Пленники Барсова ущелья - Вахтанг Ананян

Повернувшись к ущелью, Гагик снова крикнул:

— Эй, Саркис! Вижу, как тебя еда изводит, и просто сердце ноет. Все самое трудное тебе поручают… Посылаем тебе в подкрепление Асо, а то мы уже истосковались по виноградику.

В другое время Саркис отнесся бы к шутке Гагика с презрением, но сейчас она заставила его вспыхнуть до корней волос. Даже большие уши налились кровью. Действительно, товарищи, рискуя жизнью, работают, пробивают путь к спасению, а он виноград ест.

После пережитых злоключений мальчик многое стал понимать и, горько улыбаясь, думал: «А ведь для моей матери я был лучшим парнем в селе».

Асо быстро набрал полную полу винограда и направился к товарищам. Однако, сам того не заметив, он вдруг свернул к пещере. У входа в нее с книжкой в руках сидела Шушик.

— У меня есть виноград, зачем ты принес? — спросила она.

— Такого нет. Погляди, какие кисти! Увидел я их и подумал: «Отнесу сестричке, не то сам и ягодки проглотить не смогу», — сказал Асо и засмеялся. Теперь он уже не так смущался, говоря с Шушик.

— Ох, и как же ты посмелел, Асо! — сказала девочка. — А ведь кисти и вправду чудесные! Эту я трогать не стану, спрячу для мамы, — держа на ладонях гроздь рубинами сверкавшего на солнце винограда, добавила она: — Ведь завтра мы будем дома. Правда, Асо? Ты опять вернешься на ферму. Но я тебя не забуду…

Шушик была растрогана, словно минуты неизбежной разлуки уже наступили.

— Я тоже тебя не забуду. Сяду на верхушке скалы, буду играть на свирели и вспоминать тебя.

Да, дружба, возникшая в дни общих тяжелых испытаний, — не простая дружба. Она не рушится в течение всей жизни.

На сердце у ребят было весело. Как хорошо все идет! Скорее всего, эта ночь будет последней ночью в сырой и холодной пещере, а завтра вечером, сидя у своих жарко пылающих семейных очагов, они поведают близким о своих удивительных приключениях.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

О том, как вода становится льдом, а лед закрывает дорогу…

К вечеру в Барсовом ущелье появились новые стада диких коз. То ли от волков бежали, то ли на «свадьбу» пришли.

Никто не тревожил их, и они спокойно паслись на террасах, где снег бы был сметен ветром. Лишь иногда замечая ребят, козы, грациозно прыгая, скрывались в нагроможденных друг на друга горных кряжах, а потом снова выходили наружу. Просыпаясь ночью, ребята слышали четкий цокот их легких копыт.

Утром, когда ребята вышли из пещеры, волшебное зрелище открылось перед их глазами. Всходило солнце, и первые лучи его посеребрили белые вершины Большого и Малого Араратов, но долина еще была погружена в легкий туман.

Вблизи в горах начали свой утренний концерт куропатки, и ребята в течение нескольких минут увлеченно слушали его.

— Идем, товарищи, день чудесный! Пойдем и откроем наконец дорогу к нашей свободе! — напыщенно произнес Ашот.

Ребята поднялись. Они были так уверены, что проводят в ущелье последний день, что ни у кого и мысли не явилось заняться обычными хозяйственными делами. Казалось, нет необходимости даже в заготовке топлива, хотя костер и угасал. Зачем огонь? Ведь вечером все они будут греться у своих родных очагов и уснут в мягких, теплых постелях.

Мысль о доме волновала всех, но они ничего не говорили друг другу, словно боялись, как бы от неосторожно сказанного слова не ускользнула уже завоеванная ими свобода.

Накануне вечером, когда товарищи спали, Асо принес много винограда и выжал из него сок. Но никто к нему не прикоснулся. Ребята решили выпить его в честь освобождения — перед самым уходом домой, а пустую посуду взять с собой в село — в память о своей пещерной жизни.

— Разве вы не вернетесь? — обеспокоенно спросила Шушик.

— Нет, конечно, вернемся! Выпьем вина, а потом уйдем. И вас тогда с собой возьмем. А сейчас мы захватим все, что можем.

Взвалив на плечи дубины и молоты, мальчики в приподнятом настроении поднялись на Дьявольскую тропу. И то, что они здесь увидели, заставило всех окаменеть: тропа, вчера почти освобожденная от снега, была покрыта толстым слоем льда.

У ребят опустились руки, так был тяжел удар.

Как радовались они вчера, увидев, что наконец стаял снег на этом западном склоне и веселые ручейки воды, пересекая Дьявольскую тропу, сбегают вниз, в ущелье! Все было так хорошо! И вот за одну только ночь сведены к нулю усилия целой недели, Новый враг появился у них, и еще более упорный!

