Солнце в зените - Жюльет Даймоук

- твердо постановила Бесс. 'Роберт, если будет нужно, я лично напишу вашему батюшке, но мы абсолютно точно еще отправимся в Кентербери, как только сможем и побеседуем с мастером Хееем. Когда мы сумеем заверить сэра Джона в том, что он желает услышать, вероятно, почтенный джентльмен даст свое согласие. Разумеется, я и сама совершу вклад в приданое Элизии'.

'Миледи, вы такая хорошая, такая добрая'. Элизия схватила Бесс за руку и поцеловала ее, а Роберт неуклюже сказал: 'Не представляю, как и благодарить вас, мадам'.

Бесс подняла на него взор. 'Именно я в долгу у вас, Роберт. Разве вы не остались у меня в доме после смерти моего мужа, когда могли бы отправиться на поиски удачи в любое интересное для вас место? Я понимаю, вы поступили так не только из-за меня, но и из-за этого дитя. Да успокойте же ее', - добавила она, улыбаясь. 'Как Элизия сумеет оказать мне хоть какую-то услугу, если на протяжении всей обратной дороги в Лондон станет без устали плакать?'

Когда кавалькада окончательно покинула Миддлхэм, чтобы направиться в столицу, наступили ранние дни декабря. К данному сроку Бесс решила, что снова понесла. На этот раз она испытывала лишь усталость, отвращение к приступам утренней тошноты и долгим месяцам набухания и тяжести, к связанной с родами боли и, вероятно, утрате еще одного ребенка. И все вышеперечисленное ради мужчины, чья страсть ее не трогала, к которому Бесс чувствовала исключительно сочувствие.

Добравшись в канун Рождества до Вестминстера они обнаружили двор в трауре по герцогине Кларенс. Несколькими неделями ранее Изабель подарила жизнь младенцу и безнадежно заболела, отдав Богу душу в прошлое воскресенье в замке Уорвик. Анна потускнела от горя по любимой сестре и едва могла заставить себя разговаривать с Джорджем, вернувшимся после похорон в аббатстве Тьюксбери. Последние новости поведала Бесс Екатерина Гастингс.

'Моя дорогая Бесс, как же мне вас не хватало', - призналась Екатерина. 'Всю прошлую неделю двор лихорадило от непроходимой печали, да и Рождество будет тоже не менее унылым, чему я не удивлюсь, как и тому, что никто не подумает скорбеть о покойном архиепископе Невилле, который также, в свою очередь, скончался. Вы выглядите не так свежо, как я ожидала. Неужели для вас воздух Йоркшира оказался слишком холодным?'

Бесс покачала головой. 'Нет, мне было там очень хорошо, но я опять беременна, а мне бы так этого не хотелось'.

Екатерина приподняла брови. 'Мастер Томас продолжает посвящать себя делам? Вы почувствовали к нему хоть немного большую симпатию?'

'Нет'.

'По крайней мере, у вас есть ваши дети. Аннетта - прелестная девочка, да и в поведении Джона разве вы не наблюдаете улучшений?'

В окружающем мраке это являлось единственной яркой искрой, по мнению Бесс. В течение недолгого времени пребывания в доме лорда Риверса мальчик изменился почти до полной неузнаваемости. Он возбужденно приветствовал свою матушку и рассказывал ей, как милорд нашел минутку, чтобы учить воспитанника, как возил к столбам для метания копий, как показывал ему интересные книги для чтения, абсолютно не похожие на скучный материал, который заставляли изучать в Кентербери. Лорд Риверс даже брал Джона посмотреть на работу печатного станка мастера Кэкстона и намеревался послать его в Оксфорд на соответствующее обучение. 'Милорд говорит, там есть замечательная библиотека, построенная последним герцогом Глостером и полная способными прийтись мне по нраву книгами. Вы отпустите меня туда, матушка?'

'Да, он изменился', - ответила Бесс на вопрос Екатерины. 'Хамфри был бы очень рад. Что с вашей дочерью? Она довольна жизнью с сэром Томасом Греем?'

'С тех пор как он стал маркизом Дорсетом, очень довольна', - улыбнулась Екатерина. 'Ей нравится занимаемое в обществе положение, хотя мужа она видит редко. Томас Грей, как и Уильям, постоянно обедают и ужинают в городе. У короля там появилась новая возлюбленная, и, чтобы забавлять Эдварда, им приходится друг с другом соревноваться. Господь знает, что творит эта пара, стоит колоколу возвестить о наступлении комендантского часа'.

Бесс удивилась, почему ее до сих пор должно задевать услышанное относительно возлюбленных Эдварда. Когда несколько дней спустя Томас пришел к ней в покои и сообщил, что их позвали на обед в город в обществе короля, молодая женщина довольно резко поинтересовалась, встретят ли они там Елизавету. 'Конечно. Мы будем пировать в здании лондонских гильдий. Почему там не может быть королевы?'

Ответа не последовало. Учитывая разрастающуюся семью и свою последнюю беременность, Бесс простили большую часть ожидаемых Елизаветой услуг, и та некоторым образом вздохнула с облегчением. Двор, как обычно, кишел родственниками королевы, каждый в поисках милости Эдварда старался подставить другого, а свежее поколение детей с шумом наполняло дворцы. Старые сложившиеся кланы делали все возможное, дабы держаться от новой знати подальше - и Герберты, и Талботы, и Перси, и Дакры, да и многие остальные. Даже давняя дружба с Елизаветой Бесс стала слабее, нежели в туманном прошлом. На первый взгляд неуловимо, но любовь к герцогу и герцогине Глостер в сочетании с отрезвляющим влиянием Томаса меняло молодую женщину. Узрев Эдварда после первой ночи дома, Бесс показалось, что он отяжелел, обзавелся ранее не портившим его брюшком, свежая кожа под глазами и подбородок обозначались уже не так резко. Король развалился в кресле, ел и пил сверх существующей меры. Бесс почувствовала, как ее мысли сжимаются под равной наблюдаемой картине тяжестью.

'Мы должны найти для Зала гильдий лучшее', - огорошила Бесс Елизавета, когда они готовились к обеду. 'Я не часто выхожу в город, но, делая это, и сама, и мои дамы - все мы обязаны затмевать утомительных жен торговцев, считающих себя лучшими из лучших'.

'Да, Ваша Милость', - согласилась Бесс в определенном замешательстве. В голосе Елизаветы прозвучала нотка, заставившая фрейлину задуматься, не окажется ли в зале особенной жены торговца, которая тревожит королеву.

'Мне бы хотелось видеть тебя в апельсиновом в сочетании с кремовым', - изрекла Елизавета. 'У тебя осталось то платье, что так шло тебе целую вечность тому назад?'

Бесс покачала головой. Она думала, что никогда больше не станет носить эти цвета вместе, слишком много воспоминаний они пробуждали. 'Но я обещаю вам всю изысканность, что сумею создать'.

Елизавета рассмеялась. 'Тебе удалось сохранить фигуру лучше, чем мне. С шестью