Нелюбимый (ЛП) - Регнери Кэти

А я проследила вершинки и впадинки его лица, пока он мирно спал рядом со мной.

Всё это время мы игнорировали тиканье дней, позволяя одному перетекать в другой, и опять, и опять. Почти по молчаливому согласию нам удалось не обсуждать расставание друг с другом. Иногда я думаю, не вылетело ли это у него из головы. Может быть, он надеяться, что это также вылетело из моей.

Но так же, как и в колледже, в конечном счёте, реальная жизнь всегда вмешивается. Мои счастливые дни резко оборвались утром 18 июля. Я знаю, что сегодня 18 июля только потому, что мои месячные как часовой механизм. Когда они приходят, я осознаю дату и внезапно не могу её игнорировать.

До 20 июля, нашего согласованного прощания, осталось два дня.

Если я намерена сдержать своё обещание Кэссиди, то нам осталось провести вместе всего сорок восемь часов.

Он спит в моей постели, голый в полутьме рассвета, а я сижу на унитазе, глядя на розовые полосы на туалетной бумаге.

Я люблю его, и я уверена, что он любит меня, хотя ни один из нас не произнёс настоящих слов. Я выпрямляю спину. Конечно, мы найдём способ остаться вместе, не так ли? То, что у нас есть, нечто особенное — мы должны дать этому шанс. Такие вещи, как то, где мы живём, моя работа или его неприязнь к обществу, не так важны, как наши чувства друг к другу, не так ли? Они не должны. Они не могут.

И всё же я помню, что он согласился на отношения со мной только тогда, когда я ясно дала понять, что они будут временными и лишёнными каких-либо общих чувств.

Но откажется ли он от меня теперь? После стольких прекрасных часов в объятиях друг друга? У меня разрывается сердце, когда я думаю, что он сделает, но другой вопрос вытесняет этот: Готова ли ты отказаться от той жизни, которая была у вас до знакомства с Кэссиди?

Да, думаю я решительно. Я люблю его. Конечно, я бы бросила всё, чтобы быть с ним. Я продам свой дом. Я упакую свою любимую одежду, посажу Майло в его переноску и вернусь в Мэн. Вернусь к Кэссу. Я могу устроить здесь свою жизнь. Я могу быть счастлива здесь, пока я с Кэссиди. Верно?

За исключением…

Я снова вытираюсь, затем комкаю туалетную бумагу и проскальзываю обратно в спальню, беря из комода свежую пару нижнего белья и набиваю промежность бумажной салфеткой, прежде чем натянуть одежду. Я бросаю взгляд на Кэссиди, который тихонько похрапывает, затем беру одеяло с подножья кровати и оборачиваю его вокруг своих обнажённых плеч. Я выскальзываю через парадную дверь и сажусь в своё любимое кресло-качалку, наблюдая, как солнце поднимается над Катадин, и кручу кожаный браслет на запястье.

За исключением чего, Бринн.

За исключением…

Я скучаю по некоторым моим удобствам, таким как мобильный телефон и спутниковое телевидение. Я скучаю по обильному электричеству, которое не зависит от солнечных дней, генератора или баллона с пропаном и по неограниченной горячей проточной воде, которую не нужно сначала кипятить.

Я скучаю по возможности пройти по улице до магазина, положить кучу одежды в сушилку и подготовить её за час. Я скучаю по фильмам в кинотеатрах. Я скучаю по интернету. Я скучаю по выбору того, какую музыку я хочу слушать, и по тому, чтобы иметь её под рукой. Я скучаю по Amazon Prime. Я скучаю по еде на вынос.

Мне не нравятся мои мысли. Я не хочу их, но они продолжаются.

Хотя Кэссиди — способный фельдшер, его мать умерла здесь без медицинской помощи. Что если что-то случится с одним из нас, и мы не сможем вовремя попасть в больницу? Что если у нас будет ребёнок и он заболеет? Смогу ли я когда-нибудь простить себя, если этот ребёнок умрёт из-за того, что мы выбрали образ жизни, который угрожал всем нам?

Я съёживаюсь в кресле и плотнее натягиваю одеяло, потому что грёзы — это прекрасные незамысловатые вещи, а падение обратно на землю причиняет боль.

Ты действительно готова отказаться от своей жизни?

Этот вопрос я обдумываю, когда после обеда помешиваю нашу одежду в котле с кипящей водой, пока она остывает, и когда вешаю её одну за другой на бельевую верёвку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он не даёт мне покоя, когда я позже в тот же день запускаю рукояткой унитаз и отношу мусор в кучу удобрений.

