Недремлющий глаз бога Ра - Константин Шаповалов

То есть, версий существует множество — сколько ученых мужей, столько версий. По одной из них Нефертити попала в опалу, когда царственный супруг воспылал страстью к другой жене, Кийа; якобы, он был сексуальным маньяком почище Веника — женился на собственной дочери, и даже на тещу косился. Другая версия утверждает вовсе обратную картину: Эхнатон был эпилептик и импотент, а Египтом на самом деле правила красавица — жена, нарожавшая шестерых дочерей от заезжего молодца.

Некоторые египтологи считают Нефертити эталоном нравственности, добропорядочной супругой, заботливой матерью — хранительницей домашнего очага, но их оппоненты приписывают ей (вероятно, назло тем — первым) всевозможные скрытые пороки. Она де была алчной, расчетливой и сластолюбивой, крутила придурком-муженьком как хотела, наставляя ему рога с любым предметом, хоть как-то приспособленым для данной специфической цели.

Сколько ученых — столько мнений; экспериментальными данными они не подтверждаются, как сказал бы Голливуд. Может быть за, а может быть против.

Хотя, историков понять можно. Дворцовые интриги — дело темное, по определению не должное попадать в летописи. В летописях у фараонов все красиво и идеологически правильно, как в архивах Политбюро ЦК КПСС: генсек выступил, члены единогласно поддержали и дружно поаплодировали.

Также точно обделывали делишки могущественные египетские владыки: никакой анархии, никакой смуты на местах. Провинился отступник, отошел от генеральной линии — папирусы задним числом переписали, иероглифы на камнях затерли, памятники порушили. А иногда даже мумии провинившихся из родных саркофагов выкидывали и заменяли телами более достойных клиентов.

По словам Лифшица, именно так поступили с соперницей Нефертити, бедняжкой Кийа: маску саркофага уничтожили, имена в надписях вырезали, и положили на ее место мумию молодого мужчины — таинственного принца Сменхкара, который правил некоторое время после Эхнатона. Однако, опять же, единого мнения нет: может Сменхкара, а может и еще кого. Достоверно доказано только, что покойник мужского пола, хотя саркофаг изначально принадлежал даме.

Неразбериха, царящая в современной египтологии, ставила перед нами множество вопросов, но, вместе с тем, позволяла надеяться на крупный куш; не исключено, что козырный фраер на картинке есть ни кто иной, как сам фараон-отступник, «официальное» захоронение которого до сих пор не найдено.

В глубине души я надеялся на это, хотя, очень и очень не хотелось верить, что казненная женщина — Нефертити. Да вовсе необязательно, что она! Эхнатон целый гарем содержал, теоретически любая могла ножичком садануть.

Всем нам, конечно, не терпелось выяснить, какие тайны крылись под сводами искусственной пещеры, но силы были на исходе. Посветили в открытый Голливудом проход, увидели вырубленные в скале ступеньки, почти отвесно уходящие куда-то вглубь, в недра скалы, и решили заночевать. Одному Богу ведомо, что ожидает впереди, а удары судьбы лучше принимать на свежую голову и сытый желудок — при прочих равных условиях.

На ночлег расположились на воздухе, чтобы не осквернять памятник старины; может быть, перед нами девятое чудо света, а мы консервы хряцаем и виски пьем, как выпущенные перестройкой в Европу малокультурные новорусские Дуньки.

Только устроились, разложили спальники и одеяла, из-за горных вершин выплыла громадная тропическая Луна; в ее призрачном свете между корявых отрогов появилась блистательная "Мадонна с гребнем" — явление произошло прямо на глазах, будто в ванночку с проявителем опустили панорамное фото.

По зову светила, Лиса подошла к краю площадки, застыла и стояла не шевелясь, пока мы ее не окликнули — мало ли, лунатизмом страдает? Но нет, отмахнулась, сказала, мол, все окей, не волнуйтесь. Просто замечталась.

Так и переглядывались в молчании две Луны: величественное небесное тело и его трепетное земное воплощение.

Насладившись зрелищем, расположившийся со мной по соседству Голливуд подвинулся и, оглядываясь на начальника экспедиции, шепнул:

— Слышь, Химик, не упусти девку. Глянь какая: и работящая, и консерву готовить умеет, и чирикает по аглицки. И на рожу ничего.

— Думаешь, ничего? — уточняю.

— Смуглявая малость, а так — ничего! Для тебя — в самый раз.

— Для меня не " в самый раз", а с большим запасом. Боюсь, перебор выйдет.

Тот с досадливым видом почесал лысину:

— Гляди, пока бояться будешь, цитрус иерусалимский ей последние мозги засерет. Сегодня опять про розовый цветок бодягу гнал: тыры-пыры, пятое — десятое, "ваши невинные уста"… соловьем заливался — чисто Троцкий перед пролетариатом.