Что было делать? Бросить в отчаянии все или направить силы и против этого нового, неожиданного врага?

Нет, бросить, конечно, невозможно! И ребята начали борьбу с наплывами льда, сковавшими тропинку.

Им было ясно, что теперь работа пойдет гораздо медленнее и будет гораздо тяжелее.

— Бей, Гагик, бей сильнее!

Но откуда же в тоненьких руках Гагика столько силы, чтобы они могли поднять тяжелый каменный топор и обрушить его на эти груды льда!

Сменяя друг друга, мальчики дошли до места, где со скалы, нависшей над тропинкой, свисали уже не сосульки, а целые ледяные столбы. Немного дальше путь пересекали оледенелые потоки.

Ребята остановились. Они устали и снова пришли в отчаяние.

— Что вы смутились? А вот эти штуки — для чего же мы их готовили? — И Ашот поднял один из тяжелых «молотов каменного века».

В его руках этот молот легко крошил лед, преграждавший дорогу. Ледяные сосульки, натеки и столбы, разлетаясь на мелкие, искрящиеся на солнце куски, с серебряным звоном скатывались в пропасть. А Гагик то взмахивал своим молотом, то поднимал голову к небу.

— Что-то не движется сегодня это солнце неладное! — недовольным голосом пробормотал он.

— Работай, работай! И не поглядывай так часто на солнце — глаза повредишь, — отозвался Ашот.

Наконец Гагик решительно поставил свой молот ручкой вверх посреди тропы и спросил:

— Видишь, как тень укоротилась? Не пора ли нам обедать?

— Вижу, вижу — засмеялся Ашот и, утирая пот, крикнул вниз: — Эй, Шушик, Саркис, несите виноград!

— Вот это дельно сказано! А то — бей да бей! Уши глохнут от таких грубых слов!

Ребята с утра до вечера трудились на тропинке, и лица их то озарялись надеждой, то темнели от отчаяния.

Приходя на работу, Ашот и его друзья видели, что весь их вчерашний труд пропал даром. Вода, стекавшая с вершины, заливала тропинку и ночью замерзала, снова закрывая путь.

Как же быть? Долго бились они над решением этого сложного вопроса и наконец нашли выход.

Теперь мальчики стали приносить с собой ветви деревьев и разбрасывали их по тропинке. Вода, подмерзая, плотно прихватывала ветви, и таким образом создавалась дорожка, на которой нельзя было поскользнуться. По ней и дошли ребята до той расщелины, через которую со страхом перебирались, вступая в Барсово ущелье. Сейчас ее края обледенели, и потому перепрыгнуть через нее было невозможно. Пришлось принести два бревнышка и перекинуть их через расщелину. Сверху мальчики наложили веток, и получился мостик.

Дело подвигалось вперед как будто с успехом. Но неожиданно возникло новое и очень серьезное препятствие. Стекающая с гор вода наполняла туннель и, постепенно замерзая, пласт за пластом образовала в нем нечто вроде ледяной пробки.

— Ну, теперь-то нам крышка! — воскликнул Гагик. — Вернемся в нашу пещеру и будем ждать до самой весны.

Ашот раздраженно посмотрел на него:

— Если сам малодушничаешь, то хоть не порть настроение другим! — И, сделав паузу, добавил более мягко: — Разве ты не знаешь, что январь и февраль еще впереди? Ты думаешь, легко нам будет выдержать январские морозы? А ну, берите молоты, и начнем. До вечера мы пробьем туннель, не бойтесь.

Ночью ребята вернулись домой в таком настроении, в каком солдаты возвращаются после победы. Им удалось наконец очистить туннель ото льда, пробиться на другой его конец и продвинуться по тропе еще на десять шагов. Впереди оставался совсем небольшой отрезок заснеженного, заледеневшего пути, и сердца их трепетали, предвкушая счастье освобождения. Ведь теперь уже всем было ясно, что завтра они будут дома. Остается скоротать последнюю ночь!

Собравшись вокруг костра, они отдыхали, с наслаждением ели виноград и слушали чудесные песни Асо:

Ло, ло, ло, ло, бериванэ.Я гляжу в твои глазаЯсные-ясные, как воды Алагеза…

Сегодня пастушок приготовил товарищам сюрприз. Написав углем на коре дерева последнюю выученную им букву армянского алфавита, он на радостях спел песню, посвященную своей учительнице:

Ло, ло, ло…Как прекрасен весенний звонРучейка, что бежит с горы,Но не может сравниться онС нежным пеньем моей сестры.Как прекрасны веской цветы,Украшающие поля,Но еще прекраснее ты,Шушик-джан, сестричка моя…

— Молодец, молодец, Асо, браво! — раздалось со всех сторон. — Да ты настоящий поэт!