Он снова всплывает, когда я перед обедом внимательно просматриваю книги Кэссиди, уже зная коллекцию наизусть.

Но когда я смотрю, как он рубит дрова, ласково разговаривает с Энни и заменяет сгнившую доску на стене сарая, мои страхи рассеиваются. Потому что я хочу Кэссиди. Я знаю это всей душой.

Я начинаю понимать, возможно, то, что я хочу — это Кэссиди, но не весь его образ жизни.

Интересно, возможно ли нам пойти на компромисс? Чтобы смешать наш образ жизни, чтобы создать новую жизнь вместе? Я не хочу, чтобы Кэссиди отказался от устойчивой жизни, но если бы мы жили в зоне действия мобильной сети, у нас было бы надёжное электричество для питания моего ноутбука, спутниковая тарелка, водонагреватель и другие современные удобства. Мы всё ещё могли бы выращивать свежие овощи в собственном саду, но мы также могли бы запрыгнуть в нашу машину или грузовик и поехать в город, если нам что-то понадобилось.

Возможно ли всё ещё жить тихой жизнью, не будучи столь изолированным? Не будучи таким скрытым? Возможно ли было иметь такое место, где мы нашли бы уединение, но не так далеко от общества?

Потому что это, думаю я про себя, когда мою овощи, которые собрала сегодня, может быть планом на всю жизнь. Такой план вселяет в меня надежду и решимость, как будто если бы Кэссиди просто согласился рассмотреть его, мы могли бы назвать наш шанс на счастливое будущее.

Я поднимаю глаза, когда Кэссиди открывает входную дверь и входит на кухню, прислонившись к стене, чтобы наблюдать за мной.

— Эти морковки очень хороши, Миз Кадоган, — говорит он.

Я улыбаюсь ему, чувствуя бодрость, желая поделиться с ним своими мыслями и надеясь, что они понравятся ему так же, как и мне.

— Ты так думаешь, да?

— Угу, — отвечает он, неторопливо подходя ко мне.

В сексуальном плане он одновременно инстинктивен и ненасытен, и я наблюдала, как его уверенность удваивается каждый день. Он знает, как заставить меня кончить быстро и жёстко своими пальцами и ртом, он знает, как сдерживать себя, пока он глубоко внутри меня, заставляя нас обоих ждать интенсивного удовольствия от освобождения. Он хорош в сексе — нет, для того, кто занимался сексом в первый раз только неделю назад, он великолепен в этом, и я не могу насытиться им.

Его фланелевая рубашка расстегнута, демонстрируя загорелый и рельефный, как стиральная доска, пресс, и мои внутренние мышцы сжимаются. Я хочу его. Я всегда хочу его, и мы почти закончили с нашими восемнадцатью презервативами. Ещё одна причина быть ближе к городу. Конечно, он не станет с этим спорить.

Он подходит ко мне сзади, пока я мою морковку во втором ведре с водой. Я использую первое, чтобы отскрести грязь. Второе делает их чистыми. Эта система, установленная на маленьком кухонном столе, имеет неприятный побочный эффект — намокание стола и пола, но это не так уж и важно. Я вытру это, когда закончу, и сегодня на ужин у нас будет вкусный, свежий салат.

Я беру ещё одну морковку и опускаю её в воду в первом ведре, коричневую и мутную. Когда я вынимаю её, она освобождена от комков грязи, но всё ещё нуждается в ополаскивании. Я перемещаю её в другое ведро, в котором Кэссиди может видеть мои руки в светло-коричневой воде, и я с намёком тру морковку, чувствуя на себе его взгляд. Он тихонько посмеивается возле моего уха и тянется к моим бёдрам, притягивая меня спиной к себе, и я чувствую его эрекцию сквозь ткань его джинсов. Она напрягается у его молнии в попытке проникнуть внутрь меня, и это именно то место, где я хочу, чтобы он был.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты подкидываешь мне идеи, ангел.

— Да ну? — спрашиваю я, ухмыляясь, когда выдергиваю ещё одну грязную морковку из кучи и трусь задницей о его член.

— Чёрт возьми, да.

Я хочу поговорить с ним обо всём, что происходит в моей голове, но сначала я хочу, чтобы он занялся со мной любовью, чтобы мы оба были расслаблены и открыты. На мне ещё один сарафан, который я нашла в сундуке, и мои месячные должны быть ещё достаточно слабыми, чтобы не помешать нам.