Концерт для колобка с оркестром - Дарья Донцова

– Вы Ольга Ивановна? – тихо спросила я.

– Ну да, – кивнула женщина и с большим трудом села.

Выглядела бывшая директриса просто ужасно: высохшее тело, обтянутый кожей череп, и только глаза, большие, блестящие, свидетельствовали, что она еще жива.

– Вы новенькая? – спросила больная. – Вроде я всех из диспансера знаю.

– Извините, я не имею никакого отношения к медицине, мне нужно поговорить с вами.

– Кто вы? Откуда? – Ольга Ивановна принялась лихорадочно задавать вопросы. – Зачем я вам понадобилась?

Я осторожно села на колченогий стул и попыталась спокойно объяснить суть дела, но отчего-то взгляд Ольги Ивановны, горячий, лихорадочный, мешал мне сосредоточиться, и я бессвязно залепетала:

– Яна… Леонид Фомин… Соня…

Ольга Ивановна покраснела, потом вдруг сказала:

– Жить мне два дня осталось!

– Что вы! – я попыталась разуверить больную. – Вы ошибаетесь.

– Врут все, – шептала умирающая, – вот доктор приходит и бубнит: «Милая, операция прошла чудесно», – но я знаю, он просто меня разрезал и снова зашил, уже ничем мне не помочь, скоро каюк. И что делать? В бога я не верю…

Я растерянно замолчала. Попытаться убедить бедняжку в том, что она скоро встанет на ноги, было невозможно, уж очень плохо выглядела Ольга Ивановна. Но я все равно попыталась собраться с духом, открыла рот и…

– Лучше молчите, – предостерегла меня Ольга Ивановна, – уж и не знаю, что вас ко мне привело.

Я вот последнюю неделю, как поняла, что помираю, лежала и мучилась: ну кому правду-то рассказать, кому? Две подруги у меня есть, да им не покаяться. Священника позвать? Так я некрещеная, а тут вы появились. Может, бог-то и есть, коли он вас послал? Наверно, господь решил дать мне возможность излить душу. Может, мне покреститься?

Я невольно поежилась, глаза женщины словно прожигали меня насквозь, даже голова слегка закружилась.

– Вы меня сейчас выслушаете, – неожиданно твердым голосом сказала больная, – не отказывайте, иначе потом всю жизнь мучиться станете, что умирающей не помогли, хорошо?

Я кивнула.

– Вот и отлично, – Ольга Ивановна откинулась на подушку, – вот и ладно. Дело давно случилось, я ведь из хороших побуждений действовала, а вышло вон чего. Значит, слушайте. У моей мамы была лучшая подруга по имени Людмила Михайловна, а у той дочь Соня, она меня старше на несколько лет. Мама моя рано умерла, и Людмила Михайловна мне очень помогала. Они с Соней бедно жили, но мне всегда кусок давали, а тетя Люда порой и деньги совала… Я закончила педагогический и оказалась в Козюлине, воспитательницей в детдоме, по распределению отправили на два года, отказаться никак нельзя было.

Оля начала работать в Козюлине и буквально через пару месяцев, неожиданно для самой себя, стала заведующей. Спустя полгода после назначения к ней приехала совершенно неожиданная гостья – Соня, да не одна, а со своими детьми. Оля очень удивилась. Во-первых, тесной дружбы между девушками не было, Соня всегда снисходительно относилась к дочери подруги матери.

Во-вторых, Оля знала, что Сонечка очень удачно устроила свою судьбу, она стала женой известного писателя и ни в чем не знала нужды. Поэтому при виде Сони, дурно одетой и изможденной, Оля изумилась.

– Что с тобой? – воскликнула она.

Соня заплакала и рассказала невероятную историю. Ее муж-писатель наваял ужасную книгу, его выгнали из Союза, он запил… В общем, теперь Соне нечего есть и некуда податься с детьми.

– А мама? – только и сумела спросить Оля.

– Говорит, что пустит меня назад лишь одну, без детей, – всхлипнула Соня, – сделай милость, поговори с ней, а пока пригрей нас.

Оля хорошо помнила добро. Когда она осталась без матери, Людмила Михайловна с распростертыми объятиями принимала ее у себя дома, поэтому Соню и детей Ольга пристроила у себя. Соню взяли уборщицей, детей оформили на воспитание. Потом, выбрав свободный денек, Оля поехала к Людмиле Михайловне.

– Вы не волнуйтесь, – прямо с порога закричала она, – Соня у меня.

И тут Людмила Михайловна вылила на голову Оли ведро невероятных сведений.

– Соня – дура, – кричала она, – поломала жизнь и себе, и мне.

Олечка, разинув рот, слушала всегда вежливую Людмилу Михайловну, а та, даже не пытаясь справиться с собой, выплескивала семейные тайны.