Я засмеялся, а Лиса оглянулась, посмотрела на нас и присела рядом:

— Профессор бывать тюрьма? Репрессий? Я много слышать репрессий в Россия, но не знать сам ничего. Страшно бывать тюрьма?

После случая с вертолетом она постоянно оказывала Голливуду знаки внимания; чувствовалось, что он ей чем-то нравится — я даже ревновать стал. Ну, так, не на самом деле, а по инерции и для порядка.

Пришлось незаметно пихнуть профессора в бок, чтобы не раскрыл по запарке академических секретов. Но поздно, тот уже завелся; тогда я переводить стал. От греха.

— В первый раз было страшно, а как не бояться, когда я сосунком подсел, ни разу не образованным. По сопливости, вместо фронта поставили меня к станку, снаряды на оборону точить: "смерть фашизму" и "за Родину, за Сталина".

Но я работать не любил, в диверсанты рвался: просил к немцу в тыл направить, эшелоны под откос пускать, склады жечь, всякое такое. Типа как Зоя Космодемьянская.

Но не поняли меня, уроды, на заметку взяли не с того конца. Как на грех, в сорок седьмом году сгорел у нас склад… даже не склад, а подсобка — сарайчик, где ветошь хранили. По пьяне окурок кто-то из работяг не загасил, она и полыхнула — всего ущерба на три с полтиной. Но предприятие же оборонное!

Так верите — нет, местный гебист от радости рыдал, чуть нам, подозреваемым, в пояс не кланялся. Это же какую крупнейшую антисоветскую делюгу можно раскатать?! Это же, блин, прямой международный заговор с целью подрыва военной мощи страны — шутка ли?! Ордена — медали, и личное оружие из рук самого Лаврентия Палыча!

Ну и навешали на меня всякую дурную ботву: скрытый внутренний враг, саботажник, завербованный англичанами — даже прокурор удивлялся, когда читал. Подсобка-то за километр от цехов стояла, ее сам Черчилль поджигать бы не стал, а не то, что вшивый платный агент. Может, вовсе похерили бы дельце, но с комсомольской характеристикой загвоздка вышла. Цеховой комсомольский секретарь написал с перепугу: "в заговоре напрямую замечен не был, но собраниях угрожающе скрипел зубами. А также слушал легкую музыку, что косвенно выдает приверженца буржуазного образа жизни, чуждого советскому человеку".

За скрипение зубами я и схлопотал трешку, причем не знал, злиться мне или радоваться — поначалу делюга сильно пахла четвертаком.

Спасло, что судья веселый попался, я ему чем-то по нраву был: поджог завода, говорит, ерунда, поджог опустим за отсутствием состава преступления, но вот легкая музыка — дело серьезное. За нее, говорит, тебе трешка на уши — по полтора годика на каждое, чтоб правильный советский слух вырабатывался. Иди, говорит, да зубами не скрипи больше, надеюсь, они у тебя повыпадут. С твоим характером, да в наше время, зубов лучше вовсе не иметь.

Сказал, что в воду плюнул — посыпались мои зубы как осенний листопад: задние от цинги, передние от сапог — прикладов. Ну и страху, конечно, натерпелся по первой ходке, пока в диковинку была ментовская канитель — хлебнул горюшка.

А потом ничего, привык, пообтерся. Человек ведь такая тварь, везде привыкнет, даже где мухи и прочие тараканы дохнут. Я думаю, человека на Луну забрось, дай ему кайло, лопату, и караульный взвод для трудового порыва — выживет, да еще стахановские рекорды ставить начнет. Потому, человек такое глупое насекомое, собственным разумом обходиться не умеет, а существует навроде муравья: грамотку ему, медальку, доску почета — он и рад, и копает на ладонь глубже.

Но я не копал, ушел в отказ, в полнейшее отрицалово. А чего мне терять, думаю, кроме зубов, которые по приговору суда не положены?

Добавили сроку, кинули на кичу, а там одна блатата, уркаганы, которым работать в падло. Ну, пригрел меня один старый урка, по-нынешнему криминальный авторитет. Пригрел, начал жизни учить, пояснять, что в ней к чему, и как правильно идти на соскок.

Очень был мудрый мужик, набожный, но не как попы толкуют, а по своим понятиям: книги библейские изучал и меня, щенка, натаскивал.

Бывало, соберет нас, плесень галерную, и вдалбливает: "Урки, не обижайте ближнего своего, который есть такой же самый народ, тока не приблатненный. Так и Господь Бог Иисусе Христе повелел, мол, не воруйте, урки, ни осла, ни козла, ни всякое движимое — недвижимое барахло у ближнего, который есть народ мой, ядрена шишка!"