Солдаты невидимых сражений - Михаил Козаков

— Спасибо, разведчица. Задание выполнила на пятерку. И даже с плюсом!

— Вам спасибо, — смутилась Мария.

— Кстати, — сказал Илья, — твои сомнения подтвердились. Алина Чернокутская оказалась секретным агентом СД. Она подбиралась к тебе, и если бы это ей удалось, то тебя уже не было бы в живых. Но мы вовремя ее обезвредили.

Радиограмма в Центр:

«Операция «Золотой ключ» завершена. Ваше задание выполнено. Данные о ставке ОКХ подтвердились. Координаты наиболее важных оборонительных сооружений гитлеровцев на берегу Днепра следующие… Владельца фирмы Макса Тубе направляем к вам самолетом…»

…Над лесом всходило яркое солнце, когда в штабную землянку прибежал взволнованный радист. Маликов и Славич с удивлением посмотрели на него.

— Наши форсировали Днепр! — воскликнул радист.

Маликов и Славич встали со своих мест.

— Добрую весть принес ты нам, друже, — сказал Маликов и, обращаясь к Славичу, с улыбкой добавил: — Выходит, не зря поработали.

— Выходит, не зря, — откликнулся Славич.

П. Ласточкин

ПРОВАЛ

Как-то внезапно в лесу стало темно. Смолкли птичьи голоса, зашумели, закачались коренастые дубы, будто предупреждая надвигавшуюся черную тучу: «Сворачивай, не то разнесем в пух и прах».

Где-то бухала артиллерия, скрипели деревья, трещали и падали на землю сухие сучья.

— Орлы, давайте-ка домой! — остановил своих автоматчиков капитан Набатов, видя приближение грозы.

Но от дождя уйти не удалось. Укрываясь от него под развесистым дубом, бойцы все тесное смыкались вокруг своего начальника.

С фуражки Набатова стекали холодные струйки, и на минуту ему показалось, что он в родном нижегородском лесу, где в молодости его не раз заставала гроза. Он мог бы и теперь распахнуть китель, сбросить сапоги и, невзирая на ливень, как мальчишка, бежать по лесу, если бы не эта неудача с розыском вражеских парашютистов, если бы не это гнетущее чувство невыполненного долга.

— Товарищ капитан, а может быть, их совсем и не было? — спросил боец Беседин, зная, что Набатов сильно переживает неудачу и думает только о парашютистах.

— Как так не было? — возразил другой боец — Травин. — Раз один «юнкерс» бросал бомбы где попало, а другой крутился как ошалелый, — значит, были… Не первый раз они так делают.

— А вдруг лейтенант Серов уже задержал их? — отозвался Миша Кубинов. Заметив на кармане своей гимнастерки большого бархатистого червя, сбил его щелчком и внимательно посмотрел на свернувшийся в траве комочек. «Парашютисты, может быть, где-то так же вот свернулись, притаились. А когда опасность минует, расправятся, ощетинятся».

— Ты что шепчешь, Миша? — спросил Набатов.

Кубинов поделился своими мыслями о червяке и наступил на бархатный комочек.

…В землянке, где едва умещались топчан и подобие столика, капитан Набатов еле стащил сапоги, сбросил тяжелую намокшую одежду и переоделся в сухое. Заметив на столике сверток, развернул его и увидел паспорт, партийный билет, два рецепта из местной больницы и кисет с махоркой.

На вопрос Набатова ординарец ответил:

— Это — вещдоки, товарищ капитан. Привел к нам один парень сумасшедшего и говорит: «подозрительный». А он совсем дурной. Посмотришь, сам скажешь, что у него нет многих винтиков. Все плачет, молится и просит, чтобы я его отпустил. А разве я имею право распоряжаться без начальника?

— Где парень, который привел?

— Он — автоматчик, спешил как угорелый, на передовую спешил.

— Как его фамилия?

— Совсем но сказал. Спешил, понимаешь?

— Когда, Алим, мы будем с тобой работать по-фронтовому? Кто задержал, кого задержал, как задержал, почему задержал?

— Начальника нет, никого нет, человек спешит на передовую, что нам делать? Гроза, говорит, собирается, и убежал как угорелый… Кушать принести, товарищ начальник?

— Приведи этого человека, Алим.

Набатов закурил и стал более пристально рассматривать документы.

В землянку вошел, сгибаясь, высокий, худой мужчина лет пятидесяти. Чувствовалось, что этот человек еще не совсем освоился со своей одеждой и держится в своем залатанном костюме не очень свободно. Снять фуражку он хотел так, как снимают шляпу, но, спохватившись, быстро исправил свою ошибку. Можно было думать, что этот человек долгое время находился на необитаемом острове, так он износил одежду и зарос: густые русые волосы всклокочены, будто никогда не видели ни ножниц, ни расчески, брови срослись, усы соединились с бородой, резко выделялись посиневшие губы. Лишь маленькие быстрые глаза говорили, что он не так уж стар, каким кажется с первого взгляда.

— Как вы сюда попали? — спросил Набатов.

Опустив руки, как плети, и еще более сгорбившись, вошедший объяснил, что он служит лесником, что «шукал в гаю свою корову» и почему-то был задержан красноармейцем.

— Жинка ждэ, пацаны беспокоятся, куда батька запропал? Не держите меня, Сурского Степана тут все знают.

— Где ваш лес?

Сурский толково объяснил, как будто прожил здесь всю жизнь.

— Давно работаете лесником?

— Когда немцы заняли наше село, партизанский руководитель товарищ Кацко Григорий Матвеевич сказал мне, чтобы я пошел в лесники. Слыхали о товарище Кацко? Вот я им и помогал продукцией разной, яйцами, молоком, ну и, между нами говоря, самогончиком.

— Где брали?

— Свое давал и трохи доставал.

— Почем тут яйца?

— Когда как, цена меняется.

— А самогон?

— Если товарищу капитану треба трохи горилки — зараз будэ, — предложил услуги Сурский.

— Меня интересует, сколько вы платили за литр самогона: десять, двадцать, сто или двести рублей?

Сурский не мог ответить. Его наигранное спокойствие говорило Набатову, что перед ним сидит совсем не лесник. Но кто? Пока он видел человека с натренированными глазами и нервами, неестественно обросшего и забывшего, как снимается фуражка.

— Не кажется ли вам, что вы допустили ошибку, выдавая себя за лесника? — спросил Набатов.

Ответа снова не последовало.

Взгляд Сурского говорил: пусть я засыпался на пустяке, как мальчишка на экзамене, но рассказывать ничего не буду: мне все равно — я знал, на что шел.

Набатову в эту минуту Сурский показался ничтожным и жалким. Он как-то ссутулился, съежился, словно собирался пролезть в небольшую дыру, и смотрел так, будто хотел о чем-то просить, но не решался.

— Кто дал вам этот паспорт?

— В милиции получил.

— Когда?

— До войны еще.