Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса» - Марина Зосимкина

правильно, Сергей?

С этими словами Аркадий Яковлевич курточку снял и передал для осмотра

охраннику. Тот со снисходительной улыбкой похлопал ладонью по вытянутому

тряпичному тючку и вернул обратно Аркадию Яковлевичу.

Однако Водорезов замешкался и не успел перехватить свою вещь. Поэтому

его куртка упала на пол, а из нее с легким шорохом и стуком высыпался какой-то

глупый мусор, который часто оседает по карманам. У Водорезова осела

скомканная обертка от сигарет «Мальборо», несколько канцелярских скрепок и

узкий огрызок черной пластмассы.

Наладчик Леня, вышедший с напарником Антохой с целью перекурить,

кивнул Сергею и собирался уже Аркадия Яковлевича мирно обойти по дуге,

продвигаясь дальше на выход, как увидел эту пластмассовую хрень. Он подхватил

ее с пола и принялся ожесточенно изучать. Затем уставился на Водорезова

бешеным взглядом и злобно прошипел:

– Значит, это ты моей отвертке ноги приделал? Я ее с прошлой недели

обыскался, на Лушина покойного подумал, а это ты ее спер?

Водорезов попытался вразумить буяна. Всем в корпорации был известен

неуправляемый нрав бригадира наладчиков. Был он неадекватно суров и до

неприличия жаден. Поэтому Водорезов сказал ему примирительно:

– Ну что вы, Леонид, мне не нужна ваша отвертка, не брал я ее. Разве то,

что у вас в руках, похоже на отвертку?

– Не делай из меня дебила! – еще пуще взбеленился бригадир. – Ты эти

буквы видишь? Читать умеешь? Что тут написано, можешь прочитать?

И он сунул под нос Водорезову пластмассовый обломок, а когда Аркадий

Яковлевич попытался сей мусор взять, чтобы рассмотреть, приблизив к глазам,

наладчик лапу отдернул и подсунул подоспевшему на шум Шведову.

– Глянь, Толь, ты глянь только! Это же от моей любимой отверточки кусок.

Помнишь, на прошлой неделе я ее обыскался? Она ж у меня именная была, я ее

надписал гравером, на рукоятке, на, позырь!

На куске пластмассы, действительно похожем на фрагмент рукоятки, можно

было прочесть «…еня Куче…», что в переводе означало «Леня Кучеренко».

– Толь, ведь я почему тогда на бедолагу Лушина подумал? Потому что его с

моей отверткой в руке и нашли, уже мертвого. Причем уделать он ее успел

конкретно. Молотком, что ли, по ней фигачил? Когда у него из пальцев отвертку

вытащили, я посмотрел, не побрезговал. Рукоятка так разбита была, что даже

металл обнажился. Такой отверткой не то что в электропроводке, а и в носу

ковырять стремно. Я решил на Лушина не обижаться, нехорошо на покойников

обижаться. Тем более, что сам себя дед и наказал.

Тут Леня повернулся от озадаченного Шведова к растерянному Водорезову и

свирепо вопросил:

– Только вот теперь мне непонятно, Водорезов, как этот самый обломок

попал в твой, блин, карман? Выходит, вовсе не Лушин, а ты спер у меня с верстака

мой инструмент? А я без нее, как без рук уже какой день! Барахло это китайское

даже в руке не лежит, а эта еще наша, советская была, где я теперь такую себе

найду? Попользовался – верни на место, я не жлоб, но курочить-то зачем?

– Интересный вопрос, – вперив в Водорезова нехороший взгляд с прищуром,

произнес неслышно подошедший Петрас Берзин. – А ведь и в самом деле,

Аркадий, объясни рабочему классу, зачем было добротную вещь курочить?

– С чего вы взяли? С чего вы взяли, что я что-то… курочил? Подобрал

просто с пола мусор, а выбросить забыл, вот и все. Устроили тут, понимаете!..

Он протиснулся мимо наладчиков к столу, взял жестянку с чаем, собираясь

уложить ее обратно в пакет и отбыть, наконец, к захворавшей супруге.

– А что это тут у нас? – заинтересованно спросил Берзин, протягивая к банке

руку.

– Лекарство какое-то, Петрас Ольгертович, – несмело ответил Сергей. –

Травяной сбор для вот его жены.

Петрас выдернул банку из судорожно сжатых пальцев Аркадия Яковлевича

и потряс. Раздался приглушенный стук. Рассыпая на пол сухие листья ромашки и

зверобоя, Петрас медленно извлек через тесный баночный лючок туго замотанный

в полиэтилен небольшой черно-металлический брусочек.

Леня Кучеренко со словами «Ах ты ж сука» крепким рабочим кулаком врезал

Аркадию Яковлевичу по серой трясущейся скуле.

Надежда Михайловна сидела со скучающим видом и мотала нервы. Это она

может. Это она может лучше всех. Однако надо было учитывать реальность.

