Рома едет в Кремль - Роман Трахтенберг

В этот раз я сумел покинуть реальный мир ровно на два часа и проснулся значительно посвежевшим и готовым к решительным действиям. Неторопливо привел себя в порядок, тщательно побрился, выпил кофе (черный и без сахара), а затем принялся размышлять о том, каким же все-таки образом наша отчаянная семерка сможет нанести непоправимый ущерб дьяволу и его козням в одной отдельно взятой стране. Вспомнив слова Алексеича о том, чему именно мы должны в итоге воспрепятствовать, я подумал, что мне лично больше всего не хочется отдавать Грузии весь Краснодарский край с выходом к морю. И вообще, новая граница страны, которая прямыми линиями соединяла игровые зоны, мне тоже не нравилась. Да и сами храмы дьявола, то бишь казино, стали мне глубоко антипатичны, особенно после того, как «Мефисто» несколько раз посягало на мою жизнь. Настрой у меня стал формироваться самый что ни на есть боевой.

Занятый этими мыслями, я не сразу обнаружил, что щелкаю клавишами пульта, пытаясь переключать телевизионные программы, а они, гадины такие, переключаться не хотят. Точнее, цифры в правом углу экрана менялись, а вот картинка — нет. А на картинке какой-то человек, похожий на Эдварда Радзинского, не очень понятно жестикулируя, беззвучно открывал рот, пытаясь что-то сказать «дорогим телезрителям». Решив дать ему шанс, я включил звук.

— …был возведен по подобию усредненного надгробного храма, впитавшего в себя черты культовых сооружений различных народов: от египетских пирамид и сооружений инков и майя до древних восточных мавзолеев. Так что само название «мавзолей» не случайно. Мумия Ленина находится ниже уровня земной поверхности в специальном саркофаге, защищенном бронированным стеклом, которое было установлено после неудавшейся попытки взорвать тело Ильича гранатой.

Сам Ульянов завещал похоронить его рядом с матерью на Волковом кладбище в Питере, но советское правительство решило иначе. По мысли соратников вождя, мумия должна была символизировать то, что Ленин — вечно живой, и благодаря тому, что его визуальный образ сохранен в неприкосновенности, может влиять на события в стране. Долгое время ходила легенда о том, что Сталин раз в месяц по специальному подземному тоннелю проходил в Мавзолей и «советовался» с Ильичом. Конечно, можно этому не верить, но в чудом сохранившемся журнале регистрации посещения спецобъектов членами Политбюро за 1937 год, который лично вел комендант Кремля, есть отметки о ночных визитах Сталина в Мавзолей. Он спускался в подвал первого корпуса, откуда шли тоннели в Мавзолей и съездовскую камеру в 23.50, а возвращался в 1 час 15 минут. И все эти визиты приходились точнехонько на полнолуние!

Рассказ человека, похожего на Эдварда Радзинского не только внешностью, но и подвывающим голосом, весьма заинтересовал меня, особенно в той части, где говорилось о подземных ходах, и я весь превратился во внимание, пытаясь почерпнуть из него что-нибудь полезное.

— Мы уже говорили о том, что купол из бронированного стекла был установлен на саркофаге после неудачной попытки взорвать мумию Ленина противопехотной гранатой. Когда задержанного террориста допросили, он сказал, что хотел «взорвать земное воплощение дьявола».

Тут ведущий программы сделал паузу и сказал:

— Земное воплощение дьявола, вы поняли, Роман Львович? — после чего как ни в чем не бывало продолжал рассказывать об устройстве саркофага.

Особенно важным из услышанного мне показалось то, что на пьедестале во время профилактического осмотра совсем недавно были неожиданно обнаружены какие-то круглые выемки в количестве семи штук диаметром в 30 и глубиной чуть более 2 миллиметров, одна в головах и по две в ногах и по боковым сторонам саркофага. Надо ли говорить о том, что я немедленно измерил свой рубль и выяснил, что он идеально лег бы в упомянутую выемку. Насчет происхождения выемок ничего путного сказано не было, но сигнал до меня дошел. И уверенность в том, что нам нужно добраться через систему подземных ходов до Мавзолея и уложить наши талисманы в семь выемок вокруг ленинского гроба, крепла с каждой секундой.

По этому поводу я даже позволил себе налить граммов семьдесят пять «Фэймос Трахтенберга», которые, хорошенько разболтав со льдом, неторопливо выпил. А пока виски потихоньку обживался у меня в желудке, я посмотрел весьма познавательный, хотя и без каких-либо комментариев фильм об устройстве как надземной, так и подземной части Мавзолея. Теперь я довольно точно представлял себе конечную цель предстоящего нам путешествия, но вот о последствиях конкретных действий, типа укладывания талисманов в выемки вокруг саркофага, мог только догадываться.

