

– Да, он у нас есть, – подтвердил Скрипач. – Но, Светочка, ты не думала, что дырочек в организме может быть на одну больше, а?

– Рыжий, не ерничай, – попросил Ит. – Ветка, и у гермо, и у мужчин рауф этих самых дырочек не две, а три.

– Три? – тупо повторила та.

– Ага, – подтвердил доселе молчавший Кир. – И писаю я сидя, если чо. Потому что то, о чем ты сейчас так напряженно размышляешь, у меня несколько тоньше, чем ты можешь себе представить, и несколько длиннее. И с хрящом внутри. И убирается в брюшную полость. И…

– Мы устроены не так, – вздохнул Ит. – Не понимаю, на кой черт кому-то постоянно надо примерять на нас человеческие стереотипы.

– Но вы похожи на людей, – возразила ему поэтесса.

– Так вы и на непохожих примеряете! – треснул кулаком по столу Ит. – Если рауф – значит, педик, мать твою!.. Отири… ну, это старший муж в семье нашей дочери, таким вот образом и нарвался. Парень, рауф. Молодой совсем был. Они тогда в каком-то человеческом мире жили, так получилось. Он просто шел по улице! Это такой тихоня, что пробы ставить негде, и я больше чем уверен, что он ничего не делал. Знаешь, кто на него напал? Гомофобы местные! Если ты мужик-рауф, значит, ты… вот это самое и делаешь!.. Измочалили вусмерть, он потом лечился три года!.. И все почему? А потому, что люди, по моему ощущению, считают себя мерой всех вещей!!!

Фэб нахмурился. Осуждающе покачал головой.

– Светлана, поймите, они не со зла сейчас настолько эмоциональны, – осторожно начал он. – Просто когда год за годом слышишь одно и то же, можно выйти из себя. Позвольте я объясню вам некоторые моменты с точки зрения… ммм… вы же знаете, что я врач? Ну и вот. Собственно, пенис мужчины-рауф, именно мужчины, не среднего, длиннее человеческого. Он примерно от двадцати пяти сантиметров и больше. Чаще – больше. Вы понимаете?

Ветка кивнула.

– Пенис тонкий, примерно как ваш большой палец по толщине, но это, конечно, вопрос индивидуальный, как вы догадались. В эрегированном состоянии он не увеличивается в размерах, а просто выходит из полости наружу. Что же касается матки, которая есть у гермо, то она имеет мало общего с человеческой. Это узкая длинная мышечная трубка с двумя расширениями-камерами в конце. В спокойном состоянии ее устье сомкнуто настолько плотно, что при незнании его и найти будет сложно. Это, кстати, распространенная ошибка неопытных врачей-людей, которые не имели дела с рауф. Далее – наш контакт не похож на ваш…

– В смысле?

– У нас нет понятия «фрикция», потому что с гермо возможно только поступательное движение. По сути дела, весь… ммм… процесс призван лишь к одному – дойти до первой камеры, в которой находится нервный узел, и растормозить его. Надо сказать, для гермо этот процесс хоть и приятен, но изматывает весьма сильно. Порой настолько сильно, что… впрочем, это неважно. Заниматься сексом гермо и мужчине нужно лишь изредка, а если гермо «золотой», то и одного раза за всю жизнь будет достаточно… теоретически. Поэтому мы не делаем это так часто, как люди. При самых хороших жизненных обстоятельствах – не чаще двух раз в месяц. И это еще много.