Битва за Ленинград - Дмитрий Сергеевич Филиппов

Бригада покинула полуостров непобежденной.

«При эвакуации произошла одна из самых страшных трагедий на море во время Великой Отечественной войны — подрыв на минах советского турбоэлектрохода „Иосиф Сталин“, который использовался как военный транспорт ВТ-521. На борту судна, несмотря на расчетные 512 человек пассажиров, находилось 5589 военнослужащих Красной Армии. Помимо „Иосифа Сталина“, в ходе операции по эвакуации военно-морской базы Ханко погибли грузо-пассажирский рефрижераторный теплоход „Андрей Жданов“, а также несколько более мелких судов, в общей сложности 20 боевых кораблей, транспортов и катеров»[190].

Потери гарнизона Ханко за период обороны (не учитывая потерь при эвакуации) составили 797 человек убитыми и 1476 ранеными. Были эвакуированы в Ленинград 22 822 человека из гарнизонов полуострова Ханко и острова Осмуссар. Погибли в море при эвакуации 4987 человек, — в восемь раз больше, чем за все время обороны[191].

Бригада прибыла на Кронштадтский рейд 4 декабря. Это были последние корабли: после этого Финский залив стал намертво. Первый дни Симоняк изучал обстановку, объезжал казармы, где разместились его полки. Но все видно и так с первого взгляда. В городе царствует Голод. Еще в Кронштадте Симоняк получает приказание готовиться к боевым действиям. Командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант М. С. Хозин подробно расспрашивает об эвакуации, об организации обороны. Особенно заинтересовал членов Военного совета фронта тот факт, что Симоняк не потерял ни одного артиллерийского орудия. Орудия Николай Павлович прятал в каменных дотах, для стрельбы они выезжали на рельсах из укрытия, отрабатывали по целям и снова закатывались обратно в капонир. Хозин приказал изучить этот опыт и применить в войсках Ленинградского фронта.

Из Кронштадта 8-я стрелковая бригада пешим порядком по льду была направлена в Лисий Нос, затем по железной дороге в Ленинград. Место дислокации полков было определено в районе Ново-Саратовской колонии, в поселках Овцино и Корчмино. 6 февраля 1942 года за героическую оборону полуострова Ханко Николай Павлович Симоняк был награжден орденом Ленина (первым из трех, которые ему еще предстоит заслужить).

«Ввод в бой откладывался, но тяготы блокады бригада стала ощущать сразу. Резкий переход от хотя и несколько сокращенного, но все же сытного ханковского питания на голодную ленинградскую норму сказывался на людях. Симоняка это сильно беспокоило, он зачастил в солдатские столовые и кухни, требовал, чтобы каждый грамм крупы, жиров, хлеба попадал бойцу»[192].

В одну из поездок из Ленинграда в Ново-Саратовскую колонию Симоняк приказал шоферу остановить машину. На снегу лежал подросток лет шестнадцати, замерзший насмерть. В руках его был сверток. Это был завернутый в женскую шубу младенец. Симоняк отвез его в больницу. Неизвестно, выжил ли этот ребенок, что с ним стало дальше. Блокадные страницы ежедневно сталкивают людей, находящихся на грани гибели, со случайными спасителями. Так выживал голодный и холодный Город.

За два месяца, с начала ноября по конец декабря в 8-й бригаде небоевые потери составили более сорока человек. Проще говоря, люди умирали от истощения. Поскольку бригада стояла не на переднем крае обороны, а в тылу (хотя понятие «тыла» в Ленинграде было очень относительным), фронтовые интенданты перевели ее на тыловой паек. Только после того, как 2-й секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) А. А. Кузнецов прибыл с инспекцией в 8-ю бригаду и Симоняк откровенно разъяснил, что ситуация со снабжением катастрофическая, была увеличена норма выдачи продовольствия. Хотя в голодные обмороки люди продолжали падать, но смертность от дистрофии после этого сократилась.

Бригаду в это время по выражению Симоняка «ощипывали». То артиллеристы заберут трофейные орудия, то часть командиров выдвинут на командные должности в других подразделениях. Симоняк очень нервно относился к этим вынужденным перемещениям, из-за чего у него даже вышел конфликт с начальником политотдела бригады Г. П. Романовым, который в этом отношении людьми не дорожил. Симоняк понимал, что важен каждый командир, находящийся на своем месте — лишь когда часть спаяна, слита в неразрывное целое, когда нет никого лишнего, только тогда это живой организм, способный вести успешные бои. Он поименно знал особо отличившихся бойцов, не говоря уже об офицерах. И солдаты отвечали ему взаимной любовью. Лучшим доказательством служит тот факт, что даже после ранения бойцы стремились вернуться в родную часть, зачастую сбегая не долечившись. Нет в этом излишнего героизма. Просто на войне толковый комдив и людей убережет, и солдат будет одет, обут и накормлен. А что еще на передовой надо, когда жизнь отсчитывается от обеда до атаки, до наркомовских ста граммов.

При этом будем откровенны, Симоняк, как любой командир такого крупного соединения, не был добрым дядюшкой. Дисциплина поддерживалась всеми средствами, включая самые крайние. В январе 1942 года военным трибуналом тогда еще 8-й бригады (13 марта 1942 года она была развернута в 136-ю стрелковую дивизию и включена в состав 23-й армии генерал-майора А. И. Черепанова) было расстреляно 12 человек, в феврале — 5. В марте военным трибуналом дивизии под председательством военюриста 3-го класса Теленкова приговорено к расстрелу 7 человек, в апреле и мае — 6, двое в июне… Около 15 человек в период с января по июнь 1942 года также приговорены к различным срокам, от 8 до 10 лет лишения свободы. Расстреливали за убийство, за дезертирство, за неисполнение приказа, за рукоприкладство по отношению к командиру. Справедливости ради, это были не самые высокие показатели по Ленинградскому фронту[193].

Боевой путь 136-й стрелковой дивизии начинается в августе, когда подразделение выдвигают в район реки Усть-Тосно перед началом Синявинской наступательной операции. 19 августа в 11.00 началась мощная артподготовка на рубеже Усть-Тосно — Ивановская. 268-я стрелковая дивизия под командованием полковника С. И. Донскова на катерах под прикрытием дымовой завесы форсировала реку Тосну в районе устья, высадила мощный десант. Десантники рывком преодолели первую линию обороны немцев, вышли на дороги, ведущие к Ивановскому, и начали продвижение вглубь, в сторону Пеллы. Но развития наступление не получило. Несогласованность действий пехоты и артиллерии, отсутствие связи с передовыми отрядами сводили достигнутый успех на нет. Немцы постоянно контратаковали. А с подходом резервов отбросили наши войска и вновь заняли свои позиции в Усть-Тосно. При этом группа десантников во главе со старшим лейтенантом А. Е. Кострубо и один батальон из состава 952-го стрелкового полка майора А. И. Клюканова оказались отрезанными от основных сил. Таким образом, образовался еще один «пятачок» на левом берегу Невы в районе Ивановского, имевший 600 метров по берегу Невы до устья Тосны и 400 метров до железной дороги. За этот плацдарм и развернулась битва, вошедшая в историографию как Усть-Тосненская наступательная операция. Потери 268-й стрелковой дивизии были огромны: до 70 % личного состава в отдельных полках. Командование решает переломить ход битвы и 23 августа вводит на это направление свежую дивизию Симоняка.

За несколько дней до сражения Симоняк пишет жене