Людмила воспитывала Соню одна, нахлебалась досыта нищеты и своей подрастающей дочери старательно вкладывала в голову простую мысль: любовь хорошо, но материальное благополучие лучше. Замуж нужно выходить за такого человека, который сможет обеспечить тебя и маму. Сонечка подросла и превратилась в красавицу. Мама была на страже ее чести, она старательно приглядывала за дочуркой и подбирала ей подходящего жениха, но глупая Сонечка неожиданно разбила все планы Людмилы. Она влюбилась в абсолютно неподходящего человека, начинающего писателя Леонида Фомина, и вышла за него замуж. Людмила Михайловна настолько осерчала на дочь, что даже не пришла на ее свадьбу. Жить молодые стали у Леонида. Теща не собиралась знакомиться с зятем-голодранцем, да еще глупая дочь, потерявшая от любви всякий разум, забеременела и родила двойню. Но тут вдруг Фомин внезапно стал популярен и богат, Людмила Михайловна мигом пересмотрела свои позиции и позвонила Соне. Теперь уже дочка, закусив удила, ответила:

– Вот оно как! Были бедные, ты нас корила, а как завелись деньги – полюбила?

Отношения опять прервались, обе женщины, затаив друг на друга обиду, не общались. А затем случилась беда, Леонид покатился вниз, и Сонечка, взяв детей, приехала к маме.

Людмила Михайловна встретила дочь сурово.

– Сама оставайся, – разрешила она, – разводись со своим писателем и живи дома, но детей твоих видеть не хочу. У меня нет ни денег, ни сил, чтобы поднимать их! Я предупреждала тебя! Ты не послушалась…

Соня, плача, ушла от нее и решила обратиться к Ольге за помощью.

Несколько часов Оля потратила на то, чтобы смягчить Людмилу Михайловну. Вернувшись в детдом, она сказала Соне:

– Ты поезжай к маме, поживи с ней, авось все и наладится. Оформишь развод спокойно, поменяешь фамилию Фомина на девичью и на работу хорошую устроишься.

– А дети? – спросила Соня.

– Они пока тут побудут, в детском доме, ничего с ними не случится, – растолковывала Оля, – ребята тебе сейчас обуза.

Соня уехала, Оле показалось, что она с явным облегчением оставила малышей, но упрекать Фомину было нельзя. Оля же, человек благодарный, хотела угодить Людмиле Михайловне.

Уехав, Соня пропала. Она не возвращалась в Козюлино, не интересовалась, что с двойняшками, и Ольга снова подалась в Москву.

Едва увидав ее на пороге, Людмила Михайловна перекосилась и, быстро шепнув: «Жди меня за углом, в булочной», захлопнула дверь.

Оля покорно пошла в магазин. Туда вскоре примчалась Людмила Михайловна и огорошила девушку:

– Ты, Олечка, к нам больше не ходи.

– Почему? – изумилась директриса.

Людмила Михайловна, нервно оглядываясь по сторонам, ввела ее в курс дела.

– Соня взялась за ум, – вещала она, – развелась с этим мерзавцем Фоминым, с этой сволочью, дрянью, чуть не поломавшей ей всю жизнь! Она решила теперь слушаться меня! Да! Наконец-то до нее дошло: мама плохого не посоветует! Я свела Соню с изумительным мужчиной, он, уж поверь, далеко пойдет!

Сделает блестящую карьеру. Короче, Соня выходит замуж! Дети ей не нужны! Пусть живут в приюте!

Оля захлопала глазами:

– Но ее будущий муж, он что, не знает о предыдущем замужестве?

– Знает, конечно, – кивнула Людмила Михайловна, – но ему нравится Соня, наша семья, а пост Сережи пока невелик, однако я уверена, он достигнет небывалых высот!

– Про то, что Соня выходит замуж за карьериста, я уже поняла, – буркнула Оля, – но что будет с детьми?

– Естественно, мы о них Сергею не рассказали, – взвилась Людмила Михайловна, – кто же женится на женщине со спиногрызами. Пусть остаются в приюте. А ты сделай все, чтобы они не узнали, кто их мать, ясно?

– Я не… – начала было Оля, но тут Людмила Михайловна решительно перебила ее.

– Сколько я тебе помогала! – воскликнула она. – Извини, долг платежом красен! На, вот бумага, Соня написала отказ от двойни.

Оля проглотила приготовленный монолог. Больше всего в жизни она боялась показаться неблагодарной.

– Хорошо, – в конце концов выговорила она, – ребятишек воспитает государство, но Соня-то! Она не станет вспоминать их, мучиться?

– Нет! – отрезала Людмила Михайловна.

– Вы уверены?

– Абсолютно. И потом, Сонечка беременна, – торжественно закончила Людмила Михайловна, – от Сергея. Будет воспитывать ребеночка и забудет про тех, от алкоголика.

– Можно мне поговорить с Соней? – робко попросила Оля. – Все-таки хочется услышать ее мнение.

– Соня у Сергея, – отрезала Людмила Михайловна, – и тебе туда не следует ходить. Лучше сделай так, чтобы отпрысков Фомина воспитывало государство, а Соню не таскали по кабинетам. Ты должна это сделать!