Ровно в 19.40 фильм про Мавзолей закончился, и на экране, непонятно почему на двадцать минут раньше срока, появилась заставка «Вестей». Среди прочих новостей меня в первую очередь заинтересовало выступление президента, в котором он сказал, что решение о закрытии игорных заведений в нашей стране и переносе их в специально отведенные для этого зоны — окончательное и должно быть выполнено любой ценой. После этого он сделал драматическую паузу и сказал следующую фразу: «И от всех нас, и от вас тоже (тут он, как мне показалось, указал пальцем прямо на меня), зависит, смогут ли казино и игровые автоматы прижиться там или же мы распрощаемся с ними навсегда. И надо понимать, что от этого в конечном счете зависит как благосостояние, так и территориальная целостность нашей страны».

«Все-таки приятно, что даже высшее руководство страны не только в курсе твоих действий, но и возлагает на тебя и твою миссию серьезные надежды», — подумал я и стал представлять, как наша маленькая группа улучшает благосостояние трудящихся и сохраняет территориальную целостность России. Мне уже виделись тучные поля, работающие на полную мощность заводы, космические корабли, бороздящие просторы Вселенной, а также наша скромная компания, с эскортом мотоциклистов проезжающая в открытых лимузинах «ЗИЛ» по Ленинскому проспекту, по обе стороны которого стоят десятки тысяч москвичей и гостей столицы. Наш эскорт двигается в сторону Кремля и уже выезжает на Большой Каменный мост. Я бросаю взгляд влево. Храм Христа Спасителя стоит на своем месте. А вот гигантская статуя Петра Первого работы главного монументалиста нашего времени Зураба Церетели куда-то исчезла…

Приятные картины будущего постепенно уступили место утилитарным занятиям. Я надел чистую холщовую рубаху, не менее чистые носки фирмы «Карпентерс», натянул на себя камуфляжные брюки, высокие непромокаемые ботинки и стал в таком виде расхаживать по квартире, заново привыкая к военной форме после того, как снял ее, казалось бы навсегда, двадцать лет назад. Новая одежда и обувь, как выяснилось, были гораздо удобнее солдатского хэбэ и сапог, которые мы, связисты, подобно морякам, без пиетета относившимся к своим ботинкам, называли «гады». Затем я еще раз примерил бронежилет, который показался мне даже более легким, чем в первый раз, а также куртку и кевларовый шлем с номером 1. Повесил на пояс кобуру с маузером, нож в пластиковых ножнах, подсумок с запасными магазинами и пошел в прихожую к зеркалу. На меня глядел почти незнакомый мне человек, разве что очки и бородка напоминали мне о том, что я по-прежнему Роман Львович Трахтенберг, а не просто какой-то абстрактный военный, собирающийся на боевую операцию.

Тут мне пришел в голову анекдот про грузинского спецназовца, который не явился на боевое построение отряда. Командир строго спрашивает его: «Рядовой Шимпадзе! Вы почему не явились вчера на построение отряда? А если война?» Тот отвечает ему: «Батоно командир! Я вчера проснулся очень рано. Раскрасил лицо боевой краской. Надел форму. Затем бронежилет. Затем каску. Затем автомат на шею повесил. Гранаты на пояс прикрепил. Затем пистолет повесил. Потом нож на пояс повесил. Затем гранатомет за спину, потом взял пулемет с лентой в руки и посмотрел в зеркало…» — «Ну и что, Шимпадзе, ты все ведь правильно делал!» — «Так понимаешь, батоно командир, я поглядел в зеркало, увидел себя, и так мне страшно стало, что я сразу обосрался. Пришлось форму стирать, вот, только высохла!»

Конечно, вид у меня был достаточно грозный, хотя я еще не нацепил флягу и противогаз, но никаких позывов мой кишечник не испытывал. И вообще, то, насколько боевым и решительным я выгляжу в форме, даже добавило мне немного гордости. Затем аккуратно снял с себя все, кроме штанов и чистой рубахи, и подумал, что решительность решительностью, а посетить «обитель фаянсового друга», так романтично я называл свой санузел в минуту хорошего настроения, было все-таки нужно. Во всяком случае, в профилактических целях.

Удобно устроившись на унитазе, я взял в руки недочитанную мной утром «Пресс-газету». Среди дебильных «эксклюзивов» о будущей свадьбе Баскова и Оксаны Федоровой, изменах Навки Жулину с Башаровым и Башарову с Жулиным, а также Башарова как Навке, так и Жулину, причем непонятно с кем, я обнаружил и неизвестно откуда взявшееся собственное интервью. Из него я выяснил о себе довольно много нового. Во-первых, я «признавался», что хотя и еврей, но против обряда обрезания и сам ему не подвергался (чтобы убедиться в обратном, я на всякий случай даже привстал и посмотрел вниз). Во-вторых, я на вопрос о своих личных планах «эксклюзивно сообщал», что «планирую поэкспериментировать со своей сексуальной ориентацией», причем, если верить тексту, даже «задумался о смене пола», в связи с чем и выпустил вторую часть книги «Путь самца». Ну а самое интересное, что удалось «выяснить» «нашему корреспонденту», это то, что в моих ближайших творческих планах — запись альбома дуэтов с Монтсеррат Кабалье, причем главным нашим хитом должна стать песня Кима Брейтбурга на стихи Карена Кавалерьяна «Русский парень»! Иллюстрировал всю эту чушь фотомонтаж, на котором мы с гражданкой Кабалье «вместе идем на дискотеку».