Нынче нервы у многих не железные, и игрой на них лучше не увлекаться.

Физиономии дамочек, навязавшихся к ней сегодня на чай, из оживленно-

любопытных постепенно превращались в недовольные и обиженные.

Ей было что сказать. Но вместо того, чтобы приступить к повествованию,

Киреева неторопливо прихлебывала чаек из синей с позолотой чашечки, тянулась

за печенькой курабье и нарочито медленно разворачивала ротфронтовский

«трюфель».

И тогда юрисконсульт Трофимова процедила, обращаясь к двум киреевским

барышням, прилипшим к мониторам:

– Девочки, выйдите.

Барышни посмотрели вопросительно на начальницу. Начальница молчала,

помешивая ложечкой холодный чай, и они не сдвинулись с места, ехидно

улыбаясь.

– Ну! – рявкнула Алина, развернувшись к ним лицом, и девиц смело, а их

начальница посмотрела на Алину с легким испугом.

Катя Демидова неторопливо приподнялась со стула и закрыла за

вспорхнувшими патентоведками дверь. На ключ, на два оборота.

– Чего сидишь? – шумнула Алина на Валерию. – Скотч нужен широкий,

подай, вон он, на том столе. А ты, Катерина, стой у двери. Если попытается

прорваться… Что-нибудь придумай, короче. Не мне тебя учить.

– А что это вы задумали, девочки? – заискивающе спросила всех сразу

Надежда Михайловна, забыв про чашечку и курабье.

– Стресс снимать будем, – мрачно ответствовала Трофимова. – Скажи,

Катюх, у тебя стресс имеется?

– А то, – сказала Катя. – У меня их даже два. Валера и Ромчик. Это не

считая магазина, улицы и дома.

– А что дома? – не справилась с любопытством даже перед лицом неясной

угрозы Киреева.

– Свекровь по выходным, – коротко ответила Катя.

– Разговорчики! – как ефрейтор на плацу, рявкнула Трофимова. – Бурова,

кидай скотч. Мазила…

– Как вы себя ведете, Алина Леонидовна?! – неуверенно возмутилась

Киреева. – Где ваша всегдашняя сдержанность?

– Засуньте ее себе в задницу, – грубо ответила ей Алина, чем ввела в ступор

всех присутствующих.

Затем, поигрывая колесиком скотча, подбрасывая его и ловя на ладонь, она

приблизилась к Надежде Михайловне и нависла над ней, примериваясь примотать

ее правую руку к подлокотнику офисного кресла.

– Но-но-но! – та замахала руками, уворачиваясь от тонких и цепких пальцев

юрисконсульта. – Что вы хотите? Что вы хотите за мою свободу?

– А зачем нам ваша свобода? Мы сейчас, уважаемая, стрижку вам

подправим. Будет стильно, – и Алина хищно улыбнулась, позвякивая офисными

ножницами с прилипшими к их лезвиям узкими полосочками скотча.

– И окраску обновим, – мстительно добавила Катерина, демонстрируя в

качестве аргумента пучок разноцветных маркеров.

– И после этого свобода вам будет уже не нужна, – зловредно

прищурившись, метнула свой камень Валерия.

– На помощь! – вжавшись в кресло, пискнула Надежда Михайловна.

– И имейте в виду, никакой носастый Берзин вам сейчас не поможет, –

жестко подвела черту Алина, ловко примотав-таки правую верхнюю конечность

провинившейся Киреевой к подлокотнику.

– Ах, вот в чем дело, девочки! – с театральным облегчением в голосе

воскликнула Киреева, отматывая клейкую ленту обратно, правда не очень

успешно. – Я как раз хотела с вами поделиться новостями, но вы такие

нетерпеливые. Да и ушки тут были лишние, а теперь все нормально. Ни к чему

дурёшкам секретные сведения слышать. Да не вас я так назвала, не вас! Какие же

вы дурёшки… Вы у меня крутые суперледи. Особенно одна из вас.

Она хитровато покосилась на Трофимову. Потом на Демидову. Потом на

Бурову. Девки не купились и потасовку не устроили, а Киреевой так хотелось

развлечься. Не вышло, так не вышло. В следующий раз она их подденет. Ну а

сейчас – ее минута славы! И Надежда Михайловна приступила к изложению

сенсационных сведений.

Водорезова вчера, конечно, сдали полиции. Но до прибытия сотрудников

внутренних дел бывший начальник отдела комплектации находился под строгим

присмотром в кабинете Петраса Берзина, чем Берзин и воспользовался. Во-

первых, это все-таки было внутреннее дело корпорации и он должен был выяснить

как можно больше фактов, чтобы понять, кто же инициатор акции и, так сказать,

истинный вор. Во-вторых, ему тоже было любопытно. Сам же Водорезов был так

смят и буквально уничтожен обрушившимся на него провалом, что совершенно