Сны богов и монстров (ЛП) - Лэйни Тейлор

– Вон туда, – и показал вверх. – Нет, не обнаружили.

По неподтвержденному свидетельству очевидцев, «демоны» улетели в сторону Атласских гор. Смехотворно. Если не считать подтверждением разлагающиеся трупы. Как бы то ни было, вертолеты продолжали рыскать над горными пиками, а на земле организовывались поисковые отряды из агентов на джипах и верблюдах. Они опрашивали пастухов и местные племена берберов.

Элиза вышла из палатки вместе с учеными. Поиски ничего не дадут, подумала она, глядя на горы, на их покрытые снежными шапками вершины, такие неуместные в здешнем зное. Другой мир – вот куда они улетели.

35

Трижды Падший

– Вон!

Как только дверь закрылась, Иаил, император серафимов, резко дернулся и тряхнул плечами, чтобы скинуть оседлавшее его невидимое существо.

Если бы Разгут хотел остаться на прежнем месте, такое движение ни за что бы его не сбросило. У него была прочная хватка. И сильная воля – после долгой жизни в невообразимых муках, – а еще умение переносить любую боль.

Он мог бы огрызнуться:

– А ты заставь.

И хохотать своим безумным смехом, пока император лезет из кожи вон.

Обычно калека считал, что оно того стоит: перетерпеть боль и насладиться несчастьем другого; но иногда бешенство Иаила превосходило даже это извращенное удовольствие, и Разгуту приходилось лебезить и угождать.

Он позволил себя скинуть и с глухим стуком плюхнулся на мраморный пол, в момент удара утратив невидимость. Подтянулся на руках, волоча атрофированные ноги.

Кривляясь, пропел:

– Да пожалуйста.

– Может, тебя еще поблагодарить?

Иаил сдернул шлем и швырнул охраннику. Только при закрытых дверях он мог позволить себе ходить с открытым лицом: кошмарный шрам рассекал лицо от самых волос до подбородка. Носа не было, на месте рта зияла слюнявая яма.

– Подскажешь, за что? – шепеляво спросил он.

Слюна разлеталась во все стороны.

Не менее отвратительное лицо Разгута исказила гримаса: словно на багровом волдыре натянулась кожа. Он капризно ответил на латыни, которую император, разумеется, не понимал:

– За то, что не воспользовался случаем и не свернул тебе шею. А уж как хотелось!

– В бездну человеческие языки! – властно и нетерпеливо приказал император. – Говори вразумительно.

Они находились в роскошных покоях папского дворца рядом с базиликой Св. Петра, куда их сопроводили после встречи с мировыми лидерами, которым Иаил объявил список своих требований. То есть повторил слог за слогом то, что нашептывал ему Разгут.

– За мои слова. – Теперь Разгут обращался на языке серафимов, и тон его был сладок. – Ведь без моих слов вы, милорд, – лишь смазливое лицо.

Он захихикал, и Иаил его пнул.

Этот пинок не был ярким театральным действом: в нем не было ничего на публику, только жестокая эффективность. Быстрый, резкий рывок – и подбитый железом носок императорского сапога врезается в бок Разгута, глубоко в уродливую распухшую плоть.

Острая яркая боль.

Вскрик.

Смех.

Разум Падшего рассекала трещина. Когда-то это был остро отточенный разум, и теперь трещина была как изъян в алмазе, как дефект в совершенном и прозрачном хрустальном шаре. Она змеилась. Она цеплялась. Она превращала любое обычное чувство в своего уродливого двойника, искаженного, перевернутого.

Когда Разгут посмотрел на Иаила, в его взгляде веселье мешалось с ненавистью.

Только собственная память сохранила его прежний облик. Поставь Разгута в ряд с ангелами, и никто не поверил бы, что они относятся к одной расе. Серафимы изумляли красотой и стройностью, мощью и величием – даже Иаил, несмотря на изувеченное лицо, – тогда как Разгут представал искривленным ползающим созданием, уродством плоти, напоминающим скорее гоблина, чем ангела. Когда-то он был красив, о, красив – но сейчас об этом помнил только он сам. Остальные видели лишь опухшую багровую физиономию.

Другое напоминание о его происхождении было еще ужасней: осколки расщепленных костей, торчащие из лопаток. Крылья были вырваны. Не отрезаны – выдраны с мясом. Боль длилась и длилась, не прекращалась тысячу лет, и он никогда это не забывал.

– Когда в руках моих солдат будет оружие землян, – сказал Иаил, нависая над ним, – когда человечество падет передо мной на колени, вот тогда, возможно, я оценю твою помощь.

Разгут не обманывался. Он знал, что превратится в мокрое кровавое пятно ровно в тот момент, когда Иаил получит свое оружие.

А если он превратится в кровавое пятно независимо от финала, то вопрос ставится так: что он предпочтет – быть пресмыкающимся и жалким кровавым пятном или своенравным и приводящим в бешенство кровавым пятном, разбивающим в пыль все императорские амбиции?

При такой постановке вопроса принять решение было легко. Унизить императора, поломать все его планы проще простого. Это забавляло Разгута; на прошедшей встрече, встрече величайшей значимости, откуда они только что вернулись, он выдумывал абсурдные байки, которыми может накормить своего «покровителя». Болван был настолько уверен в пресмыкающейся услужливости Разгута, что послушно повторял все нашептанное. Искушение было велико, и несколько раз Разгут не удержался от смеха, представляя, как это выглядело бы со стороны.

Идиоты, мог, например, сказать император, повторяя за Разгутом. Идиоты, какой вам еще бог? Здесь только монстры, и я – худший из них.

Иметь на руках все козыри забавно. Со своей стороны, Разгут прекрасно понимал, что если бы Иаил пришел сюда без него и обратился к жителям Земли на родном языке, то человечество использовало бы все свое хитроумие и изобретательность, чтобы разработать программы-переводчики и, вероятно, уже через неделю сумело бы общаться напрямую.

Понятно, этого он Иаилу объяснять не стал. Лучше контролировать каждую фразу, каждый слог. Русскому послу: у кого-нибудь есть жвачка? Мне надо освежить дыхание.

Американскому госсекретарю: завершим же наш договор поцелуем. Иди ко мне, милый, и сними с меня шлем.

Умора!

Однако он сдерживал себя, потому что решение уничтожить Иаила или ему помочь имело глубокие и далеко идущие последствия, о которых император и не подозревал.

Даже отдаленно.

– У тебя будет оружие, – пообещал Разгут. – Но действовать надо осторожно, мой лорд. Этот мир тебе не подчиняется. Они должны добровольно дать нам то, что требуется.

– Дать мне то, что нужно мне, – поправил Иаил.

– О, конечно же, тебе. Все будет твоим, мой лорд. Твое оружие, твоя война. И недосягаемые стелианцы будут перед тобой пресмыкаться.